История России


ИСТОРИЯ ПУГАЧЕВА.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ПРИЛОЖЕНИЯ.
ОГЛАВЛЕНИЕ ЧАСТИ ВТОРОЙ.
I. МАНИФЕСТЫ, УКАЗЫ И РЕСКРИПТЫ ОТНОСЯЩИЕСЯ К ПУГАЧЕВСКОМУ БУНТУ
1. Собственноручный указ императрицы Екатерины II, данный 14 октября 1773 года генерал-маиору Кару
2. Именные указы казанскому и оренбургскому губернаторам
3. Манифест 15 октября 1773 года, об отправлении на Яик генерал-маиора Кара, для усмирения мятежников
4. Указ Военной коллегии, об увольнении генерал-маиора Кара от службы
5. Сенатский указ, 13 декабря 1773, о предосторожностях противу разбойнической шайки Пугачева
6. Манифесты 23 декабря 1773, о бунте казака Пугачева, и о мерах, принятых к искоренению сего злодея
7. Именный указ 1 мая 1774 года, данный оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, военным и гражданским чиновникам и всем вообще жителям оного города, - об изъявлении высочайшего благоволения жителям города Оренбурга за оказанную верность при осаде оного бунтовщиками.
8. Именный указ, данный 29 июля 1774 года Военной коллегии, о назначении генерала графа Панина командующим войсками, расположенными в губерниях Оренбургской, Казанской и Нижегородской
9. Наставление, данное за собственноручным ее величества подписанием, 8 августа 1774 года, гвардии Преображенского полку капитану Галахову
10. Манифест 19 декабря 1774 года, о преступлениях казака Пугачева
11. Сенатский указ, б. ч. февраля 1775, о присылании из городовых канцелярий рапортов в Сенат, о людях прикосновенных к бунту Пугачева, с обыкновенною почтою, а не чрез нарочных гонцов
12. Высочайший рескрипт, данный на имя генерала графа Панина, от 9 августа 1775 года, из села Царицына

II. РАПОРТ ГРАФА РУМЯНЦОВА В ВОЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ, И ПИСЬМА НУРАЛИ-ХАНА, БИБИКОВА, ГРАФА ПАНИНА И ДЕРЖАВИНА.
1. Рапорт графа Румянцева о генерал-поручике Суворове, отправленный в Военную коллегию от 15 апреля 1774 года
2. Перевод с татарского письма от киргиз-кайсакского Нурали-Хана, с человеком его Якишбаем присланного в Оренбург, 24 сентября 1773 года полученного
3. Письма А. И. Бибикова
4. Письма графа П. И. Панина
5. Письма лейб-гвардии поручика Державина полковнику Бошняку

III. СКАЗАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ.
1. Осада Оренбурга (Летопись Рычкова)


Прибавление первое,

К описанию шести-месячной оренбургской осады от самозванца и государственного злодея Емельяна Пугачева, со времени поражения оного злодея под Татищевскою крепостью по то число, как помянутый злодей совершенно разбит под Каргалинскою слободою и под Сакмарским городком, и из того и освобождение города Оренбурга от вышеозначенной осады последовало

Прибавление второе,

В котором содержится краткое известие о злодействах самозванца и бунтовщика Пугачева, учиненных от него и от сообщников его в разных местах после поражения их под Сакмарским городком, по поимке его Пугачева, то есть: сентября по 18 число 1774 года

Прибавление третие,

В котором содержится краткое известие о том, что по привозе оного злодея Пугачева в Симбирск, а оттуда по отвозе его в Москву происходило, и какая сему врагу отечества казнь учинена
2. Экстракт из журнала командующего войсками ее императорского величества, г. генерал-маиора и кавалера князя Петра Михайловича Голицына, о деташементах, командированных в разные места для поиска и истребления злодеев, а какие где от них действия и успехи были.
3. Краткое известие о злодейских на Казань действиях вора, изменника и бунтовщика Емельки Пугачева, собранное Платоном Любарским, архимандритом Спасо-Казанским, 1774 года августа 24 дня


--------------------------------------------------------------------------------


I. МАНИФЕСТЫ И УКАЗЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ПУГАЧЕВСКОНУ БУНТУ.
1) Собственноручный указ императрицы Екатерины II, данный 14 октября 1773 года генерал-маиору Кару.
Из представленных нам рапортов от оренбургского и казанского губернаторов и письма к президенту Военной коллегии от генерала-аншефа князя Волконского, усмотрели мы, что бежавший из-под караула, содержавшийся в Казани бездельник, донской казак Емельян Пугачев, он же и раскольник, учиня непростительную дерзость принятием на себя имени императора Петра III, и обольстя в жилищах Яицкого войска тамошний народ, всякими лживыми обещаниями, не только сделал, как пишут, великое возмущение, но причиняет смертные убийства, разорение селений и самых крепостей; и хотя губернаторами, как Оренбургским, так и Казанским, и помянутым генераломншефом, приняты к захвачению его и пресечению всего зла возможнейшие меры, о коих усмотрите вы из копий, которые мы сообщить вам повелели; но дабы всё оное произвелено было с лучшим успехом и скоростию, то повелеваем вам, как наискорее, туда отправиться, и приняв в свою команду, как тамо находящиеся войска, так и отправленных из Москвы 300 человек рядовых, при генерал-маиоре Фреймане, да из Нова-города гренадерскую роту, равномерно ж, если в том нужду усмотрите, башкирцев и поселенных в Казанской губернии отставных столько, сколько надобность потребует, учинить над оным злодеем поиск и стараться, как самого его, так и злодейскую его шайку переловить, и тем все злоумышления прекратить. О споспешествовании вам во всем, в чем только будет нужно, дали мы повеление нашей Военной коллегии, и при сем прилагаем к казанскому и оренбургскому губернаторам отверстые наши повеления. В других местах, где почтете вы за надобное чего-либо требовать, можете учинить то именем нашим; а башкирцам и поселенным объявить, в случае, когда их употребите, что ревностным исполнением по вашим распоряжениям помянутого поиска окажут они нам новый опыт своего усердия и приобретут себе особливое монаршее наше благоволение. Вслед же за вами мы немедленно отправим увещательный манифест, который вы сами, или же обще с губернаторами, имеете там на месте по усмотрению публиковать.



2) Именные указы казанскому и оренбургскому губернаторам.
"Г. казанский губернатор Брант! По случившемуся в Оренбургской губернии от бежавшего у вас из-под караула бездельника, казака Пугачева мятежу, заблагорассудили мы отправить туда г. генерал-маиора Кара, которому вы имеете всевозможное делать вспоможение".

- "Г. оренбургский губернатор Рейнсдорп! По случаю мятежа у вас в губернии от бездельника, казака Пугачева причиненного, заблагорассудили мы послать на место г. генерал-маиора Кара, которому вы всякое вспоможение не оставите показать при всяком случае".



3) Манифест 15 октября 1773 года, об отправлении на Яик генерал-маиора Кара, для усмирения мятежников.
Объявляем всем, до кого сие принадлежит. Из полученных от губернаторов казанского и оренбургского рапортов с сожалением мы усмотрели, что беглый казак Емельян Иванов сын Пугачев бежал в Польшу в раскольнические скиты, и возвратясь из оной под именем выходца, был в Казани, а оттуда ушел вторично, собрав шайку подобных себе воров и бродяг из яицких селений, дерзнул принять имя покойного императора Петра III, произвел грабежи и разорения в некоторых крепостцах по реке Яику к стороне Оренбурга, и сим названием малосмысленных людей приводит в разврат и совершенную пагубу. Мы о таковых матерински сожалея, чрез сие их милосердо увещеваем, а непослушным наистрожайше повелеваем немедленно от сего безумия отстать, ибо мы таковую продерзость по сие время не самим в простоте и в неведении живущим нижнего состояния людям приписываем, но единому их невежеству и коварному упомянутого злодея и вора уловлению. Но ежели кто за сим нашим милостивым увещанием и императорским повелением отважится остаться в его шайке, и тотчас не придет в настоящее раскаяние и рабское свое повиновение, тот сам уже от нас за бунтовщика и возмутителя противу воля нашей императорской признан будет, и никаким образом, яко сущий нарушитель своей присяги и общего спокойства, законного нашего гнева и тяжчайшего по оному наказания не избежит. Мы, для восстановления порядка и тишины в тех пределах, отправили от нас нарочно нашего генерал-маиора Кара, которому и сей манифест публиковать повелели, повелевая и надеясь, что каждый, впадший в сие заблуждение, сам узнает тягость своего преступления, возвратится к законному повиновению, и обще со всеми нашими верноподданными стараться и споспешествовать будет по мере сил своих и по своему званию так, как каждый присягою верности обязан к прекращению сего безбожного между народом смятения, в к доставлению скорейшего способа тому нашему генерал-маиору к истреблению упорственных и к доставлению в его руки самого того главного вора, возмутителя и самозванца.



4) Указ Военной коллегии, об увольнении генерал-маиора Кара от службы.
Минувшего 30 ноября ее императорское величество, усмотрев из рапортов отправленного отсюду для некоторой порученной от ее императорского величества экспедиции генерал-маиора Кара, что в самое то время, когда предстал подвиг должному его к службе усердию и мужеству, и когда не насилие только некоторое здоровью своему сделать обязывали его долг и присяга, но в случае неизбежности не щадить и живота своего, он о болезненном себе сказавши припадке, оставил известной ему важности пост, сдал тотчас порученную ему команду и самовольно от оной удалился; то, по таковой слабости духа в персоне звания его, примером для подчиненных своих быть долженствующей, не находит ее императорское величество прочности в нем к ее службе, и высочайше указать соизволила Военной коллегии, от оной его уволить и дать абшид, почему он из воинского стата и списка и выключен.



5) Сенатский указ, 13 декабря 1773, о предосторожностях противу разбойнической шайки Пугачева.
Объявляется всенародно. Дошло до Правительствующего сената от оренбургского губернатора уведомление, что в оной губернии оказалась сильная разбойническая шайка, которая не только грабит, разоряет и мучит противящихся ей поселян, но и устрашенных кровопролитием, ласкательствами к себе в сообщество привлекает; между же сею разбойническою шайкой один беглый с Дону казак Емельян Пугачев, скитавшийся пред сим в Польше, наконец отважился даже без всякого подобия и вероятности взять на себя имя императора Петра III, под которым производит там наижесточайшее тиранство. А как сие зло может распространиться и в смежных с оною губерниях, то хотя к искоренению и конечному истреблению сих злодеев и посланы воинские команды, но в предупреждение, чтоб избегая они от заслуженной ими казни, не рассыпались по смежным с тою губерниею селениям, и тем, укрываясь от посланных за ними воинских команд, не произвели б паче чаяния нового в оных кровопролития и разорения, Правительствующий сенат за долг себе почел, объявя о сем, напомянуть и возобновить те осторожности, которые, по причине бывшей моровой язвы, к исполнению всем селениям предписаны были: ибо и сие зло в слабых и неосторожных людях подобный моровой язве вред произвести может, чего ради наистрожайше повелеваем следующее: 1) указами Правительствующего сената во время заразительной болезни учреждены во всех уездах из дворян частные смотрители, сохраняющие тишину и добрый порядок во вверенных каждого смотрению жительствах: почему и ныне их же попечению поручается осмотреть, все ли в каждом селении дороги, кроме одной, которою въезжают в селение и из оного выезжают, перекопаны, на проезжей же дороге сделаны ли рогатки или ворота, да и все селения окопаны ли рвами так, как предписано? Если же где того не сделано, то хотя по неудобному к земляной работе времени обывателей к копанию рвов не принуждать, однако ж велеть и крайне того наблюдать, чтоб кроме въезжей и выезжей, зимней дороги из каждого жительства другой никакой не было, а прочие как на месте удобнее найдется сделать к проезду невозможными, содержа по прежнему предписанию на оставленных дорогах днем и ночью караулы из тех же обывателей. 2) В каждом селении, где никакого начальника не состоит, выбрать и определить частным смотрителям по одному из людей лучших, который бы во всем, за целость от воров и разбойников, також и за добрый порядок того селения ответствовал, почему и не назнача другого на свое место начальника, из того селения никуда не отлучался. 3) Караул, в селениях учрежденный, должен того накрепко наблюдать, чтоб всякого звания бродяги, а иногда и самые воры, в селение впущены не были; ибо ослабев и разбойнические шайки могут в нищенском одеянии и под разными видами входить, и зло, как разглашением вестей несбыточных, так и действием коварным производить; для чего при приходе таковых к селению останавливать, и не впуская в оное, немедленно сказывать начальнику, который должен расспрашивать, есть ли у них пашпорты, и неподозрительных велеть впускать в селение и давать ночлеги; подозрительных же, кои надлежащих пашпортов иметь не будут, яко же и разглашателей о каких-либо новостях, вредных обществу верноподданных ее императорского величества, благосостоянию и покою, брав под караул, представлять в то же время к частному смотрителю, а он с письменным уже о том уведомлением, в чем кто подозрительным оказался, представить должен немедленно в Городовую канцелярию, за караулом, по мере важности подозрения. 4) Если же бы таковые воры и бродяги стали усиливаться пройти в селение, таковым караулу делать возможное сопротивление, созывать всех жителей к оному, и стараться всеми мерами таковых злодеев, переловя, представлять частному же смотрителю, который и имеет поступать по преждеупомянутому; ибо Правительствующему сенату известно из дел, что и самое малое число злодеев, вошед в знатные селения, по оплошности обывателей, делали грабительства и смертные убийства, предавая все те селения огню. И для того подтверждается чрез сие всем в каждому, чтоб в случае таковых разбойнических нашествий, все без изъятия силы свои употребляли на истребление или на поимку таковых злодеев, тем более, что целость их имущества и спасение домов от сожжения с презрением и самой жизни того требуют. 5) Если где покажется сильная воровская шайка, о таковой немедленно объявлять частному смотрителю, а ему, по долгу своему донося в Городовую канцелярию, давать знать и случающимся иногда в близости воинских команд начальникам, а сверх того, самому собирая возможные силы и употребляя удобные средства, сих злодеев стараться истребить, или же переловить. Между же тем с самими теми злодеями никому ни под каким предлогом никакого сообщества не только не иметь, но и ничего о посланных для поимки их воинских командах не сказывать, и никакого пропитания и пристанища не давать. А как долг звания дворянского обязывает оных более пещись о спасении невинных крестьян своих от угрожаемого от таковых злодеев разврата, мучительств и разорения, и о скорейшем и совершенном истреблении сих бесчеловечных злодеев; то и не можно усумниться, чтоб всякий из них употребил своего рачения, сил и возможности, дабы вспомоществовать воинским командам так, как и частным смотрителям, в вышепредписанном искоренении и поимке злодеев, чем они точно докажут прямую верность к ее императорскому величеству, прямую любовь к отечеству, и явятся достойными того именитого звания, которое достохвальные предки их верностию, ревностию, любовию и усердием к государям и отечеству получили. Причем Правительствующий сенат надеется, что к сему паче всех каждый дворянский предводитель не преминет поощрять дворянство, и по своей возможности общественной пользе вспомоществовать будет. 6) А как сверх городовых торгов отправляются таковые же и в разных селениях, по уездам лежащих, то чтобы не только не сделать в том остановки, но и не причинить ни малейшего затруднения в беспрепятственном их отправлении, хотя и не воспрещается свободного на таковые торги приезда, тем более, что туда приезжают большею частию из окольных мест из известных в оных селений, однако ж частным смотрителям повелевается чрез сие сделать всякому из них в своей части таковое распоряжение, чтоб в каждом селении, где торги производятся, если в торговое время самому быть не случится, непременно были определяемы сотские и десятники, кои бы обще с начальником того селения смотрели, чтоб какого беспорядка и подговорщиков в разбойнические шайки не было; если же таковые найдены будут, то немедленно брав под караул, доставлять оных к частным смотрителям, а им рассматривая, важных и общее спокойство верноподданных ее императорского величества поселян разрушающих, тако ж и без пашпортов шатающихся отсылать немедленно в Городовые канцелярии за караулом, маловажных же, в ближних селениях жительствующих, отдавать в те селения, с подтверждением, чтоб впредь от подобного вранья были воздержны. 7) Проезжающим чрез селения дворянам, купцам, идущим обозам и крестьянам, едущим с запасом или за собственными нуждами из одного места в другое, при учрежденных в селениях караулах никакой остановки не делать, но свободно пропускать, и давать ночлеги всем порядочным людям; а вышеписанный невпуск в селения и осмотр начальника касается единственно до скитающихся бродяг и тунеядцев из воровских и разбойнических, и за сими-то наистрожайше смотреть и все вышеписанные предосторожности принимать потребно; ибо от таковых шатающихся бродяг и беспашпортных более всего умножаются означенные воровские шайки и происходят вредные разглашения.



6) Манифесты 23 декабря 1773, о бунте казака Пугачева, и о мерах, принятых к искоренению сего злодея.
А. - Объявляем всем, до кого сие принадлежит. Нет, да и не может быть в свете общества, кое не почитало бы первым своим блаженством учреждение и сохранение между разными и всеми частьми и степенями граждан внутреннего благоустройства, покоя и тишины, равно как нет же и бедственнейшего пути к разрушению и пагубе обществ, как внутренние в них раздоры и междоусобия. Чрез одиннадцатилетнее время вверенного нам от промысла божия, и оным доныне благословенного царствования нашего, не выпускали мы никогда из мыслей наших сей первоначальной цели человеческого общежития: но паче считая себя пред царем царей, пред светом и пред империею нашею обязанными в том верховным и священнейшим долгом, неусыпно и всеми силами старались наилучше поспешествуя оной, искоренить в конец поносное наименование варваров, под которым прочие в Европе христианские народы продолжали еще по деяниям прошлого века познавать и почитать россиян, подобно туркам и другим нечестивым народам. К неизреченному порадованию нашего к верным нашим подданным истинною, прямо матернею и никогда неугасаемою любовию прилепленного сердца, имели уже мы удовольствие видеть и ощущать, что труды наши в сем великом подвиге начинали, по благости всевышнего, приносить действительные плоды, превращая презрение и отчуждение других христианских народов к имени россиян в прямое и многих из окрестных народов завидное уже почтение. Кто не утоплен в невежестве, и у кого не окаменело совсем сердце к отечеству, тот не может не познать сей для славы и величества империи толь важной и полезной перемены.

Но чем более по времени и по продолжительным нашим неутомленным стараниям, в коих обыкли мы ни мало не щадить собственного нашего покоя в угодную жертву всевышнему подателю всех благ, приближалось то время, когда просвещение, человеколюбие и милосердие, насажденные и еще насаждаемые нами во нравах и в законах, предвещали и готовили на будущее время нам самим и потомству нашему богатую жатву сих сладчайших плодов: с тем вящшим оскорблением и поражением матернего нашего сердца принуждены мы ныне слышать, что беглый с Дону казак Емельян Пугачев, скитавшийся пред сим в Польше, по примеру прежнего государственного злодея и предателя Гришки Расстриги, отважившись, даже без всякого подобия и вероятности, взять на себя имя покойного императора Петра III, тем не меньше предуспел в своем изменническом и злодейском умысле сначала присоединить к себе толпу бродяг и подобных ему злодеев, а потом с помощью оных обольстить и принудить в сообщение себе и некоторую часть жителей Оренбургской губернии. Всякий благоразумный человек может без ошибки рассудить, что ослепление и приведение в разврат людей толь грубым и всесветным обманом, не могли бы иметь толь бедственного и печального действия, если б не воспособствовало оному глубокое невежество, в коем тамошний край по удалению своему более других погружен еще был. Не для чего теперь изображать здесь тех пагубных следствий, кои по сю пору родились уже от вожженного Емельяном Пугачевым огня внутреннего междоусобия. Невинно пролитая кровь верных наших подданных и истинных сынов отечества сама о себе вопиет на небо о праведном мщении над сим извергом рода человеческого и скаредными его сообщниками, да и правосудие божие не попустит, конечно, чтоб. измена и злодейство их, на толь грубом и всесветном обмане основанные, возмогли долго устоять: ибо мы не перестаем еще надеяться, что прилепившиеся к Емельяну Пугачеву не от злости сердец своих, но из единого обольщения, скоро познают заблуждение свое, и не захотят до конца и истребления своего пребыть орудиями скареднейшего и злейшего врага государственного.

Содрогает дух наш от воспоминания времен, посетивших Россию бедствиями гражданского междоусобия, и не истинный тот россиянин, кто без ужаса и трепета может мыслить о сих плачевных, от одного невежества происшедших, и почти до сего еще времени названия варварского народа пред светом России оставивших временах, когда от явления многих самозванцев, обманщиков и предателей, города и села огнем и мечем истребляемы, кровь россиян от россиян же потоками проливаема, все союзы, целость государственную составляющее собственными же руками россиян в конец разрушаемы были: когда окрестные народы, умножая внутреннюю нашу напасть неприязненными своими нашествиями, коим в междоусобном раздоре никто и противиться не помышлял, терзали страждующее отечество во всех его частях, и раздробляли владения оного по себе: и когда напоследок самый престольный град Москва, без брани и сопротивления иноплеменниками завоеванный, в руках и подвластию их чрез долгое время в таком порабощении оставался, что там имя россиянина становилось уже поносно, что святые наши церкви отчасти в римские костелы, а отчасти, о горестное и плачевное воспоминание! в самые конюшни превращены и осквернены были, и что основание уже положено было сделать Россию Польше подвластною, следовательно же и святую нашу восточную греко-кафолическую веру в конец попрать и подвергнуть римскому стулу, вместо того, чтоб православная наша церковь, в самой Греции под игом злочестия Магометова стенящая, в одной только России, как ныне, благословенно процветает, и тогда уже беспечное сe6e пристанище имела, к прославлению имени Христа спасителя нашего, коего искупление рода человеческого излияния кровь была и в оной злосчастное для отечества нашего время единым его невидимым покровом и последовавшим за тем счастливым сохранением и превозможением над супостаты. О! удали от нас, боже, возобновление подобных плачевных позорищ, и не допусти в благости своей к провославному своему народу, чтоб вожженная ныне дерзким врагом отечества и нарушителем его благоденствия, подобным, каковы прежние были, самозванцем Емельяном Пугачевым, беглым с Дону и в Польше, как они, бывшим казаком, - искра гражданского междоусобия в Оренбургской губернии могла, при остервенившемся невежестве ослепленных его сообщников, распространиться в другие стороны, и вложить в руки оружие брату на брата. Да и в самое то время, когда уже империя наша от нечестивого и непримиримого врага святого имени твоего, вероломною с его стороны войною упражнена: но паче щадя и милуя заблуждающих от пагубного обольщения овец паствы твоея, обрати праведный твой гнев на развращающем оное, хищном волке Емельяне Пугачеве, яко едином виновнике их разврата и осквернителе той верности, которую нам от промысла твоего избранной миропомазаннице клялись любезные наши подданные пред самым лицом твоим и во святых твоих храмах.

Что до нас принадлежит, сожалея матерински и по долгу монаршего нашего звания, и по сродному нам человеколюбию, которое всегда способы кротости предпочитать обыкло, где только оные действовать могут, и страшась наконец, дабы не исчерпать втуне благости пекущегося о России промысла божия, в месть за те зверские и лютые беззакония, которые ныне противу воли и предела вседержителя творца толь нагло возобновляются от подлых и в гнусном невежестве утопающих людей, восхотели мы еще при употреблении ныне вверенных нам от десницы всевышнего вместе с скипетром империи сил; следовательно же и праведной строгости противу возмутителей общего покоя в Оренбургской губернии, испытать оные способы кротости в пользу тех, кои еще не вовсе отреклись от всякого человеческого понятия и чувствия: и для того отправляя туда с полною властию и доверенностию нашею, также и с достаточными войсками на конечное поражение сущих государственных врагов и злодеев, нашего генерала-аншефа, лейб-гвардии маиора и кавалера Александра Бибикова, поручили мы ему обнародовать сей наш указ, обещая здесь в последний уже раз императорским нашим словом, всемилостивейше простить и упустить мимошедшее без всякого взыскания всем тем, кои пристали к самозванцу Емельяну Пугачеву, и ныне в заблуждении своем и в пренебрежении должной нам и отечеству присяги верности раскаявшись чистосердечно, сами собою удалятся от его злодейства, и явятся к помянутому нашему, на искоренение его Емельяна Пугачева и сообщников его именно уполномоченному генералу-аншефу Бибикову, или к кому из других наших, военных или гражданских, ему подчиненных, начальников, как кому где способнее быть может, для безвредного спасения себя от толпы злодеев и изменщиков, да и новою клятвою подтвердят прежнюю свою присягу верности.

Если же кто из сих на истинный путь благовременным раскаянием и познанием пагубного обмана возвращающихся сынов отечества, и в вящшее заглаждение важного своего проступка, добровольно употребит себя в мужественном ополчении и действительной службе при наших верных и храбрых войсках: таковы будут уже иметь право сверх полученного единожды в мимошедшем всемилостивейшего прощения, ожидать и особливого воззрения на их услуги, по мере их важности, чем мы наперед всех и каждого порознь чрез сие и обнадеживаем.

Без чувствительнейшего оскорбления матернего нашего сердца, не можем мы подумать, чтоб настоящие в Оренбургской губернии злоключительные неустройства с опустошением толь многих селений, с истреблением полезных государству заводов, и с толикими убийствами, а наипаче выше сего изображенное живое начертание прежних отечества нашего бед, напастей и стыда от подобных сему самозванцев, кои Россию ставили уже на самом краю пропасти и конечного разрушения ее и всего благочестия нашего, не подвигли на раскаяние и на отверстный путь исправления всех тех из жителей ее и других наших подданных, кои по одной их простоте самозванцем обольщены, и допустили себя уловить в согласие его: почему и не хотим сумневаться, что сии последние, коль скоро увидят для себя растворенные им ныне двери монаршего нашего милосердия, помилования и совершенного прощения, не укоснят тем, как можно скорее, воспользоваться, дабы инако после в числе сущих изменников не быть от войск наших без всякой пощады преследуемым, а напоследок и преданным праведному, но строгому уже суду попранных ими законов, где всякое раскаяние поздно и тщетно было бы; ибо все те, кои в неблагодарности своей к нам за все наши к общему отечеству благотворения, за наше во всё время царствования нашего оказыванное примерное милосердие, за нашу кротость, за наше человеколюбие, за наше правосудие, за наше неусыпное попечение о пользе, славе и приращении империи, за наше особенное призрение и покровительство и самых иноверцев наших верноподданных, за наше не меньше ревностное старание о истреблении в обществе мглы пагубного невежества, и за нашу ко всем без различия верным подданным прямо матернюю любовь, пребудут злостно и упорно при изменнике Емельяне Пугачеве, и оставаясь участниками в измене его, как злодеи и враги отечества, ныне ля с оружием в руках или же после где-либо взяты или поиманы будут, отнюдь и ни под каким видом не могут и не должны ожидать себе помилования: но паче, как в сей жизни, самой строжайшей и неизбежной казни, так и в будущем веце бесконечной, но праведной и достойной муки от страшного судии всего рода человеческого, яко изверги оного и разрушители священнейших союзов гражданского общежития, следовательно же и оскорбители самых божественных законов и самой церкви христовой.

Б. - Объявляем чрез сие всем нашим верным подданным. К крайнему оскорблению и сожалению нашему, уведомились мы, что по реке Иргисе, в Оренбургской губернии, пред недавним временем, некто беглый с Дону и в Польше скитавшийся казак Емельян Пугачев, набрав толпу подобных себе бродяг, делает в тамошнем краю ужасные разбои, бесчеловечно отъемля с жизнию имение тамошних жителей; а чтоб злодейскую свою толпу умножать от-часу более, нетокмо всеми встречающимися себе злодеями, но и теми несчастными людьми, коих чает он найти погруженными еще во тьме крайнего невежества, дерзнул сей злодей принять на себя имя покойного императора Петра III. Излишне было бы обличать и доказывать здесь нелепость и безумие такого обмана, который ни малейшей вероподобности не может представить человеку, имеющему только общий смысл человеческий. Богу благодарение! протекло уже то для России страшное невежества время, в которое сим самым гнусным и ненавистным обманом могли влагать меч в руки брату на брата такие отечества предатели, каков был Гришка Отрепьев и его последователи. Уже все истинные сыны отечества познали и долговременно выкупали потом плоды внутреннего спокойствия в такой степени, что ныне приводит каждого в содрогание и единое тех плачевных времен воспоминание. Словом, нет и не может ныне быть ни одного из носящих достойно имя россиянина, который бы невозгнушался толь безумным обманом, каким разбойник Пугачев мечтает себе найти и обольщать невежд, унижающих человечество своею крайнею простотою, обещая вывести их из всякой властям подчиненности. Как-будто бы яе сам творец всея твари основал и учредил человеческое общество таковым, что оно, без посредственных между государя и народа властей существовать не может. Но как дерзновение сего изверга имеет вредные для тамошнего края следствия, так что и слух о производимых тамо от него лютейших варварствах может устрашить людей, обыкших представлять себе несчастие других, далече отстоящих, приближением опасности для себя самих. То мы, прилагая всегда неусыпное попечение о внутреннем душевном спокойствии каждого из наших верноподданных, чрез сие всемилостивейше объявляем, что к конечному истреблению сего злодея, приняли мы немедленно все достаточные меры, и с числом войск, довольным на искоренение толпы разбойников, которые отважились уже нападать на бывшие в той стороне малые военные команды и умерщвлять варварским образом попадавшихся в их руки офицеров, отправили туда нашего генерал-аншефа, лейб-гвардии маиора и кавалера Александра Бибикова, не сомневаясь об успехе сих предпринятых нами мер к восстановлению спокойства и к разгнанию свирепствующих злодеев в части Оренбургской губернии, пребываем мы в том внутреннем удостоверении, что все наши любезные верноподданные, гнушаясь дерзновеннейшим и ниже тени вероятности имеющим обманом разбойника Пугачева, никогда не допустят себя уловить и никакими ухищрениями людей злоковарных, ищущих своей корысти в слабомыслящих людях и не могущих насытить алчности своей иначе, как опустошениями и пролитием невинной крови. Впрочем надеемся мы несомненно, что, внимая долгу своему, каждый из истинных сынов отечества восспособствует сохранению тишины и порядка ограждением себя от уловления злонамеренных и должным начальству повиновением. Тако да поживут любезные подданные наши, ради собственного блаженстпва своего, к чему обращаем мы всё попечение наше, и в чем всю славу нашу полагаем и всегда полагати будем.



7) Именный указ 1 мая 1774 года, данный оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, военным и гражданским чиновникам и всем вообще жителям оного города, - об изъявлении высочайшего благоволения жителям города Оренбурга за оказанную верность при осаде оного бунтовщиками.
Выдержание городом Оренбургом 6-месячной осады, с голодом и всеми другими в таковых случаях нераздельно бываемыми нуждами, от клятвопреступников, воров и разбойников, пребудет навсегда в деяниях любезного нашего отечества славным и неувядаемым знамением верности, истинного усердия к общему благу, и непоколебимой твердости, пред нами же истинною и никогда незабвенною услугою, как жителей оного, так и всех тех наипаче, кои, подолгу звания своего, в службе нашей там находились, и возложенную на них, по состоянию каждого, монаршую доверенность нашу совершенно оправдали; объявляя сие наше матернее благоволение верному нашему городу Оренбургу, справедливо разумеем мы тут первым оного членом вас, генерал-поручика и губернатора, яко мужественным вашим духом и неусыпными трудами достохвальный пример бодрствования всему обществу подавшего; и для того обнадеживаем вас отличною нашею императорскою милостию, повелевая вам в то же время возвестить, от собственного нашего имени и лица, и всем в защите и обороне города Оренбурга под вашею командою соучаствовавшим, по мере каждого трудов и подвигов, всемилостивейшее наше воззрение; самим же жителям городским действительное на два года увольнение их от подушного сбора, а при том и пожалование на их общество в нынешний год всего прибыльного чрез откуп сбора с питейных домов их города. Впрочем пребываем вам императорскою нашею милостию благосклонны.



8) Именный указ, данный 29 июля 1774 года Военной коллегии, - о назначении генерала графа Панина командующим войсками, расположенными в губерниях Оренбургской, Казанской и Нижегородской.
Узнав желание нашего генерала графа Петра Ивановича Панина служить нам в пресечении бунта и восстановлении внутреннего порядка в губерниях Оренбургской, Казанской и Нижегородской, повелеваем Военной коллегии доставить к нему немедленно надлежащее сведение о всех тех войсках, которые ныне в тамошнем краю находятся, с повелением от себя, к тем войскам, состоять отныне под его главною командою.



9) Наставление, данное за собственноручным ее величества подписанием, 8 августа 1774 года, гвардии Преображенского полку капитану Галахову.
1. Из письма яицкого казака Перфильева с товарищи всего триста двадцати четырех человек, к князю Григорию Григорьевичу Орлову писанного, усмотрите вы, что они представляют свою готовность, связав, привесть сюда известного вора самозванца Емельку Пугачева. С сим письмом прислан сюда от переправы их чрез Волгу яицкий же казак Астафий Трифонов, который нам от князя Орлова представлен был. Мы повелели князю Орлову его отправить обратно с таковым ответом к Перфильеву с товарищи, чтоб доставили злодея самозванца в Муром до ваших рук. Для свободного везде им пропуска, указали дать пашпорт, с которого при сем для сведения вам прилагается копия.

2. Для сего ехать вам, г-н капитан, к Москве и явиться к нашим генерал-аншефам графу Петру Ивановичу Панину я князю Михайлу Никитичу Волконскому: первый снабдит вас, по нашему повелению, ордером к генерал-маиору Чорбе, дабы сей снабдил вас достаточною командою для принятия в Муром злодея и самозванца с прочими колодниками, коих казаки к вам представят; а князю Волконскому от нас приказано - вам дать подводы, денег и кормовых, дабы как вы, так и при вас находящиеся, на пути всем изобильно удовольствованы были. Получа же всё от них нужное, ехать вам до генерала-маиора Чорбы и далее до Мурома, где вам и дожидаться исполнения казацкого обещания.

3. Если заподлинно Перфильев с товарищи злодея к вам привезут, то во-первых сделав им желаемое награждение по сту рублев на человека, старайтесь их добрым манером распустить по домам; если ж их на сие уговаривать покажется трудно, то по крайней мере чтоб убавили число, а с остальными привезите злодея к Москве, где вы его вручите князю Михайлу Никитичу Волконскому и от него уже будете ожидать вашего дальнего отправления.

4. Деньги на заплату казакам примите у князя Вяземского, также на прогоны вам и с командою отсюда до Москвы.



10) Манифест 19 декабря 1774 года, - о преступлениях казака Пугачева.
Объявляем во всенародное известие. Всему свету ведомо есть и многими опытами дел наших повсюду доказано, что мы, приняв от промысла божия самодержавную власть Всероссийской империи, главнейшим правилом в царствование наше положили пещись о благосостоянии вверенных нам от всевышнего верноподданных, по намерениям и в угодность подателя всякого блага, творца, не смотря ни на какой род препятствия. Мы жизнь нашу посвятили к тому, чтоб доставить в империи нашей живущим всякого состояния людям мирное и безмятежное житие. Для того мы беспрерывный труд прилагаем к утверждению христианского благочестия, к поправлению законов гражданских, к воспитанию юношества, к пресечению несправедливости и пороков, к искоренению притеснений, лихомании и взятков, к умалению праздности и нерадения к должностям. Неутомимое наше рвение о благе общем наивящше ознаменилось в сии последние и прешедшие годы, когда защищая империю бодрым духом от нападения сильного неприятеля разными нашими предприятиями не токмо оный, божиим благословением, праведным нашим орудием и храбростию победоносных наших войск недопущея до пределов российских, но повсюду далеко отведен был от своего нападающего намерения. Чем наконец, по многим трудностям достигли мы до заключения с Оттоманскою Портою, без посредственников, желаемого и похвального мира, утверждающего внешнею безопастностию империи и доставляющего верноподданным нашим время наслаждаться.благодарными сердцами хваля бога, покоем и тишиною, во время таковое; и видя единственное стремление ума нашего довести империю делами подобными до вышней степени благосостояния, кто не будет иметь праведного омерзения к тем внутренним врагам отечественного покоя, которые, выступя из послушания всякого рода, дерзали, во-первых, поднять оружие противу законной власти, пристали к известному бунтовщику и самозванцу, донскому казаку Зимовейской станицы Емельке Пугачеву, а потом обще с ним чрез целый год производили лютейшие варварства в губерниях Оренбургской, Казанской, Нижегородской и Астраханской, истребляя огнем церкви божии, грады и селения, грабя святых мест и всякого рода имущества, и поражая мечем и разными ими вымышленными мучениями и убивством священно-служителей и состояния вышнего и нижнего обоего пола людей, даже и до невинных младенцев.

Дело сие такого существа, что без ужаса на оное воззреть не можно! Оно доказывает, что человек, погруженный в невежество, забыв долг и присягу, данную пред богом верховной монаршей власти, и не опасаясь за то ни вечныя, ни временныя казни, выступя из послушания законов, преступает тем самым все пределы обязательства пред родом человеческим; вообще преступления главного злодея и его способников столь многочисленны и разнообразны суть, как по следствию оказалось и собственным добровольным признанием некоторых из них открылась таковая редкость, что чиня преступления всякого рода, сами они не упомнят числа содеянного зла. Несчастному же происшествию сего Пугачевского бунта описание прилагается на особливом листе.

Помянутое следствие злодейских дел, касающихся до сего бунта, от самого начала производили, по повелению нашему, генерал-аншеф князь Михайло Волконский и генерал-маиор Павел Потемкин в царствующем граде Москве, которое окончав, ныне в наш Сенат отсылаем, повелевая ему купно с синодскими членами, в Москве находящимися, призвав первых трех классов персон с президентами всех коллегий, выслушать оное от помянутых присутствующих в Тайной экспедиции, яко производителей сего следствия, и учинить в силу государственных законов определение и решительную сентенцию по всем ими содеянным преступлениям противу империи, к безопасности личныя человеческого рода и имущества.

Касающиеся же до оскорблений нашего величества, мы, презирая, предаем оные вечному забвению: ибо сии вины суть единственно те, в коих при сем случае милосердие и человеколюбие наше обыкновенное место иметь может. Мы всеусердно бога молим и просим, да отвратит впредь меч гнева своего от врученной нам его же премудрым промыслом империи, да восстановит паки повсюду мирное и безмятежное житие, и да укрепит всех, в оной живущих, наших верноподданных и нас самих во всех ему творцу угодных христианских добродетелях.


Описание происхождения дел и сокрушения злодея, бунтовщика и самозванца Емельки Пугачева.
Емелька Пугачев родился на Дону, как и сам показал, в Зимовейской станице. Дед и отец его были той же станицы казаки, и жена его - дочь казака Дмитрия Никифорова, Софья. Он служил во время Прусской войны и нынешней Турецкой простым казаком. Был во второй армии при взятьи Бендер. Оттуда отлучась, просил отставки; но в сем ему отказано. В то время зять его послан был на поселение под город Таганрог, и не желая тамо жить, подговаривал Емельку и других бежать; а как сие открылось в Черкаске, и велено было их туда выслать, он, запершись в подговоре зятя своего, бежал в Польшу в раскольнические скиты, укрывался у раскольников, и ознакомившись с беглым гренадером Алексеем Семеновым, кормились в Добрянске от подаяния. Потом и оттуда перешел в малороссийские селения, и быв у раскольников, опасаясь, чтоб его не поймали, положил бежать на Яик и подговаривать тамошних казаков к побегу на Кубань. Там-то назвал он себя бывшим императором Петром III.

На Яике нашел он прибежище у некоторых из того войска преступников, кои по делам внутреннего Яицкого войска тогдашнего несогласия и неустройства, опасаясь праведного приговоренного наказания, сами тогда в бегах находились. Сии казаки не токмо пристали к Емельке, но и старались повсюду разносить о нем слух. Когда сие дошло до сведения коменданта Яицкого городка, выслал он к поимке их команду. Но Емелька с шайкою своей скрылись, и отъезжая от городка далее, старался о умножении сволочи своей. В чем предуспев, возвратились к Яицкому городку. Но не могли оному причинить вреда, пошли далее по Оренбургской линии, брав крепостцы частию от оплошности в них находящихся командиров, а частию от слабости сил живущих в оных престарелых гарнизонных команд. Умножая дерзости по мере успехов, разбойник Емелька cо сволочью своей, из коих главные были вооруженные Яицкие казаки, состоящие от 200 до 300 человек, кои до конца безотлучно почти при нем находились и из воли его, а. он из их, не выходили. Таким образом простирая злодейства и истребляя по дороге селения, а противоборющихся всячески умерщвляя, приступили они к Оренбургу прежде, нежели мог сюда дойти слух о толь дерзостном, сколь и неожиданном злодейственном предприятии. Сколь же скоро повсюду известно сделалось о сих бунтовщичьих неистовствах, наряжаемы были разные воинские командиры с достаточными командами верных ее императорского величества войск, и последние были умножаемы по мере нужды. А потом в декабре месяце 1773 года послан был генерал-аншеф Бибиков с полною властию и наставлением для пресечения сих от-часу умножающихся беспорядков и своевольств. Успехи соответствовали благоразумным сего генерала распоряжениям. Отряженный от него храбрый и ревностный генерал-маиор князь Петр Голицын разбил под Татищевою крепостью злодейское скопище, в великом числе состоящее при помянутых Яицких казаках из башкирцев и других беглых русских людей и заводских крестьян. К сожалению общему, рановременная кончина покойного генерала Бибикова не дозволила сему достойному мужу окончать дело, на него возложенное. Между тем изменник Емелька был паки разбит сказанным генерал-маиором князем Голицыным под Сакмарою, кинулся на рудокопные заводы Оренбургской губернии, где умножив вновь толпы и вылив пушки, наивящшие начал делать истребления селениям и заводам грабительства имуществам и убивства людям. И хотя не единожды был достигнут и потом разбит храбрым полковником Михельсоном; но находя всякий раз способы уйти, вновь собирал толпы. Наконец, взяв пригородок Осу, перешел Каму и пришел к Казани. Тут нашел он отпор храбрым и мужественным поведением генерал-маиора Павла Потемкина, за два дни перед тем в Казань приехавшего, по повелению ее императорского величества. Сей генерал, собрав сколько тамо случилось войск, пошел злодею на встречу; но злодеи, видя свою в поле неудачу противу верных ее императорского величества войск, нашли способ сквозь линии суконщиков, изменою их, прорваться в предместие с Арского поля, и жительство зажечь. Генерал-майору Потемкину не оставалось в таковых обстоятельствах иного предприять, как единственно спасти от злодейских рук казанский кремль. Что он и учинил, и вошед в оный, до тех пор оборонялся, пока приспел в помощь к городу неутомимый полковник Михельсон с деташементом. Злодеи, узнав о приходе войск, побежали из города в поле, где по трикратном сражении в три разные дни разбойники наголову были разбиты. Часть их с воровским атаманом Емелькою бросилась к реке Волге, которую переплыв, устремлялась к разорению всего: зажигая церкви, селения и города Цывильск и Курмыш, и делая повсюду неслыханные варварства и бесчеловечия, побежала стремглав к Алатырю.

В таковых обстоятельствах писал к ее императорскому величеству тогда побуждаемый ревностию, в отставке находящийся, генерал граф Петр Панин, прося о поручении ему команды для истребления государственного врага и самозванца. Ее императорское величество, воззря на таковое усердие к службе ее и отечеству, не мешкав ни мало, соизволила послать к сему генералу повеления и наставления к искоренению бунта, нарядя при том в прибавок войск, тамо находящихся, три полка отселе. Сего верно усердного генерала предводительство бог благословил окончанием бунта и поимкою главного изменника. Между тем изменники, умножив свою сволочь, побежали к Саранску и Пензе, быв преследуемы по пятам корпусом усердного полковника Михельсона, и прошед оные, стремились далее чрез Петровск к Саратову, и овладели оным, где однако ж комендант, полковник Бошняк, обороняясь храбро, наконец с пятьюдесятьми человеками офицеров и солдат сквозь толпу пробился и приплыл в Царицын.

Злодеи, ограбя Саратов и убивая всех, кто по взгляду их не показался, прошли к Царицыну. Сия крепость учинила им сопротивление сильнее многих городов, принудила их отступить и бежать вперед; но проходя к Черноярску, в сорока верстах за Царицыным, по Астраханской дороге достигнуты злодеи были паки корпусом полковника Михельсона, все трудности и препятствия беспрерывно преодолевающего. К сему полковнику подоспели тогда Донские казаки, с помощью которых в последний раз Емелька со всею толпою бесповоротно разбит был: но сам злодей ушел, переплыв реку Волгу с малым числом Яицких казаков на луговую сторону, и пробирался к Узеням на степи, между реками Волгою и Яиком находящимся. В сем месте судьбы всевышнего предали сего злодея рода человеческого и империи в руки правосудия, и сами сообщники и любимцы его, казаки: илецкий Творогов, да яицкие, Чумаков и Федулев, раскаяся в содеянном ими злодействе, и узнав о обещанном манифестами ее императорского величества прощении тем, кои явятся с чистым покаянием, условились между собою Емельку Пугачева связать и привести в Яицкий городок, на что уговоря других казаков числом до 25 человек, сие они самым делом исполнили. Генерал-поручик Суворов, приехавши из армии, поспешал к передовым корпусам на поражение злодеев: и хотя разрушение оных последовало прежде, не оставил он подоспеть с некоторым числом войск на Яик, для обнадеживания стражи над государственным врагом, и приняв Пугачева в Яицком городке, привез его в Симбирск, откуда усердный генерал граф Панин сего злодея, с главными его сообщниками, прислал под крепкою стражею в царствующий град Москву, где и примут должную месть.


Сентенция, 1775 года января 10. О наказании смертною казнию изменника, бунтовщика и самозванца Пугачева и его сообщников. - С присоединением объявления прощаемым преступникам.
Объявляется во всенародное известие. Какова, во исполнение обнародованного ее императорского величества декабря 19 дня 1774 года манифеста, в Правительствующем сенате, обще с членами Святейшего синода, первых трех классов персонами и президентами коллегий, о бунтовщике, самозванце и государственном злодее Емельке Пугачеве и его сообщниках, по данной от ее императорского величества полной власти, сентенция заключена, и по оной сего января 10 дня 1775 года экзекуция последовала, такова слово от слова во всенародное известие при сем публикуется:

1774 года декабря 30 и 31 числ, в полном собрании Правительствующий сенат. Святейшего правительствующего синода члены, первых трех классов особы и президенты коллегий, находящиеся в первопрестольном граде Москве, приняв от действительного тайного советника, генерала-прокурора и кавалера князя Александра Алексеевича Вяземского, состоявшийся 19 числа того ж месяца, за подписанием собственныя ее императорского величества руки, манифест, и при оном присланное в Сенат следствие о известном бунтовщике, самозванце и государственном злодее Емельке Пугачеве и его сообщниках, слушали. И понеже ее императорскому величеству благоугодно было означенное следствие отослать в Сенат, и высочайше повелеть, купно с синодскими членами, в Москве находящимися, призвав первых трех классов особ и президентов коллегий, выслушать оное от генерала-аншефа, сенатора и кавалера князя Михайла Никитича Волконского и генерал-маиора Павла Сергеевича Потемкина, яко производителей сего следствия, и учинить в силу государственных законов определение и решительную сентенцию по всем ими содеянным преступлениям противу империи, к безопасности личныя человеческого рода и имущества: то хотя важность вины, лютость и варварство сего бунтовщика, самозванца и мучителя Емельки Пугачева довольно уже всем известны, и впечатление на сердце каждого верного ее императорского величества подданного и сына отечества возбуждает произведенное мщение и вопиет противу дел сего изверга рода человеческого, почему и положение сентенции самою лютейшею казнию без всякого рассмотрения последовать могло бы; но установленное и уполномоченное от ее императорского величества к суду над сим извергом верноподданнос собрание, слушав помянутое следствие и чинимые производителями объяснения, нашло хотя всё уже и всем известное, но с возобновлением крайнего ужаса и содрогания, что сей злодей, бунтовщик и губитель, в присутствии Тайной московской экспедиции допрашиван, и сам показал: что он подлинно донской казак Зимовейской станицы, Емелька Иванов сын Пугачев, что дед и отец его были той же станицы казаки, и первая жена его, дочь донского ж казака Дмитрия Никифорова, Софья, с которою прижил он трех детей, а именно: одного сына и двух дочерей, о чем в описании при манифесте, изданном 19 декабря, означено: что производя Оренбургу осаду, иногда проезжал он к Яицкому городу, окруженному тогда злодейским его скопищем, женился вторично на дочери яицкого казака Петра Кузнецова, Устинье. О начале ж злейшего предприятия, о произведенном им бунте, по многим увещаниям, с клятвою объявил, что изменническое и бедственное его дерзновение возмутить Яицких казаков, возмечтал он начать отнюдь не в том страшном замысле, чтоб завладеть отечеством, и похитить монаршую власть. Сие страшное и невозможное предприятие в таковый просвещенный век и в такой стране, где премудрая Екатерина царствуя, высокими предприятиями, все угрожающие намерения и самых сильных врагов отвела, удалила и разрушила, не входило сначала в оскверненную возмущением мысль его; но возмечтал он объявить себя в имени покойного государя Петра III, воспользуясь обстоятельствами: узнав несогласие между Яицких казаков, а попущением разных случаев увеличивая злые намерения свои, простирал мерзкое стремление, о коем будет означено, единственно стремясь к побегу; поелику должен был он искать убежища, укрывшись от команды. Будучи в Яицком городе прошлого 1772 года, начинал он дерзкое и пагубное намерение свое к возмущению таким образом, что старался Яицкое войско, находившееся тогда в междоусобной, по делам до них касающимся, вражде, уговорить к побегу на Кубань. Хищное сердце злодея Пугачева, рассмотря вражду помянутых казаков, возбудило сего богомерзкого предателя вожжечь и разлить в смущенных умах пламень бунта, поелику расположение сердец сих кроющихся от правосудного наказания казаков сходственно было с злым намерением бунтовщика и злодея Пугачева. Положив первую искру пожара, начинал он ненавистное намерение свое тем прельщением, что обещал им дать большие деньги, если они к побегу согласятся; а в самом деле всемерно верил, что когда отважнейшие на побег только согласны будут, то неминуемо его предводителем своим, или атаманом выберут, а выбрав, и в повиновении его останутся: следовательно он с готовою и отборною шайкою разбойничать и от казни за свои преступления по крайней мере несколько времени укрываться может. Но как усмотренная им в одних мерзостная склонность ко всякому злодеянию, а в других простота далеко превзошли самое его ожидание и расположение, то и отважился он объявить себя под высоким уже названием в бозе почивающего государя императора Петра III, дабы, пользуясь простотою, умножать свою сволочь, нужную ему к разбойническим намерениям. Но первое покушение сего адского предприятия рушено было поимкою злодея Пугачева в Дворцовой волости, в селе Малыковке, не под названием еще покойного государя Петра III, ибо сие сведение до начальства тогда не дошло, а единственно в возмутительных словах; оттуда привезен он был в Симбирск, и потом в Казань. Не прекратилось тем зверское ухищрение сего злодея; душа его, расположенная к злости и измене, не ощущала страха божия, должного благоговения к законной монаршей власти, и доброжелательства к возлюбленному отечеству; и как самое первое свое преступление начал он укрывать побегом с Дона, а потом разными ухищрениями и злодеяниями, так и здесь не о раскаянии, но о том только помышлял, как бы из темницы уйти и наказания избегнуть; посему, подговоря караульного солдата, с помощью его бежал он из тюрьмы, и явился паки на Яике в половине августа прошлого 1773 года, будучи укрываем на хуторах сказанных кроющихся от наказния Яицких казаков; и чем больше опасался сыска и казни, тем скорее уже спешил объявить себя государем, и умножить число своих сообщников, и тем свирепее пускался в такие предприятия, успехом коих чаял сообщников своих, к злодеянию склонных, ободрить, а простаков самою дерзостию еще более привесть в ослепление. Таким образом предуспев собрать некоторое число содейственников богоненавистному предприятию своему, дерзнул обще с ними поднять оружие противу отечества. Первое стремление его было схватить и разорить Яицкой город, поелику мщение сообщников его на гибель собратий своих по причине вражды побуждало; а дабы высоким званием государя удобнее было обезоружить сердца, благоговением к священной власти наполненные, сей преступник богу и монархине и враг отечества, называя себя покойным государем Петром III, приступил к городу, и послал лже-составный манифест к коменданту, в оном находящемуся; но увидя, что предприятие его не имело удачи, миновав Яицкой город, пошел по линии к Оренбургу; высланная команда из города в погоню за бунтовщиками, была предательством некоторых из числа посланных злодеями захвачена. Варвар Пугачев над сими несчастными явил первый опыт своей лютости и тиранства, и предал мучительской казни вдруг 12 старшин Яицкого войска, непоколебимо пребывающих в верности ее императорскому величеству и отечеству даже до самой смерти. Приняв пищу злой душе своей сим убийством, начал простирать сей изверг и губитель Пугачев далее свои злодеяния. Не трудно было ему в обнаженных местах от войска, по причине славно-окончанной ныне Турецкой войны, умножать сонмище свое, и простирать успехи злых дел своих, которые, внушая мерзкой душе его отчасу дерзновеннейшие замыслы, попустили наконец его и на все покушения. Привлекая разными ухищрениями жителей в толпы свои, обольщал он слабомысленных людей несовместными обещаниями, а лютейшими варварствами приводил в страх и ужас тех, коих благоразумие обольщениям его верить не допускало: доказывает то, что посреди сих мест, в коих жителей он, толь хищно обольщая, развращал, ни о чем более не мыслил он, как о разорении и бедствии сих несчастных людей. Повсюду, где только сей предатель и злодей коснулся, следы варварства его остались. Опустошение многих жилищ каждое благое сердце приводит в содрогание, и кровь, багрившая землю и пролитая его мучительною рукою, дымится и вопиет на небеса об отмщении. Многочисленным злодействием сего изменника, врага и тирана означения вместить здесь невозможно; но, по собранным ведомостям, издавно будет особливое описание. Ко изъявлению ж вообще мерзких действ его должно объявить, что по следствию дела, о нем произведенного, и самым признанием сего злодея оказалась толь неслыханная в человеческом роде лютость, что нет единого зла и такого ужасного варварства, которого бы гнусная душа его не произвела в действо, ибо забыв закон всемогущего господа и творца, явился он преступником пред самим богом; презрев присягу монаршей власти, сделался не только изменником, но, похитив имя монарха, стал возмутителем народа, и учинил себя виновником бедствия и губителем многих невинных людей; наруша обязательства пред отечеством, сделался врагом ему и злодеем; а разрушив все права естественные пред человеческим родом, явил себя врагом всему человеческому роду; словом, разорял он храмы божии, разрушал святые алтари и жертвенники, расхищал сосуды и все утвари церковные, и поругал святые иконы, не ощущая в душе своей ни мало не токмо священного благоговения к таковым вещам, где жертва приносится всевышнему создателю, искупившему спасение наше кровию спасителя Христа, но ниже содрогания; однако не столь странно, что злодей, сперва от страха казни в большие злодеяния пустившийся, а потом во оных человечество забывший и в лютого зверя превратившийся, не содрогался о своих деяниях, кои почитал к сохранению своему нужными, как то непостижимо, что единожды прельщенные им безумцы и простаки не могли в прилепившейся и к ним возмутительной заразе видеть, что злодей не ищет более как токмо время ожидающей его казни продлить; ибо где он ни проходил, там не оставил иных следов, как токмо бесчеловечия, и сколько раз ни отваживался стать на сражение с верными ее императорского величества войсками, всегда следующую за ним ослепленную чернь отдав на поражение, сам с малым числом единомышленников тотчас убегал искать себе спасения и новых простаков на такую же жертву; грады, заводы и селения для того только и брал, чтоб предавать огню и грабительству; всех вышней степени людей истреблял, не разбирая ни пола, ни возраста, не для того, чтоб та жертва была ему милее, но для того, что опасался, дабы просвещеннейшие люди следующих за ним в пагубу слепцов не просветили. Ныне, лишась всех способов и надежды к побегу и новым злодеяниям, признался во всем том с истинным, буде токмо может в его душе быть, раскаянием, как пред Следственною комиссиею, так и в полном собрании Правительствующего сената, членов Святейшего синода и приглашенных особ. То же самое учинили и все сообщники его как пред Комиссиею, так и пред отряженными для того от всего собрания членами. Сей злодей пред полным собранием объявил, что он подлинно донской казак Зимовейской станицы Емельян Иванов сын Пугачев, и каялся во всех сказанных важных винах своих и во всех преступлениях и злодействах, заклинаясь, что открыл он всё то, чем гнусное сердце его было заражено, и ныне очищает душу свою совершенным покаянием пред богом и ее императорским величеством и пред всем родом человеческим во всех содеянных им беззакониях. К сообщникам же сего изверга и бунтовщика, о коих в следствии означено, отряжена была из собрания депутация, а именно: Святейшего синода член Иоанн, архимандрит новоспасский, тайный советник и сенатор Маслов, генерал-поручик Мартынов, и сенатский обер-прокурор князь Волконский, дабы, увещевая сих преступников и злодеев, равно вопросили, не имеют ли они еще чего показать и чистое ль покаяние принося объявили все свои злодеяния? Исполнив порученное дело, сказанная депутация собранию донесла, что все преступники и способники злодейские признавались во всем, что по делу в следствии означено, и утвердились на прежних показаниях. Всё сие соверша, уполномоченное собрание, приступив к положению сентенции, слушало в начале выбранные из священного писания приличные к тому законы и потом гражданских законов положения; а именно: в книге Премудрости Соломона написано, гл. 6, ст. 1 и 3: царем держава дана есть от господа и сила от вышнего; в евангелии от Матфея, гл. 22, ст. 21, и Марка гл. 12, ст. 17: Воздадите убо кесарева кесареви и божия богови; в 1 послании первоверховного апостола Петра, гл. 1, ст. 18 и 19: бога бойтеся, царя чтите, рабы повинуйтеся во всяком страсе владыкам не токмо благим и кротким, но и строптивым; также к Римляном, гл. 13: всяка душа властем предержащим да повинуется, несть бо власть, аще не от бога; сущие же власти от бога учинены суть, тем же противляяйся власти, божию повелению противляется, противляющий же себе грех приемлет; книги 4 моисеевой Числ, гл. 16: по соизволению божию восставших и бунтующих противу возлюбленных богом Моисея и Аарона сонм израильтян пожре земля; - евангелия от Иоанна гл. 19, ст. 12: всяк, иже себе царя творяй, противится богу; - в законе, богом данном Моисею от 2 закона число 5: да не умрут отцы за сыны, ни сынове да не умрут за отцы, но каждый за свой грех да умрет; 4 книги моисеевой Числ, гл. 17, ст. 13: всяк прикасаяся к скинии свидения господней умирает. - В законах гражданских: в Уложении, гл. 2, в статьях: 1-й: будет кто каким умышлением учнет мыслить на государское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщется до-пряма, что он на царское величество злое дело мыслил и делать хотел, и такого по сыску казнить смертию. Во 2-й: также будет кто при державе царского величества, хотя Московским государством завладеть и государем быть, и для того своего злого умышления начнет рать сбирать, или кто царского величества с недруги учнет дружиться и советными грамотами ссылаться и помощь им всячески чинить, чтобы тем государевым недругам по его ссылке Московским государством завладеть, или какое дурно учинить, и про то на него кто известит, и по тому извету сыщется про тое его измену допряма: и такого изменника по тому же казнить смертию. В 18-й: кто Московского государства всяких чинов люди сведают, или услышат на царское величество в каких людех скоп и заговор, или иный какий злой умысл: и им про то извещати государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея России, или его государевым боярам и ближним людям, или в городах воеводам и приказным людем. В 21-й: а кто учнет к царскому величеству или на его государевых бояр и окольничих и думных людей, и в городах и в полках на воевод и приказных людей, или на какого-нибудь приходити скопом и заговором, и учнут кого грабити или побивати: и тех людей, кто так учинит, за то по тому же казнить смертию без всякия пощады. Гл. 21-й, в статьях: в 14-й: церковных татей казнить смертию без всякого милосердия, а животы их отдавать в церковные татьбы; - в 18 и 21-й: разбойников, которые пожгли дворы или хлеб, казнить смертию. В Воинском артикуле, гл. 3 артик. 19-м: если кто подданный войско вооружит, или оружие предприимет противу его величества, или умышлять будет помянутое величество полонить, или убить, или учинить ему какое насильство, тогда имеют тот и все оные, которые в том вспомогали, или совет свой подавали, яко оскорбители величества, четвертованы быть и их пожитки забраны; - 101 артикула в толковании: коль более чина и состояния преступитель есть, толь жесточае оный и накажется; ибо оный долженствует другим добрый приклад подавать и собою оказать, что оные чинить имеют. - Гл. 17, арт. 137-й: всякий бунт, возмущение и упрямство без всякой милости имеет быть виселицею наказано. Арт. 178: кто город, село и деревню, или церкви, школы, шпитали и мельницы зажжет, печи или некоторые дворы сломает, також крестьянскую рухлядь или прочее что потратит: оный купно с теми, которые помогали, яко зажигатель и преступитель Уложения, смертию имеет быть казнен и сожжен. В Морском уставе, книга 5, гл. 1, арт. 1: если кто против персоны его величества какое зло умышлять будет, тот и все оные, которые в том вспомогали или совет свой подавали, или ведая не известили, яко изменники четвертованы будут, и их пожитки движимые и недвижимые взяты будут. Гл. 7, арт. 124: кто церкви или иные святые места покрадет, или у оных что насильно отоймет: оный имеет быть лишен живота, и тело его на колесо положено. Гл. 12, арт. 85: кто уведает, что един или многие нечто вредительное учинить намерены, или имеет ведомость о шпионах, или иных подозрительных людях, во флоте обретающихся, и о том в удобно е время не объявит: тот имеет быть живота лишен. Гл. 13, арт. 92: ни кто б ниже словом или делом, или письмами, сам собою, или чрез других к бунту и возмущению, или иное что учинить причины не дал, из чего бы мог бунт или измена произойти; ежели кто против сего поступит, тот живота лишится. Гл. 18, арт. 132: кто лживую присягу учинит, и в том явственным свидетельством обличен будет: оный с наказанием, вырезав ноздри, послан будет на галеру вечно.

По выслушании всего вышеозначенного, когда воображается в уме всё происхождение и сплетение сего богомерзкого дела, то колико представляется предметов и человечество оскорбляющих, и в то же время самого важного и зрелого размышления требующих: во-первых, поражается сердце ужасом, как человек, в одно преступление впадший и наказания избегнуть ищущий, зло злом закрывая, мог наконец до толиких злодеяний и толикия дерзости дойти, что похитить священное имя монарха и дать оное даже и гнусной его наложнице. Крайнее потом предлежит сетование и соболезнование, видя, что едва злодей несколькими казаками, также как и он, от наказания укрывающимися, признан под именем покойного государя императора Петра III, великое число безумцев и простяков следуют оным слепо, яко овцы заколения. Разрушенные храмы божии требуют возобновления; разоренные или в пепел обращенные грады и селения взыскуют человеколюбивой помощи; опечаленные старики и сирые младенцы утешения и призрения, а безумцы и суеверы просвещения. Наконец не меньше всего праведно-огорченные дворяне за многие предательства на своих крестьян взыскуют достаточного им усмирения; а сии слепцы и Пугачевым и своим расстроением в разорение и нищету приведенные, и то страхом, то бедностию терзаемые, впадают в отчаяние: почему и надлежало бы, во-первых, злодеев предать лютейшим мукам и казням; но сверх того, что главное преступление, а именно: оскорбление величества, оставляет ее императорское величество, яко суще человеколюбивая монархиня и матерью отечества своего и подданных никогда быть не престающая, - нет ни мук, ни казней, как бы их ни увеличить, чтобы могли соразмерны быть толиким злодеяниям. Да большая часть из лютейших злодеев и приняли уже свое воздаяние, то на сражениях, то правосудием, на самых тех местах в действо произведенным. Надлежало бы тотчас стараться и о разогнании толь бедственной слепоты и невежества; но верить надобно, что постигнувшее их зло не токмо разженет много слепоты, да и самых буйственных в чувство и раскаяние приведет. Представляя всё сие к общему всех верноподданных утешению, видим, что стараниями премудрыя монархини о воспитании, невежество уже повсеместно изчезает, а благонравие процветать будет. Надлежало бы обратить благоговейное попечение к воспостроению разоренных храмов божиих: но христолюбивая монархиня где не подает примеров ее благочестия? В пепел обращенные грады и селения ободрены примером уже многих других в лепоту облеченных градов; утешены и призрены не старики токмо и младенцы, но питаются теперь целые провинции на монаршем ее иждивении. Наконец уверено всё собрание, что и погрешившие крестьяне сами чистосердечно раскаиваются, а просвещенные и благонравные люди ищут паче помощь подать бедности, нежели обременять оную. Сего ради собрание, находя дело в таких обстоятельствах, сообразуяся беспримерному ее императорского величества милосердию, зная ее сострадательное и человеколюбивое сердце, и наконец рассуждая, что закон и долг требуют правосудия, а не мщения, нигде по христианскому закону несовместного, единодушно приговорили и определили: за все учиненные злодеяния, бунтовщику и самозванцу Емельке Пугачеву, в силу прописанных божеских и гражданских законов, учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, а после на тех же местах сжечь. Главнейших его сообщников, способствующих в его злодеяниях: 1) яицкого казака Афанасья Перфильева, яко главнейшего любимца и содейственника во всех злых намерениях, предприятии и деле изверга и самозванца Пугачева, паче всех злостью и предательством своим достойного лютейшия казни, и которого дела во ужас каждого сердца привести могут, что сей злодей, будучи в Петербурге в то самое время, когда изверг и самозванец обнаружился под Оренбургом, сам добровольно предъявил себя начальству с таковым предложением, яко бы он, будучи побуждаем верностию к общей пользе и спокойствию, желал уговорить главнейших сообщников злодейских, Яицких казаков, к покорению законной власти, и привести злодея обще с ними с повинною. По сему точно удостоверению и клятве отправлен он был к Оренбургу; но сожженная совесть сего злодея под покровом благонамерения алкала злобою: он приехав в сонм злодеев, представился к главному бунтовщику и самозванцу, в Берде тогда бывшему, и не только удержался от исполнения той услуги, которую исполнить он обещал и заклинался, но, чтоб уверить самозванца в верности, объявил ему откровенно всё намерение свое, и соединясь предательскою совестию своею с мерзкою душою самого изверга, пребыл с того времени до самого конца непоколебим в усердии ко врагу отечества, был главнейшим соучастником зверских дел его, производил все мучительнейшие казни над теми несчастными людьми, которых бедственный жребий осуждал попасться в кровожаждущие руки злодеев, и наконец, когда злодейское скопище разрушено в последние под Черным Яром, и самые любимцы изверга Пугачева кинулись на Яицкую степь, и искав спасения, разбились на разные шайки, то казак Пустобаев увещевал товарищей своих явиться в Яицком городке с повинною; на что другие и согласились; но сей ненавистный предатель сказал, что он лучше желает живым быть зарыту в землю, нежели отдаться в руки ее императорского величества определенным начальствам; однако ж высланною командою пойман; в чем сам он предатель Перфильев пред судом обличен и винился; - четвертовать в Москве.

2) Яицкому казаку Ивану Чике, он же и Зарубин, самоназвавшемуся графом Чернышевым, присному любимцу злодея Пугачева, и который при самом начале бунта злодея паче всех в самозванстве утвердил, многим другим соблазнительный пример подал и с крайним рачением укрыл его от поимки, когда за самозванцем выслана была из города сыскная команда, и потом по обнаружении злодея и самозванца Пугачева, был из главнейших его содейственников, начальствовал отдельною толпою, осаждал город Уфу, который храбро и достохвально едиными гражданами, усердствующими прямо в верности ее императорскому величеству, защищался; разорял многие в той провинции заводы и селения, похищал всякого рода имущества, и чинил многие смертоубийства верным рабам ее императорского величества. За нарушение данной пред всемогущим богом клятвы в верности ее императорскому величеству, за прилепление к бунтовщику и самозванцу, за исполнение мерзских дел его, за все разорения, похищения, и убийства - отсечь голову и взоткнуть ее на кол для всенародного зрелища, а труп его сжечь со эшафотом купно. И сию казнь совершить в Уфе, яко в главном из тех мест, где все его богомерзкие дела производимы были.

3) Яицкого казака Максима Шигаева, оренбургского казачьего сотника Подурова и оренбургского неслужащего казака Василья Торнова, из которых первого, Шигаева, за то, что он, по слуху о самозванце, добровольно ездил к нему на умет, или постоялый двор, к Степану Оболяеву, отстоящему неподалеку от Яицкого города, совещевал в пользу обнаружения злодея и самозванца Пугачева, разглашал об нем в городе, и поелику смысл его привлекал вероятие простых людей, то произвел тем во многих к бунтовщику и самозванцу привязанность; а потом, когда уже злодей явно похитив имя покойного государя Петра III, приступил к Яицкому городу, то был он при нем из первых содейственников его. При обложении ж Оренбурга, во всякое время, когда сам главный элодей оттуда отлучался к Яицкому городу, оставлял его начальником бунтовщичьей толпы своей. А в сие ненавистное начальство производил он Шигаев многие злости: повесил посланного в Оренбург от генерал-маиора и кавалера князя Голицына лейб-гвардии конного полку рейтара с известием о его приближении единственно за сохраненную сказанным рейтаром истинную верность к ее императорскому величеству, законной своей государыне. - Второго, Подурова, яко сущего изменника, который не только предался сам злодею и самозванцу, но и писал многие развратительные в народе письма, увещевал верных ее императорскому величеству яицких казаков предаться к злодею и бунтовщику, называя его и уверяя других, яко бы он был истинный государь, и наконец писал угрозительные письма к оренбургскому губернатору, генерал-поручику и кавалеру Рейнсдорпу, к оренбургскому атаману Могутову и к верному старшине Яицкого войска Мартемьяну Бородину, которыми письмами сей изменник убежден и признался. - Третьего, Торнова, яко сущего злодея и губителя душ человеческих, разорившего Нагайбацкую крепость и некоторые жительства, и потом вторично прилепившегося к самозванцу: повесить в Москве всех их троих.

4) Яицких казаков: Василья Плотникова, Дениса Караваева, Григорья Закладнова, мещерякского сотника Казнафера Усаева, и ржевского купца Долгополова, за то, что оные злодейские сообщники, Плотников и Караваев, при самом начале злодейского умысла, приезжали к пахатному солдату Абаляеву, где самозванец тогда находился, и условясь с ним о возмущении Яицких казаков, делали первые разглашения в народ, и Караваев рассказывал, яко бы видели на злодее царские знаки, так называя пятна, оставшиеся на теле злодея после болезни его под Бендерами. Приводя таким образом в соблазн простых людей, оные Караваев и Плотников, по слуху о самозванце, будучи взяты под караул, о нем не объявили. Закладнов был подобно первым из начальных разглашателей о злодее, и самый первый, пред кем злодей дерзнул назвать себя государем; Казнафер Усаев был двоекратно в толпе злодейской, в разные ездил места, для возмущения башкирцев, и находился при злодеях Белобородове и Чике, разные тиранства производивших. Он в первый раз захвачен верными войсками под предводительством полковника Михельсона, при разбитии злодейской шайки под городом Уфою, и отпущен с билетом на прежнее жительство; но не чувствуя оказанного ему милосердия, опять обратился к самозванцу, и привез к нему купца Долгополова. Ржевский же купец Долгополов, разными лжесоставленными вымыслами приводил простых и легкомысленных людей в вящшее ослепление, так, что и Казнафер Усаев, утвердясь больше на его уверениях, прилепился вторично к злодею. Всех пятерых высечь кнутом, поставить знаки, и вырвав ноздри, сослать на каторгу, и из них Долгополова, сверх того, содержать в оковах. 5) Яицкого казака Ивана Почиталина, илецкого Максима Горшкова и яицкого же Илью Ульянова за то, что Почиталин и Горшков были производителями письменных дел при самозванце, составляли и подписывали его скверные листы, называя государевыми манифестами и указами, чрез что умножая разврат в простых людях, были виною их несчастия и пагубы. Ульянова, яко бывшего с ними всегда в злодейских шайках и производившего, равно как и они, убийства: всех троих высечь кнутом, и вырвав ноздри, сослать на каторгу.

6) Яицких казаков: Тимофея Мясникова, Михайлу Кожевникова, Петра Кочурова, Петра Толкачева, Ивана Харчова, Тимофея Скачкова, Петра Горшенина, Панкрата Ягунова, пахатного солдата Степана Оболяева, и ссыльного крестьянина Афанасья Чулкова, яко бывших при самозванце, и способствовавших ему в лживых разглашениях и в составлении злодейских шаек, высечь кнутом, и вырвав ноздри, послать на поселение.

7) Отставного гвардии фурьера Михайла Голева, саратовского купца Федора Кобякова и раскольника Пахомия, первых за прилепление к злодею и происходимые соблазны от их разглашений, а последнего за ложные показания, высечь кнутом, Голева и Пахомия в Москве, а Кобякова в Саратове; да саратовского ж купца Протопопова, за несохранение в нужном случае должной верности, высечь плетьми.

8) Подпоручика Михаила Швановича, за учиненное им преступление, что он, будучи в толпе злодейской, забыв долг присяги, слепо повиновался самозванцовым приказам, предпочитая гнусную жизнь честной смерти, лишив чинов и дворянства, ошельмовать, переломя над ним шпагу. - Инвалидной команды прапорщика Ивана Юматова, за гнусную по чину офицерскому робость, при разорении города Петровска, хотя строжайшего достоин он наказания, но за старостию лет уменьшая оное, лишить его чинов. - Астраханского конного полку сотника и депутата Насилья Горского, за легкомысленное прилепление к толпе злодейской, лишить депутатского достоинства и названия.

9) Илецкого казака Ивана Творогова, да яицких Федора Чумакова, Василья Коновалова, Ивана Бурнова, Ивана Федулова, Петра Пустобаева, Козьму Кочурова, Якова Почиталина и Семена Шелудякова, в силу высочайшего ее императорского величества милостивого манифеста, от всякого наказания освободить: первых пять человек потому, что, вняв гласу и угрызению совести, и восчувствуя тяжесть беззаконий своих, не только пришли сами с повинною, но и виновника пагубы их, Пугачева, связав, предали себя и самого злодея и самозванца законной власти и правосудию; Пустобаева за то, что он отделившуюся шайку от самого злодея Пугачева склонил притти с повиновением, равномерно и Кочурова, еще прежде того времени явившегося с повинною; а последних двух за оказанные ими знаки верности, когда они были захвачены в толпу злодейскую и были подсылаемы от злодеев в Яицкий город, то они, приходя туда, хотя отстать от толпы опасались однако возвещали всегда о злодейских обстоятельствах и о приближении к крепости верных войск, и потом когда разрушена была злодейская толпа под Яицким городом, то сами они к военачальнику явились. И о сем высочайшем милосердии ее императорского величества и помиловании сделать им особое объявление чрез отряженного из собрания члена сего января 11 дня, при всенародном зрелище перед Грановитою Палатою, где и снять с них оковы.

10) Отставного подпоручика Гринева, царицынского купца Василья Качалова, да брянского купца Петра Кожевникова, малороссиянина Осипа Коровку, донских казаков Лукьяна Худякова, Андрея Кузнецова, яицкого казака Ивана Пономарева, он же и Самодуров; раскольников Василья Щолокова, Ивана Седухина, крестьянина Василья Попова и Семена Филиппова, которые находились под караулом, будучи сначала подозреваемы в сообщении с злодеями, но по следствию оказались невинными, для чего их и освободить, и сверх того о награждении крестьянина Филиппова, яко доносителя в Малыковке о начальном прельщении злодея Пугачева, представить на рассмотрение Правительствующего сената. А понеже ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы, первая Софья, дочь донского казака Дмитрия Никифорова, вторая Устинья, дочь яицкого казака Петра Кузнецова, и малолетные от первой жены сын и две дочери, то без наказания отдалить их, куда благоволит Правительствующий сенат; равномерно же предоставляется к тому же рассмотрению назначение места и содержания осужденных на каторгу и на поселение.

11) Как же не безъизвестно вышеозначенному собранию, что по определению Святейшего синода, не токмо бунтовщик и самозванец Емелька Пугачев, но и все его злодейские сообщники преданы вечному проклятию; то дабы осужденным сею сентенциею на смертную казнь, которые за клятвопреступление, ужасное варварство и злые дела свои подверглись душевне осужденному в тартаре мучению, не лишились при последнем конце своем законного покаяния во всех содеянных ими злодеяниях, предоставить преосвященному Самуилу, епископу Крутицкому, поступить в том по данному ему на сей случай наставлению от Святейшего синода.

12) Определенную злодеям смертную казнь в Москве учинить на болоте, сего января 10 дня. К чему привесть и злодея Чику, назначенного на казнь в городе Уфе, и после здешней экзекуции того же часа отправить на казнь в назначенное ему место. И для того, как о публиковании сей сентенции, так и о сказуемом милосердии прощаемым и о надлежащих к тому приуготовлениях и нарядах послать из Сената, куда надлежит, указы. Заключена января 9 дня 1775 года.

Учрежденному Собранию святейшего синода члены письменно объявили, что слушав в собрании следствие злодейских дел Емельки Пугачева и его сообщников, и видя собственное их во всем признание, согласуемся, что Пугачев с своими злодейскими сообщниками достойны жесточайшей казни; а следовательно, какая заключена будет сентенция, от оной не отрицаемся; но поелику мы духовного чина, то к подписанию сентенции приступить не можем.

Под тем подписано тако:
Самуил, епископ Крутицкий.
Геннадий, епископ Суздальский.
Иоанн, архимандрит Новоспасский.
Андрей, протопоп гвардии Преображенской.

Под сентенциею подписано тако:
Князь Михайло Волконской.
Михайло Измайлов.
Иван Козлов.
Лукьян Камынин.
Всеволод Всеволожской.
Петр Вырубов.
Алексей Мельгунов.
Князь Иван Вяземской.
Дмитрий Волков.
Михайло Маслов.
Григорий Протасов.
Александр Глебов.
Граф Федор Остерман.
Яков Протасов.
Граф Валентин Мусин-Пушкин.
Михайло Каменской.
Иван Мелиссино.
Павел Потемкин.
Александр Самойлов.
Матвей Мартынов.
Александр Херасков.
Иван Давыдов.
Аким Апухтин.
Михайло Лунин.
Михайло Салтыков.
Алексей Яковлев.
Обер-секретарь Андреян Васильев.
Секретарь Александр Храповицкой.


Объявление прощаемым преступникам.
По высочайшему ее императорского величества повелению, в полном собрании Правительствующего сената, обще с членами Святейшего синода, первых трех классов персонами и президентами коллегий, слушано произведенное следствие о бунтовщике, самозванце и государственном злодее Емельке Пугачеве и его сообщниках, и по силе священного писания и гражданских законов заключена сентенция, которая вчерашнего числа исполнена и осужденные злодеи иные должную казнь, а другие наказание получили. В числе сих преступников и соучастников в злодеяниях были и вы, здесь предстоящие, илецкий казак Иван Тварогов, да яицкие Федор Чумаков, Василий Коновалов, Иван Бурнов, Иван Федулов, Петр Пустобаев, Козьма Кочуров, Яков Почиталин и Семен Шелудяков: вообразя сие, не должны ли вы содрогаться от ужаса, и проклинать прошедшее свое заблуждение, влекущее вас в пагубу? Наистрожайшая смертная казнь предписывалась вам божественными и гражданскими законами и вечная мука по священному писанию. Но должны вы благодарить создателя и считать себя счастливыми, что находясь на краю пропасти, всевышняя десница отвратила от глаз ваших мрак ослепления, и вы, вняв гласу и угрызению совести и восчувствуя тяжесть беззаконий своих, пришли в раскаяние и сами явились с повинною; а Иван Тварогов, Федор Чумаков, Василий Коновалов, Иван Бурнов и Иван Федулов, не токмо себя самих, но и самого злодея Емельку Пугачева предали законной власти и правосудию. Таковое обращение к предписанной законами должности не могло бы уменьшить заслуженного вами наказания; ибо злодеяния ваши не токмо были совершены, но и превзошли меры доныне в свете известных. Нарушенное силою и пособием вашим законным властям повиновение требовало казни преступников. Обманом вашим приведенные в пагубу несчастные поселяне, страдая за вас, свидетельствовали о ваших злодеяниях. Разоренные и злобою вашею воспаленному огню преданные селения, города и святые храмы угрожали вас наижесточайшим истязанием; и среди сих ужасных развалин и опустошения, кровь неповинных, коею в варварстве своем вы обагрялись, возопияла на небо и молила отмщения. Могло ли после сих неистовств раскаяние ваше принято быть во уважение, да еще и в такое время, когда всё ваше злодейское скопище, купно с вознесенным вами идолом верными ее императорского величества войсками было стеснено, разбито и яко прах рассеяно? Представьте сами себе, беспристрастно размышляя, можно ли отвсюду окруженных и лишенных способов к защищению, почесть по справедливости в раскаяние пришедшими, и добровольно себя предавшими? Конечно нет: а посему всё вышесказанное свидетельствует неизобразуемое неистовство ваше, и куда ни обратишься, везде вам казнь предписывается. Во всем свете наказуется не токмо злодей и его сообщник, но и предприявший злой умысел, хотя и в действо оного не произвел; а о вас свидетельствуют пространные губернии, что вы не мыслию единою погрешили, но исполненным вами беззакониям нет числа. Исчислите сами всё, вами содеянные, и сообразуяся оному, восчувствуйте, сколь велико, беспримерно, неслыханно и неизреченно милосердие всеавгустейшей самодержицы нашей, превосходящей всех смертных и единому богу в излиянии щедрот своих уподобляющейся! Всемилостивейшая государыня прощает вас! и ею уполномоченное собрание, чрез меня, своего сочлена, повелевает вам объявить, что вы, по силе высочайшего манифеста, изданного 29 ноября 1773 года, освобождаетесь не токмо от смертныя казни, но и от всякого наказания. Да снимутся с вас оковы! Приобщитесь к верноподданным, впечатлейте сие милосердие в сердца ваши, внедрите потомкам своим, и пад пред всевышним господом богом, воссылайте моление за спасающую вас, его помазанницу. Благодарите искренно, и дарованною вам жизнию жертвуйте ей и отечеству, дабы достойно восприять имя ее верноподданных и истинных сынов отечества. Читано в престольном граде Москве, при всенародном зрелище, на Красном Крыльце, января 11 дня 1775 года.



11) Сенатский указ, б. ч. февраля 1775. О присылании из городовых канцелярий рапортов в Сенат о людях, прикосновенных к бунту Пугачева, с обыкновенною почтою, а не чрез нарочных гонцов.
Правительствующему сенату, действительный тайный советник, генерал-прокурор и кавалер князь Александр Алексеевич Вяземский предлагал, что определением находившегося здесь 5-го Сената департамента назначено было всем Московской губернии городам, в случае, ежели где от злодея Пугачева явятся какие подозрительные люди, оных тотчас брать к рассмотрению в канцелярию, в в Сенат с нарочными рапортовать. А как теперь злодейская толпа уже истреблена, и следовательно в присылке с нарочными помянутых рапортов надобности уже нет, то в рассуждении напрасной для таких отправлений на прогоны издержки, не благоволит ли Правительствующий сенат городовым канцеляриям дать знать, чтоб они сии рапорты отправляли так. как и все другие представления сюда обыкновенно отправляются? Правительствующий сенат приказали: всем тем городовым канцеляриям, от которых находившимся здесь 5-м Сената департаментом требовалось присылки с нарочными рапортов о являющихся толпы злодея Пугачева подозрительных людях, предписать, что уже теперь по истреблении злодейских скопищев, и по приведении всех в должное повиновение, не настоит надобности отправлять сюда с показанными рапортами нарочных; и следовательно, если иногда бывшей злодейской толпы подозрительные люди и явятся, то могут канцелярии присылать об них в Правительствующий сенат уведомление чрез почту, или при оказиях так, как обыкновенно все другие представления отправляются.



12) Высочайший рескрипт, данный на имя генерала графа Панина, от 9 августа 1775 года, из села Царицына.
Граф Петр Иванович! В настоящее время, когда уже исчезли все беспокойства внутренние, когда повсюду тишина восстановлена в полной мере, да и когда прощение обнародовано, я уверена, что вы чувствуете в себе душевное удовольствие, видя с сим купно окончание и той комиссии, в которой ваш самопроизвольный подвиг прославил вечно усердие ваше к отечеству, и о коем оказанную вам мою отличную признательность видела уже публика. Я сие вновь вам подтверждаю засвидетельствованием моего благодарения за ваши полезные труды, и увольняя вас ныне от комиссии успокоения внутренних возмущений, которые, богу благодарение! более не существуют, следственно и дела об оных прекращены; после чего остается вам теперь упомянутые дела отдать губернаторам, или которые куда надлежат, и быть впрочем благонадежным, что заслуги ваши не будут никогда забвенны, как и я не престану быть вам благосклонна.


--------------------------------------------------------------------------------


II. РАПОРТ ГРАФА РУМЯНЦОВА В ВОЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ, И ПИСЬМА НУРАЛИ-ХАНА, БИБИКОВА, ГРАФА ПАНИНА И ДЕРЖАВИНА.



1) Рапорт графа Румянцова о генерал-поручике Суворове, отправленный в Военную коллегию, от 15 апреля 1774 года.
В государственную Военную коллегию рапорт.

Г. генерал-поручику и кавалеру Суворову по указу из Военной коллегии от 25 марта под № 187 пущенному, а мною 13 сего месяца полученному, к вновь назначенной команде немедленно бы ехать я приказал, ежели бы он в пути, а хотя и на месте, но не на посту в лице неприятеля противу Силистрии находился, к которому он еще до получения о генералах произвождения мною определен и со вверенным ему корпусом как на сей город по усмотрению удобности поиск сделать, так и Гирсов оберегать поручено. В сем случае я не мог на оное поступить из уважения, что сия его отлучка подала б неприятелю подтверждения по делам оренбургским, кои они воображают себе быть для нас крайне опасными, нежели они суть, и может быть, как я вижу из публичных Ведомостей, вовсе исчезшие: а вместо его, к корпусу Оренбургскому, другого генерал-поручика из находящихся в России, к армии мне вверенной определенных, не соблаговолено ли будет отправить приказать?



2) Перевод с татарского письма от киргиз-кайсакского Нурали-Хана, с человеком его Якишбаем присланного в Оренбург; 24 сентября 1773 года полученного.
Высокоместному и высокопочтенному господину генерал-поручику, оренбургскому губернатору и кавалеру Ивану Андреевичу Рейнсдорпу.

Объявляю на сих временах, что проявился здесь ее императорскому величеству изменник, и проговаривает заблудящие речи, что он якобы великий император Петр Федорович, и чтоб ему покорились, о чем ко мне двоекратно писал, из коих одно у коменданта в руках; токмо как не безъизвестно, реченному вору и изменнику несведующие прав и законов из Яикских казаков заблудящие поверя, ему сообщась, с ним вместе и окружа Яикской городок ездят; а я, услыша о том, по повелению тамошнего войска старшины Мартемьяна Бородина и подполковника Симонова приехать против Яикского городка к мосту, переговоря, сказал, что я искренне усердствую ее императорскому величеству, не приобщаясь к таким изменным речам, чтоб находящегося в Яикском городке главным повелителем реченного подполковника сообщась войском с означенными заблудящими сопротивляясь и учиня драку, кто употребляет такие речи, того поймать, общие старания прилагать, если они сами своею командою с ними управиться могут, то б оных разбойников поймали сами, а когда сил их к тому доставать не будет, то б повелели мне, чтоб я с своим народом вышед, учиня поиск, тех разбойников поймал; токмо когда реченные разбойники вскоре прижать их и изнурять не могут, в таком случае без позволения оренбургского губернатора за реку Яик переехать я не в состоянии, и ежели те плуты будут усиливаться, то по неволе, не дожидаясь из Оренбурга известия, принужден буду переехать. На что они подполковник и старшина сказали, что их сила, не заимствуя нашей достижет: что-де вы, приехав сюда, прожили на совете два дни и тем довольны. Почему я сие письмо при письме оного подполковника, с человеком его, к вам отправил; и так я, ожидая от вас известия, нахожусь, а при том советую, что мы, на степи находящиеся люди, не знаем, сей ездящий вор ли? или реченный государь сам? А для того, что он называется государем, послан был от меня под одним претекстом нарочный, который возвратясь объявил мне, что какой он человек, не знает и не опознал, токмо-де борода у него русая: однако из-за сего думал я, каким ни есть случаем поймать, только без вашего известия на то не поступил.

Между тем еще объявляю, хотя я в нынешнем году с вами повидаясь, переговорить и был намерен, точию с за вышеписанными обстоятельствами, то мое желание не исполнилось; однако вашего высокопревосходительства по дружбе прошу, чтоб пребывающих здесь на степи легкомысленных киргизцев стараться в спокойствии содержать, ибо при приумножении таковых поступков может меня в чести и славе оставить для того, что Ягалбайлинского рода у Ишенбая в прошедшей зиме отогнанных башкирцами тысяч пятидесяти лошадей возвратить соизволите, а особливо в нашем народе именитый джагалбайлец Шагыр Батырев, меньшой брат именуемый Иштекбай Батырь находится там у вас, коего позвольте для меня удовольствовав, обратно отпустить, а при том того ж рода из ишантских лошадей отдав ему Ишасбаю половину, а другую реченному Иштекбаю, чтоб он их продал на деньги, ему ж Иштекбаю прикажите выбегших из орды нашей двух кизылбаш препоручить для того, что когда оные еганбайлинцы удовольствованы будут, весь народ наш благодарными останутся. Весьма б изрядно было, когда б оный Шагыр Батырь удовольствован был, за чтоб и я довольным себя препочел; хотя ж оный Шагыр по отдаленности меня кочует, только его отчужденным от меня не признавайте, коего благоволите для меня в чести содержать.

Впрочем наивсегдашний доброжелатель ваш Нурали-Хан своеручно печать мою приложил (которая под оным чернильная и приложена).



3) Письма А. И. Бибикова.
А. - К графу 3. Г. Чернышеву, от 30 декабря 1773 года.

Милостивый государь, граф Захар Григорьевич! Из донесения моего ее императорскому величеству, в. с. сведать изволите о всех здешних обстоятельствах, каковые мне при первом случае открылись: они столько дурны, что я довольно того описать не могу; умолчав многие мелочные известия, которые до меня дошли, из донесенных уже усмотрите, какою опасностию грозит всеобщее возмущение башкир, калмык и разных народов, обитающих в здешнем краю, а паче если и приписанные к заводам крестьяне к ним прилепятся, к чему уже в Пермской провинции и есть начало. - Коммуникация с Сибирью от опасности на волоску, да и самая Сибирь тому ж подвержена. Всего же более прилепление черни к самозванцу и его злодейской толпе. Одна надежда на войска, которых по умножающемуся злодейскому многолюдству, видится быть недостаточно, а паче в рассуждении обширности и расстояния сего краю мест.

Толпу Пугачева я разбить не отчаяваюсь и с теми, кои теперь мне назначены, когда соберутся; но тушить везде пожар и останавливать злодейское стремление конечно конные войска в прибавок необходимы.

В проезд мой через Москву генерал Берх меня уверял, что от 2-й армии 3 или 4 полка конницы отделить можно без всякой для тамошней стороны опасности, за что он отвечает; но откуда б то ни было, а умножить необходимо надлежит. Войдите в сие дело, в. с. Вы увидите, что я говорю вам истину.

На здешние гарнизоны и другие команды никакого счету делать не извольте: они, с их офицерами, так скаредны, что и башкирцам сопротивляться не могут. Печальные опыты с Чернышевым и маиором Заевым вам доказывают, да и здесь уже по всем рапортам я увидел, что они, расставленные от Фреймана и от губернатора по постам, бегают с одного места в другое при малейшей тревоге.

Благодарю всепокорнейше в. с. за почтеннейшее письмо от 21 декабря и за преподанный мне совет к доставлению Оренбургу и Яицкому городку провианту от Симбирска и Самары посредством команды генерал-маиора Мансурова. Первая моя теперь о том настоит и забота, чтоб доставить сим утесненным и крайнему бедствию от недостатка пропитания подверженным местам. Но как еще и легкие команды только две, а именно 22 и 24 прибыли, а о других двух, где находятся, и слуху нет, тож и о генерал-маиоре Мансурове ничего не знаю, да хоть бы они и все соединены были, опасаюсь я отважить сей конвой, под прикрытием сих одних полевых команд, дабы паки не были они жертвою злодейскою. Но сие с надежною силою исполнить должно, что я при первом случае и предприму и первым своим попечением конечно поставляю. А между тем провиант в Симбирске заготовлять велел; прибывшие же две легкие команды послал я на выгнание злодеев из города Самары, которую они злодеи 24-го заняли; а теперь ожидаю рапорта.

Прежде доставленных сюда для вооружения здешних команд и поселян 2000 ружей недостаточно: для того в. с. покорнейше прошу, как скоро возможно, дать повеление о отправлении сюда на всякой случай 2000 ружей, 1000 карабин и 1000 пар пистолетов. - Кажется неминуемо здешних поселян вооружить, обнадежась прежде в их твердости.

О сем писал я к е. с. князю Михайлу Никитичу с прибавлением о саблях, седлах и уздах, ибо в коннице большая нужда (своеручно).

Сволочь Пугачева злодейской толпы конечно порядочного вооружения, ниже строю иметь не может, кроме свойственных таковым бродягам буйности и колобродства; но их более шести тысяч по всем известиям считать должно, а считая ныне воров башкирцев, число крайне быть должно велико. - Не считаю я трудности, м. г., разбить сию кучу; но собрать войска, запастись не только провиантом и фуражем, но и дровами, проходить в настоящее время степные и пустые места с корпусом, суть наиглавнейшие трудности; а между тем отражать во всех концах убивства и разорения и удерживать от заразы преклонных от страху и прельщения простых обывателей.

Со всем тем отвечаю вам за себя, что я всё исполню, что только в моей будет возможности, и остаюсь навсегда, с особым высокопочитанием и проч.

P. S. (Собственноручно.) Сейчас получил рапорт от генерал-маиора Мансурова, что, по приключившейся ему горячке, пролежал он без памяти 7 дней. Теперь он здоров; настиг 23 и 25 полевые команды, и с ними соединясь, следует к Симбирску, но только от него еще в 400 верстах, в деревне Миндани.


Б. - К нему же, из Казани, от 17 января 1774.
Милостивый государь, граф Захар Григорьевич! Сославшись на донесения ее императорскому величеству, за излишнее почитаю повторить вашему сиятельству описание о здешнем дурне, да только то промолвить осмеливаюсь, что если Оренбург имеет пропитание, то надеюсь его спасти, а сим уповаю и главную всему злу преломлю преграду; но маршем поспешить великие настоят трудности, потому что число подвод для подвозу пропитания на корпус и для способствования городу выходит большое по дальнему и степному положению, - а притом рассеявшуюся сволочь сперва прогнать и землю очистить надобно, ибо сей саранчи столь много, что около постов Фреймановских проходу нет, и на нас лезут; - конвоирование великова подвозу требует по степным местам людей; без прикрытия ж и саму Казань со стороны Башкирии оставить нельзя. Время час- от-часу становится драгоценно; а полк карабинерный только сегодня сюда вступил, и лошади в дурном состоянии. На гарнизонные команды ничего считать нельзя, что уже я и испытанием знаю. Сия негодница довольна, что их не трогают, и до первой деревни дошедши, остановясь, присылает рапорты, что окружены, и далее итти нельзя. Нужно было несколько раз посылать им на выручку. Они ободрили и злодеев, что осмелились в самые им лезть глаза.

Вот, м. г., положение, в котором я себя вижу. Не можно более претерпевать прискорбия от досады, сожаления и получаемых ежедневно слухов. Один всевышний может обратить всё в лучшее и помочь мне в сих крайностях. Сказав сие, с истинным высокопочитанием всегда останусь и проч.

P. S. (Собственноручно). При сем отправленный курьер привез ко мне высочайший ее императорского величества рескрипт от 10 числа января, препровождаемый с письмом в. с. Я предоставя впредь о том с первым отправлением доносить, теперь только о получении его уведомляю.

Сейчас получил рапорт от генерал-маиора Фреймана, что высланный для поиску над злодеями Томского полка капитан Фатеев при деревне Кувицкой и... разбил многочисленную сволочь, побив на месте и в преследовании великое число, способом посаженных на обывательских лошадей гренадер и бегающих на лыжах солдат, отбив 4 пушки. 20 человек взял в полон.


В. - К нему же, из Казани, от 24 января 1774.
Милостивый государь, граф Захар Григорьевич! Из донесения моего к ее императорскому величеству увидеть изволите, что войска, прибывшие сюда, действовать начали, и полковник Бибиков с деташементом своим, состоящим в четырех ротах пехоты и трех рот гусар, разбил злодейскую сволочь, не потеряв ни одного человека, город Заинск освободил от злодеев. Надеюсь очистить сей угол; но прискорбные вести получаю со стороны Сибирской: господин Калонг, не находя средства не только сделать транспорт провианту и фуражу в Оренбург, но и сам итти опасается, написав премножество затруднений. Советует он мне сей транспорт сделать. Я и без того все способы к тому употребляю, да время проходит, а оно драгоценно. Я писал к нему, чтоб он по крайней мере хотя в Башкирию сделал диверсию в то время, как я к Оренбургу подвинусь в исходе нынешнего месяца или в начале февраля.

Екатеринбург в опасности от внутренних предательств и измены. О Кунгуре слуху после 10 числа нет. Зло распространяется весьма далеко. Позвольте и теперь мне в. с. повторить: не неприятель опасен, какое бы множество его ни было, но народное колебание, дух бунта и смятение. Тушить оное, кроме войск, в скорости не видно еще теперь способов, а могут ли на такой обширности войски поспевать и делиться, без моего объяснения представить можете. Спешу и все силы употребляю запасать провиант и фураж, тож и подводы к подвозу за войсками. Но сами представить легко можете, коликим затруднениям по нынешнему времени всё сие подвержено, и тем паче, что внутрь и вне злодейство, предательство и непослушание от жителей. Не очистя саранчу злую, вперед шагу подасться нельзя. В том теперь и упражняюсь, а войски подаются вперед. Жду с нетерпением Чугуевского казачьего полку, о котором слышу, что уже в Москву пришел. Вот, м. г., всё то, что я теперь донесть вам могу; а заключу истинным моим высокопочитанием, и проч. (Собственноручно.) Р. S. Приложенную реляцию покорнейше прошу ее величеству поднесть.


Г. - К Д. И. фон-Визину, из Казани от 29 января 1774 года.
Благодарю тебя, мой любезный Денис Иванович, за дружеское и приятнейшее письмо от 16 января и за все сделанные вами уведомления. Лестно слышать полагаемую от всех на меня надежду в успехе моего нынешнего дела. Отвечаю за себя, что употреблю все способы, и забочусь ежечасно, чтоб истребить на толиком пространстве разлившийся дух мятежа и бунта. Бить мы везде начали злодеев, да только сей саранчи умножилось до невероятного числа. Побить их не отчаяваюсь, да успокоить почти всеобщего черни волнения великие предстоят трудности. Более ж всего неудобным делает то великая обширность сего зла. Но буди воля господня! делаю и буду делать что могу. Неужели-то проклятая сволочь не образумится? Ведь не Пугачев важен, да важно всеобщее негодование. А Пугачев чучела, которою воры Яицкие казаки играют. Уведомляй, мой друг, сколь можно чаще о делах внешних. Неужели и теперь о мире не думаете? Эй пора, право, пора! Газеты я получил; надеюсь, что по твоей дружбе и впредь получать буду. J'avais diaboliquement peur de mes soldats, qu'ils ne fassent pas comme ceux de garnison de mettre les armes bas vis-а-vis des rebelles. Mais non, ils les battent comme il faut. et les traitent en rebelles. Ceci me donne du courage. Да то беда, как нарочно всё противу нас: и снега и мятели, и бездорожица. Но всё однако же одолевать будем. Прости, мой друг; будь уверен, что я тебя сердцем и душою люблю.

Напомни, мой друг, графу Никите Ивановичу о бароне Аше. Он обещался ему по крайней мере хотя для сейма что ни есть исходатайствовать. Ты меня очень одолжишь, ежели сему честному человеку поможешь.



4) Письма графа П. И. Панина.
А. - Гвардии капитану А. П. Галахову, из Пензы от 14 сентября 1774.

Высокоблагородный и высокопочтенный, лейб-гвардии капитан!

Государь мой! На рапорт от вашего высокоблагородия, с сим вручителем ко удовольствию моему полученный, нахожу вам ответствовать :

К принятым вами мерам и к сделанному распоряжению я ничего присовокупить не имею, как оные и мне собственно, по соображению всех обстоятельств, за удобнейшие представляются, потому особливо, что порученного вам дела, без отваги ничего произвести с успехом никак нельзя, а тут не отважено ничего иного, кроме такого числа денег, которые по общему делу иным не может поставлено быть, как безделицею; впрочем же противу дальнейшего требуется одной предосторожности, коей мы постараемся и не упустить. В том намерении приказал я уже сегодня отсель выступя, итти под точное ваше начальство в Сызрань, одному эскадрону драгун, да и я, выступя отсель не помешкав, возьму свою позицию по берегу реки Волги, примкнув к Сызрани; одно только мне остается приметить, и лежит на моем сердце, чтоб не сделал утечки (ежели полагаемая нами на известного человека верность нас обманет) открывшийся вам житель царицынской. Не лучше ли и не можно ли вам кого-нибудь из своих подчиненных верного, спрепровадить туда под некоторым предлогом, делать скрытное над оным надзирание? Что вы по сему предпримете, а и впрочем какие происхождения у вас изъявляться будут, стану я ожидать от вашего высокоблагородия себе уведомления, прибыв скоро к берегу реки Волги, на предприемлемую мною позицию; а везде и всегда останусь с почтением и усердием

вашего высокоблагородия и проч.


Б. - К нему же, из Пензы, от 19 сентября 1774.
Государь мой, Александр Павлыч! Вручитель сего, господин маиор Рунич, приехал ко мне с словесными от вас представлениями, на которые я иного и лучшего вам, государь мой, сказать и присоветовать не могу, как во-первых похваляю, что по сведении вашем о поимке государственного злодея, послали вы тотчас отъискивать отправившегося от вас, с тем намерением известного комиссионера. Новое счастие будет, если возвратим еще и употребленные с оным казенные деньги; да чего уже ожидать не возможно от благословляющей так ощутительно десницы вышней все деяния во благое нашей всемилостивейшей государыни?

Мне мнится, что вам, государь мой, в теперешнем случае лучше всего перенестись к свиданию со мною в Симбирск, куда уже я дни чрез два отсель прямо следовать буду.

Касательно до царицынского жителя, вам известного сообщника бунтовщику, - то я сколь скоро получил известие о поимке злодея, тотчас послал туда повеление, оного сообщника, взяв под крепкий караул, прислать ко мне, да и эскадрону драгунскому, отправленному к вам в Сызрань, а остановленному на дороге сим господином маиором, дал повеление с ним же маршировать в другое место, где, по теперешнему положению земля, удобнее и безубыточнее было прокормить войски.

Впрочем, я семь всегда с почтением и проч.

Рукою гр. Панина приписано:

P. S. Рекомендую, имеющуюся при вас денежную наличную сумму привезти ко мне в Симбирск.



5) Письма лейб-гвардии поручика Державина полковнику Бошняку.
А. - Из Саратова, от 30 июля 1774 года.

Высокоблагородному и высокопочтенному г. города Саратова коменданту и правящему в оном городе воеводскую должность.

Милостивый государь мой! Когда вам его превосходительство г. астраханский губернатор П. Н. Кречетников, отъезжая отсюда, не дал знать, с чем я прислан в страну сию, то через сие имею честь вашему высокоблагородию сказать, что я прислан сюда от его высокопревосходительства покойного г. генерал-аншефа и кавалера А. И. Бибикова, в следствие именного ее императорского величества высочайшего повеления по секретной комиссии, и предписано по моим требованиям исполнять всё; а как по обстоятельствам известного бунтовщика Пугачева, сего месяца 16 числа приехал я в Саратов, и требовал, чтоб в сем городе была от оного злодея взята предосторожность, вследствие чего 24 числа, при общем собрании нашем в Конторе опекунства иностранных и сделано определение, по которому все, согласясь, и подписались, чтоб около магазинов и в месте найденном за способное его высокородием г. статским советником М. М. Лодыженским, яко служащим штаб-офицером в Инженерном корпусе, сделать для защищения людей и казенного имущества полевое укрепление и прочие готовности, что в том определении именно значит, которое определение при рапорте моем послано уже главнокомандующим куда надлежит, да и чаять должно было, что всё в вышеупомянутом определении написанное уже исполнено. А как сего 30 числа прибыв я паки в Саратов не только по тому определению какую готовность нашел, но ниже какой не принято предосторожности; а как из рапорта вашего Конторе опекунства иностранных 29 числа вижу я, что вы от своего определения отступились, и ретраншамента, прожектированного его высокородием статским советником М. М. Лодыженским, делать не хотите, но желаете, пропустя столь долгое время, не зная совсем правил военной архитектуры, делать около почтового жительства города Саратова вал, не рассудя ниже места способности лежащего под высокою горою, отрезанного от воды и столь обширного, что ниже 3,000 регулярного войска и великою артиллерией защищать невозможно, приемля только в непреклонное себе правило, что вы, яко комендант города, и в нем церквей божиих покинуть не можете: то на сие, окроме всех гг. штаб и обер-офицеров, находящихся здесь, согласных со мною, объяснить вам имею, что комендант вверенной себе крепости никак до конца жизни своей покинуть не должен, тогда, когда уже он имеет ее укрепленною и довольною людьми и потребностьми к защищению оной; а ежели всего оного не имеет, так как теперь и сожженный город Саратов, имеющий единственное наименование города, то должен находить способы, чтоб укрепиться в пристойном по правилам военной архитектуры месте, и в нем иметь от неприятеля оборону. Мы же, как в вышеупомянутом определении согласились, чтоб малое число оставить для защищения в ретраншаменте, а с прочими силами итти на-встречу злодею, то чем вы свой обширный вал, выходя на-встречу злодею, защищать будете? Это никому непонятно. Да и какое вы, не зная инженерного искусства, лучше укрепление сделать хотите, то также всем благоразумным неизвестно. Церкви же божии защитить конечно должно; но как церковь не что иное есть, как собрание людей правоверных, следовательно, ежели вы благоразумно защитите оных, то в них защитите и церковь, а утвари оных церквей в том ретраншаменте поместить можете. На сие на всё прошу ваше высокоблагородие скорейше мне дать ответ, для донесения его превосходительству, г. генерал-маиору и кавалеру П. С. Потемкину, яко непосредственному начальнику высочайшей ее величества власти, присланному ныне по комиссии бунтовщика Пугачева именным ее императорского величества высочайшим повелением. Мы же, находящиеся здесь штаб- и обер-офицеры, приемлем всю тягость законов на себя, что вы оставите свой пустой, обширный и укреплению неспособный лоскут земли, именуемой вами крепостию Саратовской, и за лучшее почтете едиными силами и нераздельно сделать нам вышеозначенный ретраншамент, так и поражать злодеев, приказав ныне же всему вами собранному народу делать прожектированное г. статским советником Лодыженским укрепление, в чем во всем при вас же и купцы здешнего города давно уже согласились.


Б. - Из Саратова, от 3 августа 1774 года.
Г. полковнику и саратовскому коменданту, лейб-гвардии от поручика и комиссионера Державина.

Сообщение.

Сего августа 3-го сообщение ваше получил и при нем с ордеру его превосходительства П. Н. Кречетникова к вам копию. На сие вашему высокоблагородию сказать имею, что его превосходительство г. генерал-маиор и кавалер то преминовать изволил, что ему его высокопревосходительство покойный г. генерал-аншеф и кавалер А. И. Бибиков обо мне сообщить изволил. Ему написано было, что в следствие именного ее императорского величества повеления, я послан в сию область, и предписано ему было во всех моих просьбах вспомоществовать. Но как его превосходительству о существе всей моей комиссии и ее потребностях знать не дано, но река Иргиз не есть единственный мой пост, и что не по пустому требовал я в бытность его превосходительства в Саратове от Конторы опекунства иностранных команду, то апробовано от высших моих начальников, мне с похвалою. Сей мой отзыв, в самом его оригинале, его превосходительству поднесть можете.


--------------------------------------------------------------------------------


III. СКАЗАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ.
1) Осада Оренбурга (Летопись Рычкова).

Часть I. - В которой краткое известие о начале Яицких казаков, о их умножении, раздорах и смятениях, между коих вкрался и пристал к ним самозванец Пугачев, произвел бунт и все свои злодейства.
1) Что войско Яицкое начало свое имеет от небольшой артели беглых донских казаков, устремившихся к Каспийскому морю единственно для разбоев и грабежей, тогда как еще около сих мест кочевали татары так называемой Золотой Орды (то есть в конце XIV, или в начале XV столетия) и что оная разбойничья артель умножилась оттуда ж и из великороссийских мест беглыми людьми, об оном показано уже в описании Оренбургской губернии.*

2) Течение реки Яика, впадающей в Каспийское море, отделенное от внутренних российских городов не малым степным и пустым расстоянием; лесные места, по Яику тогда бывшие, и положение их казачьих разных станиц и усадьб после того, как они помянутую Орду из сих мест вытеснили к таковым беглых людей сборищам к промыслам, особливо ж к укрывательству от бывших над ними поисков и поимки их всегда и столь было им способно, что в последующие времена скопище сих беглецов до такого усильства и своевольства дошло, что наконец уменьшению и понижению их причиною было не что больше, как их же собственные раздоры и междоусобия, о чем ниже сего значится.

3) История народов многие примеры представляет и дает нам знать, что от слабостей и невежества начальников происходят часто неустройства, смятения и гибель не только таких малых обществ, каково было и ныне еще есть Яицкое, но и больших городов, а иногда и целых областей; слабости, раздоры и междоусобия старшин, сколько известно мне по их прежним делам, издавна уже были, и я довольно еще помню приезд в город Самару яицкого войскового атамана Григорья Меркурьева и тамошнего ж войскового старшины Ивана Логинова, бывший при самом начале Оренбургской экспедиции. Сии оба, имея так как врожденную и непримиримую злобу, во всю свою жизнь один на другого в доносительствах упражнялись; а от того и в войске Яицком произошли две сильные партии, да и назывались одна Атаманскою, а другая Логиновою. Я довольно еще помню, как жизнь и дела, так и кончину обоих помянутых старшин; но в подробности входить здесь нет потребности: довольно сего, когда сказано будет, что сии партии или раздоры, а, особливо сторона. Логинова, время от времени умножаясь, оренбургским главным командирам доносами своими, а между тем часто и ослушностями в их нарядах и распорядках причиняли великие затруднения, от чего и принуждены они были разные представления посылать государственной Военной коллегии; но по справедливости надлежит здесь сказать, что Атаманская сторона всегда была послушнее и справедливее.

4) По прошествии нескольких лет, по доносам с Логиновой стороны на войскового ж атамана Андрея Бородина, в разных с народу учиненных сборах и в удержании якобы за собой многих войсковых денег, а притом и в причинении обид, указом вышереченной коллегии велено в самом их городе (называемом Яицкий городок) быть следственной комиссии, к которой определены были сначала штаб-офицеры, а потом уже и генерал-маиоры: Потапов, Черепов, Брахфельд и Давыдов, из-за чего к лучшему успокоению обеих оных сторон, атаман Бородин по просьбе его хотя и отставлен, на его ж место в бытность тут гвардии капитана Чебышева всем войском выбран и высочайшим указом конфирмован был из тамошних же старшин Петр Тамбовцев; но и тем беспокойства и своевольства их еще не прекратились.

5) 1772 года января 12 дня, собравшись они большим скопом, в такое пришли остервенение, что находившегося тогда в городе их, для докончания вышеозначенных следственных дел, генерал-маиора Траубенберга и с ним помянутого и своего их атамана Тамбовцева, войскового дьяка и старшину Матфея Суетина и нескольких обер-офицеров и солдат убили до смерти, а гвардии капитана Дурова, у того ж следствия обще с генерал- маиором Траубенбергом бывшего, тяжко изранили; непристававших же к совещаниям их старшин, посадя под крепкие караулы, содержали; а для управления народом сами собой учредили свое правление, выбрав к тому, под именем поверенных, таких людей, которые принуждены были всё то делать, что начальникам оных злодейств было надобно, при чем больше других предводительствовал яицкий же казак Кирпишников.

6) По первым рапортам о сем их злодействе, в том же 1772 году в марте месяце отправлен был из Москвы, для усмирения их, г. генерал-маиор Фрейман, на почте, Великолуцкого пехотного полка с одною гренадерскою ротою, а за ним отправлена была довольная артиллерия с принадлежащими к ней артиллерийскими служителями. Сей искусный и попечительный генерал, с придачею ему в Оренбурге двух легких команд и еще нескольких регулярных и нерегулярных войск, по слитии вод, отправлен был сперва к Илецкому городку, где он, остановясь на несколько времени, всё распорядил так, как бы ему лучше и безопаснее к Яицкому городку подступить и оным овладеть, ежели б злодеи отважились ему воспротивиться; но они, не допустя его туда верст за семьдесят, сами и с пушками выехали ему на-встречу тысячах в трех людства, а тем и открыли уже они явно намерение свое к бунту.

7) Июля 3 и 4 дня покушались они нападениями своими остановить корпус сего генерала и не допущать к своему городу; но он, не взирая на их набеги и пушечную пальбу, вскоре их отдалил, и своими пушками очистил себе путь так, что по следам их пришел к городу. Они, ворвавшись в него, наперед умыслили было с женами и детьми выбираться из него вон: да и перебрались было уже почти все через реку Чаган, в намерении, чтоб пробраться им к Каспийскому морю, и овладев в тамошней стороне известным персидским городом Астрабатом, засесть и обселиться в нем; но г. Фрейман, благоразумными своими распоряжениями и увещаниями остановя их всех за рекою Чаганом, паки в город обратил; а за ушедшими злодеями послал партии, от которых хотя и не мало их переловлено, и по следствию, для чего в Оренбурге была особая комиссия (в коей председание имел г. полковник Неронов), зачинщикам и главным злодеям учинено в Яицком их городке публичное наказание кнутом, и постановление злодейских знаков; а другим, не столь тяжко винным, плетьми, из коих первые посланы в отдаленные сибирские города, а последние для определения в солдаты отправлены во вторую армию. Но со всем тем осталось еще тогда ж из оных злодеев несколько непереловленных и укрывавшихся в разных местах; да из тех, кои посланы в армию, как слышно было, некоторые бежали с дороги. Я не внес здесь многих околичностей и случаев, с которыми сопряжены были своевольства и беспутства оных злодеев, да и сие краткое об оных яицких замешательствах вместил здесь для того токмо, что отсюда, как из жерла или горловины, произошли скоро такие великие злодейства, которые не только город Оренбург не мало колебали, но и далее оного произвели великие бедствия, как то ниже сего означится.

8) Известно уже, что по кончине государя императора Петра III, случившейся июля 6 дня 1762 года, * в разных местах Российской империи под его именем самозванцы находились, из которых пойманным с их сообщниками по законам достойное наказание учинено. Из таковых возмутителей один, под именем раскольника, содержавшийся в Казани беглый донской казак, Емельян Иванов сын Пугачев, * нашел способ к уходу своему из-под караула и с имевшимся при нем караульным солдатам, да и удалось ему пробраться к реке Иргизу, которая впадает против села Малыковки в Волгу, вершины ж свои имеет она в пределах Яицких казаков. Сия река издавна уже славится уходом и укрывательством по ней беглых людей, а особливо раскольников, да и поселено уже по ней несколько слобод вышедших из Польши раскольников, по состоявшемуся в 1762 году указу.

9) Слышно было, что казанский губернатор, г. генерал-аншеф и кавалер Яков Ларионович Брант, о побеге означенного немаловажного колодника Пугачева, куда надлежало писал, да и поиск с своей стороны производил; но чтоб о сем сообщено от него было к г. оренбургскому губернатору, того здешней стороне в экстракте * из дел об оном Пугачеве, происходивших в Оренбурге, не значится; а начинается он тем, что в сентябре месяце указом ее императорского величества из государственной Военной коллегии, от 14 августа 1772 года, повелено ему г. губернатору оного Пугачева, бежавшего из-под караула в Казани, обще с бывшим при нем на часах солдатом, в селениях Оренбургской губернии, а особливо в жилищах войска Яицкого, чрез надежных людей разным секретным образом сыскивать, и как скоро они сысканы и пойманы будут, то, заковав их в крепкие кандалы, за особливым конвоем отправить в Казань, к помянутому г. тамошнему губернатору; но в самое-де почти то время, как о сыске его Пугачева, куда надлежало, публикация учинена, то есть, 15 числа сентября 1773 года находящийся на Яике в комендантской должности подполковник Симонов уведомлен тамошних казаков от отставного сотника Липилина, и рапортовал, что помянутый самозванец Пугачев шатается по степи на дороге, лежащей от Яицкого городка к Сызрани, от Яицкого городка верстах во сте, к которому-де он Липилин назад тому недели с две при умете, называемом Таловские Вильни, съехавшись, разговаривал и, по возвращении в городок, многим людям сказывал, а чрез то в жителях Яицкого городка и навел он сомнение.*

10) По разным приватным известиям, якобы он Пугачев еще в то самое время, когда по высочайшей конфирмации, за убийство генерал-маиора Траубенберга и за предписанные злодейства, зачинщикам чинено наказание, был на Яике и шатался между дворов в крайней бедности, а наконец жил он в работниках на хуторах тамошнего казака Данилы Шолудякова, чрез которого, приобщая к намерению своему зломысленных казаков, начал с ними советовать о новом возмущении; вначале с казацкой стороны, как сказывали, представлено было первое их намерение о побеге к Каспийскому морю, чтобы там им угнездиться и сделать себя независящими; но Пугачев весьма хитро и коварно внушал им о себе, что он есть император Петр III, спасся от погибели своей уходом, и был между тем в разных государствах, склоняя, чтоб они, признав его за законного своего государя, к доступлению на престол ему помогали; а он будет их предводителем и в свое время наградит их многими милостями, и проч., в чем их на том же Шолудякова хуторе в августе месяце и утвердил, да и набрал он там во время сенокосное в сообщество свое яицких казаков и разного сброду до трех-сот человек, с которыми начал приближаться к Яицкому городку.

11) в помянутом городке от самого того времени, как отлучился оттоль в Москву вышеозначенный генерал-маиор Фрейман, находился командиром подполковник Симонов с двумя легкими полевыми командами, при нем же было несколько и оренбургских казаков, и войско Яицкое управляемо было от него Симонова под именем Яицкой комендантской канцелярии, в которой и из войсковых старшин обще с ним Симоновым присутствовали войсковой старшина Мартемьян Бородин, да простой тамошний же старшина Мостовщиков.

12) В экстракте г. оренбургского губернатора кратко ж означено, что по предписанию его для сыска оного Пугачева отправлены были от подполковника Симонова в разные места пристойные команды, только ими нигде оный Пугачев не найден; а чрез некоторое-де время, то есть, 18 сентября, оказался он Пугачев с приставшими к нему из беглых мятежников и с набранными на хуторах и на ближних форпостах людьми, более нежели в трех стах человеках, в близости Яицкого городка, которого усмотря тутошние казаки мятежнической стороны все почти пришли в колебание и начали в толпу его злодейскую партиями приставать, потому наипаче, что он отважился назвать себя ложно покойным государем императором Петром III; однако-де он Пугачев с воровскою его партиею добрым распоряжением Симонова не только в городок не допущен, но и прогнан; а рассыпавшись-де по степи, пошел он далее по верхним яицким форпостам, и забирал с оных людей и пушки, при чем-де из неприставших к нему верных старшин и казаков переловлено и повешено от него 12 человек; а между тем отправил он Пугачев от себя лист и к киргиз-кайсацкому Нурали-Хаяу, объявя ему себя императором Петром III, и требуя от него, чтоб он прислал к нему своего сына и сто киргизов; но тот его Пугачева возмутительный лист перехвачен на форпостах, а к хану-де писано с довольным уверением, что он Пугачев беглый донской казак и злодей, и чтоб ему Пугачеву ни в чем не верить; ко учинению же де за ним Пугачевым поиска состоящими там воинскими командами, помянутый подполковник Симонов признал неудобность, потому-де, что принуждено оными командами оказавшихся в колебании казаков удерживать, да и, сверх того, для защищения Яицкого городка требовано из Ставрополя крещеных калмыков до пяти сот человек, о чем-де, по рапорту его Симонова, и от г. губернатора туда подтверждено: которые хотя туда и командированы были, но вз них-де 316 человек с дороги в домы свои убежали. А от 22 числа и получен был рапорт Нижней яицкой дистанции от коменданта, полковника Елагина, по рапорту Рассыпной крепости от коменданта ж маиора Веловского, что оный злодей, умножа свою партию до тысячи человек, приступил к Илецкому городку,* и разными угрозами требовал сдачи, чрез что возмутя тамошних казаков, преклонил их к себе, которые атамана своего Портнова связав ему отдали, и он его тут же повесил, а сам, усилясь с казаками, от сего места вознамерился итти к Оренбургу.

13) Вышеписанные в экстракте г. губернатора вмещенные обстоятельства объясняются несколько записками моими, учиненными с словесного объявления шестой легкой полевой команды г. подполковника Наумова, в то же самое время в Яицком городке при команде бывшего. По его сказанию, подполковник Симонов, уведомясь о сборищах Пугачева, в те места, где он находился, хотя и посылал не один раз команды, но согласники его, находившиеся в Яицком городке, узнавая о том всегда наперед, уведомляли его о тех посылках, а потому он к уходу с оных мест и к укрывательству своему и находил время и способы; а как он с толпою своею, в трех стах человеках состоящею, 18 числа сентября приближился к Яицкому городку, то подполковник Симонов, для разбития и поимки его, командировал помянутого Наумова, бывшего тогда премиер-маиором, с тремя ротами из легкой полевой команды, придав еще несколько яицких и оренбургских казаков. Наумов как скоро приблизился к толпе самозванцовой, то выехало из оной несколько человек под видом переговора, из коих один на голове своей держал бумагу, сказывая, якобы то грамота от государя Петра Федоровича, которую-де велено ему отдать Яицкого войска старшине Акутину; но подполковник Наумов, отняв ту бумагу, удержал у себя; а потом от Симонова отправлена она при рапорте и к губернатору.

14) После сего оные от злодея Пугачева наперед высланные требовали для переговору с ними хороших людей, и как несколько человек было к ним выслано, и вступили они в разговор, то между ними бывшие зломысленные казаки у тех, кто им был надобен, подхватя за узды лошадей, погнали их к самозванцу, а он приказал всех их на другой день, то есть 19 числа сентября, перевешать; * а затем с воровским своим собранием подошел к городу, остановился он между реками Яиком и Чаганом. Симонов, подступя со всею своею командою (кои сборища Пугачева людством регулярных и нерегулярных людей весьма превосходили), хотя и учинил в тот злодейский скоп несколько пушечных выстрелов, но никакого вреда учинить не мог, якобы потому, что все они ездили врознь, приближаясь к рекам, иногда к Яику, а иногда к Чагану, ибо-де конных людей у него Симонова не было, а Яицких казаков, по тогдашней на них безнадежности, к разбитию оных злодеев употребить было сомнительно, тем наипаче, что намерение злодейское в том более и состояло, дабы, ворвавшись в город, всё войско Яицкое возмутить и, преклоня их в свое согласие, оным усилиться.

15) Пугачев, усмотря, что ему в Яицкий городок ворваться и при находящейся тут воинской команде многого числа из тамошних казаков склонить не можно, на другой день, то есть 19 числа, повеся вышеозначенных захваченных к нему людей, пошел по прямой дороге к Илецкому городку, и идучи туда, забирал с собою находившихся по форпостам яицких казаков, да и пушки с снарядами, где их находил, с собою ж брал; а как приближился он к Илецкому городку, то тамошние старшины казаки сделали ему встречу и отдались в его власть без всякого сопротивления; вступя в городок, спрашивал их: довольны ли они своим атаманом и нет ли от него обид; а как он был человек хороший и порядочный и не делал им в худых делах потачки, то приносили они на него разные жалобы, почему он и приказал его тут же повесить; * а чрез то угодя им и приведши их всех в свое согласие, велел им себе так, как государю, присягать, и тем он усилил себя здесь сот до семи человек, или и более, тут же и пушек с потребными к ним зарядами и порохом прибавил себе не мало. - Теперь внесу я здесь несколько из экстракта или журнала, содержанного при канцелярии г. губернатора из происходивших в той канцелярии письменных дел; а потом вмещу и приватные известия, в те ж самые числа в Оренбурге бывшие, и так одно другому будет служить дополнением и изъяснением.

16) Как скоро в вышеозначенном приключении г. генерал-поручик, губернатор и кавалер известился, тотчас не преминул он отправить из Оренбурга к Яицкому городку с бригадиром бароном Биловым корпус военных людей, состоящий в числе 410 человек регулярных и нерегулярных людей и 6 орудий артиллерии, дав ему Билову открытый от себя ордер, чтоб он, идучи, туда в подкрепление оной команды, в каждой крепости от комендантов требовал и забирал с собою людей, сколько он заблагорассудит. Ему предписано было, чтоб он старался ту злодейскую толпу всемерно догнать, разбить и злодеев переловить, а особливо упомянутого Пугачева, обещая в награждение, кто его живого поймает, от казны 500, а за мертвого 250 руб. Подполковнику Симонову предложено было, дабы он из находящейся в Яицком городке командировал легкой полевой команды маиора Наумова с пристойным числом из обеих тамошних легких команд и из оренбургских казаков, для преследования помянутого Пугачева к Илецкому городку с равномерным предписанием, каковое бригадиру было ж дано; а сверх того, он же губернатор к тому ж командировал и употребить рассудил из Ставрополя при 500 человеках калмыков из ближайших жилищ, башкирцев столько ж, да из сеитовских татар 300 чел.

17) 25-го числа Нижне-Озерной крепости комендант маиор Харлов к бригадиру Билову рапортовал, что Рассыпная крепость, в коей была одна только гарнизонная рота и 50 человек казаков, оным злодеем Пугачевым взята, и тамошний комендант, маиор Веловский, с женою его, повешены; а при том и посланная к нему Веловскому от Харлова пехота и сто человек казаков в ту злодейскую толпу захвачены. А бригадир Билов от 26 числа рапортовал, что он, следуя с тем вверенным ему корпусом из Татищевой, в Нижнюю Озерную крепость, был в 18-ти верстах от Татищевой, и известился, якобы помянутый злодей следует к Нижне-Озерной крепости уже в трех тысячах; зачем и нашел он себя принужденным возвратиться паки в Татищеву крепость; к нему от г. губернатора того ж числа предложено, чтоб он неотменно и немедленно следовал к Озерной крепости и над злодеями чинил поиск, а между тем вскоре и с тою Озерной крепостью, с комендантом Харловым и с тамошними офицерами злодеи равным образом поступили, как и в предупомянутой Рассыпной крепости; по сим обстоятельствам послан был указ Уфимского уезда Нагайской дороги в ближайшие к Оренбургу башкирские волости, чтоб для поиску над показанным злодеем Пугачевым наряжено было башкирцев с их старшинами, с исправными ружьями и на добрых конях, до тысячи человек, и отправить бы их с нарочно посланным из Оренбурга старшиною и почт-комиссаром Мендеем Тулеевым прямейшим трактом к Илецкому городку, за что обещано им башкирцам награждение. А между тем того ж 26 числа отправлено было к реченному бригадиру Билову в прибавок его корпуса сеитовских татар с их старшиною 300 человек. *

18) Между тем рекомендовано было от г. губернатора г-ну обер-коменданту, генерал-маиору Вилленштерну по городу Оренбургу принять и продолжать крепкую предосторожность, а на непредвидимый случай сделать распоряжение, которому баталиону в нужном случае по учиненному сигналу собираться; а при том совсем опущенную доселе Оренбургскую крепость стараться чрез инженерную команду гарнизонными служителями привесть в надлежащее оборонительное состояние; а о принятии таковой же предосторожности и по всей здешней губернии публиковано; а к губернаторам казанскому, симбирскому и астраханскому сообщено; в оренбургское ж Горное начальство о таковой же осторожности после предложено, сперва от 19 октября, а потом 16 ноября. Сверх всего того, по малоимению в Оренбурге, за разными отлучками, гарнизона, послан ордер Верхней Озерной дистанции к коменданту, бригадиру Корфу, чтоб он командировал дистанции своей с пяти крепостей по 20, итого 100 человек; а обер-коменданту подтверждено, чтоб из ближних отлучек всех солдат немедленно собрал в город.

19) 27 числа сентября Чернореченской крепости комендант, маиор Краузе, рапортовал, по полученному из Татищевой крепости известию, что оная крепость злодеями атакована и происходит-де там сражение, а дабы и та Чернореченская крепость несчастливому жребию подвержена не была, то посланным от г. губернатора к нему Краузу ордером велено, дабы он в рассуждении мало-имения воинских людей и артиллерии, если предусмотрит неминуемую опасность, со всеми тамошними служащими и неслужащими людьми перешел по-близости под защищение оренбургской артиллерии; что им Краузом и учинено. * А 28 числа получено известие, что и Татищева крепость злодейскою толпою взята, и половина ее выжжена, а имевшийся в оной комендант, полковник Елагин, с женою и другие офицеры, также и бригадир Билов с его офицерами, по причине учиненной некоторыми регулярными и нерегулярными людьми измены, по разбитии караула перевешаны; а солдаты, по острижении у них волосов, в ту злодейскую толпу захвачены и в казацкую службу поверстаны, а также и с казаками и с калмыками поступлено. Сеитовские ж татары (о коих выше сего в п. 16 означено), не доходя еще до бригадира Билова, услышав о разбитии корпуса его, принуждены возвратиться и прибыть сюда в город, а башкирцы ни туда ни сюда не бывали.

20) Вышеозначенные 16, 17, 18 и 19 пункты внес я почти точно так, как они в экстракте, сочиняемом из дел, происходивших по губернаторской канцелярии, находятся, а затем в оном же экстракте следует, как скоро уведомленось, что злодей Пугачев с толпою его сюда приближается, то по сей причине собранным генералитетом и штаб-офицерами учинен общий совет, на коем положено: 1) Имеющихся в Оренбурге польских конфедератов, примечая в них колеблемость и знаки злодейства, отобрав у них ружья и всю аммуницию, отправить за конвоем от места до места по линии даже до Троицкой крепости. 2) Все мосты чрез Сакмару реку, разломав, сжечь. 3) Здешним разночинцам расположиться, имеющим ружье, около города по валу, а неимеющих оного, для потушения внезапного пожара, внутри города в назначенных местах, под предводительством приставленных к ним разных присутственных мест чинов. 4) Артиллерию, к приведению ее в исправное состояние, поручить в полную диспозицию губернаторскому товарищу, г. действительному статскому советнику Старову-Милюкову. 5) Сеитовских татар всех взять сюда в город под защищение. - На сие положение Совета в вышеозначенном журнале учинены примечания, а именно: на 3-й пункт, в следствие-де сего общего Совета, вокруг города по валу расположено регулярных Алексеевского полка 134; гарнизонных с чинами 848, при орудиях артиллерийских служителей 69, инженерных 13, гарнизонных служителей 466, к ним по неспособности принуждено было присовокупить отставных 41, неприверстных рекрут 105, казаков 28; да по валу ж прибывших из Архангелогородской губернии с колодниками регулярных 40, казаков 439, сеитовских татар 350, отставных солдат, купцов и других разночинцов 455, итого всех 2988 человек. - На 4-й: по сему пункту вкруг города по валу расставлено в десяти бастионах и в двух полу-бастионах, да во рву под стеной и в яру против губернаторского дома артиллерии: пушек разных калибров 68, мортира 1, гаубица 1, а всего 70 орудий. - На 5-й: из оных-де сеитовских татар со всеми их семействами приехало в город небольшое количество; а прочие-де, большею частию не исполня сие повеление, остались в своем жительстве.

21) 30 числа, по известию, что в городе Оренбурге в регулярных и нерегулярных людях и между обывателями носится ложный слух, якобы злодей Пугачев другого состояния, как он есть, то, сверх прежнего публикования, всем воинским служителям чрез обер-коменданта велено объявить, что он Пугачев в самом деле есть беглый донской казак и раскольник, и при том подтвердить, дабы каждый во время наступления его злодейской толпы старался присяжную свою должность доказать и с места своего до последней капли крови не отступал, с обещанием, ежели кто в том храбростию себя отличит, высочайшей ее императорского величества милости, о чем и здешним обывателям от Губернской канцелярии публиковано ж. Сего ж 30 числа по присланному Озерной дистанции от коменданта, бригадира Корфа, рапорту о замешательстве состоящих в его дистанции на форпостах калмыков и с оной о самовольной их отлучке, посланным к нему Корфу ордером предложено, со всех форпостов людей и артиллерию взять в крепость под таким претекстом, якобы они потребны для защищения оных от киргиз-кайсаков; однако ж обыкновенные разъезды производить; а имеющимся там конфедератам велено толковать, если они против неприятеля с ревностью поступать будут и докажут свое усердие к верности, то об отпуске их в отечество от генерал-поручика, губернатора и кавалера всеподданнейше представлено будет ее императорскому величеству; имеющейся же в Пречистенской крепости всей оставшейся команде определено быть в Оренбург, с таким предписанием, если чего из казенных припасов по тяжелости с собою взять будет не можно, в таком случае оные скрыть в земле, или где за-способно признается; а сакмарские казаки все высланы по-близости на Озерную дистанцию, вместо ж их взяты сюда бывшие на ординарной службе калмыки.

22) Из приватных записок и известий, в прибавление к последним шести пунктам, не излишнее будет внесть сие, что о вышеписанных происшествиях между городскими жителями ничего почти не было известно, но всё оное содержано было скрытно; а пронесся слух 22 числа сентября, то есть, в день ее императорского величества рождения, в то самое время, когда у г. губернатора, по причине сего высокоторжественного дня, был бал и многочисленное обоего пола знатных людей собрание: ибо тот самый вечер приехал нарочный с известием о завладении часто упомянутым злодеем Илецким городком и о преклонении к нему тамошних казаков; между тем не только по сие число, но и после того несколько дней, как приезд в город с хлебом и со всяким харчем, так и выезд из оного был еще свободен и безопасен, да и цена на всё была обыкновенная, которая с того времени начала подниматься, как злодеи город уже осадили, проезды и выезды в него заперли; но известнее стало о том становиться от выступления из города с командою бригадира Билова; но сие в городских жителях за неизвестием не малое время сопряжено было с надеждою о разбитии оных злодеев, а потому в сие свободное время разве немногие, и то очень мало, позапаслись нужнейшим к их содержанию.

23) Злодеи, прибыв к Татищевой крепости, на другой день устремились напасть на оную; им сделан был такой отпор, что не возмогши оною овладеть, отступили было назад; но усмотри между тем, что подле самого крепостного оплота навожено и лежало много старого и нового сена, подкравшись в ночное время, зажгли оное, а чрез то сделав пожар, и во время народной тревоги ворвались в крепость, учинили тут ужасное кровопролитие, между которым умертвили они помянутого бригадира Билова и полковника Елагина с женою его; а дочь оного полковника, которая в нынешнем году выдана была за вышеозначенного маиора Харлова и для спасения своего, оставя мужа своего в Рассыпной крепости, приехала к отцу своему, в Татищеву крепость, самозванец Пугачев взял к себе и с братом ее, сыном полковника Елагина, коему от роду считали не более 10 лет...*

Команду ж, бывшую там вместо гарнизона, и всю ту, которая находилась при бригадире Билове, захватя, принудил он злодей присягать себе: а казаки и жители тамошние все поддавались ему охотно. Здесь получил он Пугачев в добычу свою немалое число полковой, кабацких и соляных сборов денежной казны, многое число военной аммуниции, провианта, соли и вина, да и самую лучшую артиллерию с ее припасами и служителями; сим столько уже усилился, что одних военных людей регулярных и нерегулярных считалось у него около 3000 человек.

24) После того погрому продолжался он злодей с сообщниками своими в оной крепости дня с четыре, пьянствуя и деля между сообщников своих полученное им тут в добычу, а потом со всею силою и с артиллериею поднялись они к Оренбургу; будучи на половине пути от Татищевой и Чернореченской крепости, остановились они для обеда на хуторе статского советника Рычкова, где всю его и крестьянскую скотину и живность перерезали, а лошадей и людей с собой забрали, а потом и строение всё выжгли. В Черноречье* комендант находился премьер-маиор Краузе, человек престарелый, а регулярной команды, за взятием с собой бригадиром Биловым, не было при нем и 130 человек, в том числе находились больные и к службе неспособные. А крепость в таком худом состоянии, что в некоторых местах и оплоту не было; сему коменданту от губернатора дан был ордер, чтоб он оттоль со всеми служивыми людьми из оной крепости в Оренбург вышел, оставя в ней одних престарелых и невозможных, что он в самый тот день, как злодеи сюда пришли, учинил; но из казаков весьма немногие выдти с ним согласились: большая часть осталась их там, и злодею подчинилась. Здесь, будучи один или два дня, приказал он злодей повесить капитана Нечаева, захваченного им из оставшейся после бригадира Билова команды, за то, якобы он намеревался к побегу в Оренбург, а другие сказывали, что жаловалась на него дворовая его девка, в жестоком ее содержании. Признавали, что он отсюда пойдет прямо к Оренбургу ближайшею дорогою; но он вознамерился пресечь наперед отвсюду с сим городом коммуникацию; вышед из Черноречья и оставя Оренбург вправе, поворотил в левую сторону. Разграбил имевшиеся тут хуторы, в том числе и губернаторский, * прошел в Сеитову татарскую слободу, * которая называется и Каргалинскою, и имеющимся в ней дворовым числом равняется с Оренбургом. Татары тутошние, опасаясь от него разорения и погибели своей, все ему подвергнулись. Оттоль прошел он в Сакмарский городок,* который принадлежит к корпусу Яицкого войска; здешний атаман Данила Дмитриев сын Донской, еще до приходу туда оных злодеев, с домашними своими и с многими из тамошних казаков, выехал в Оренбург; оставшиеся ж там казаки все приняли его злодейскую сторону, и таким образом окружа он Оренбург, почти отвсюду пресек коммуникацию, кроме одной Киргиз-кайсацкой степи, чрез которую и курьеров посылать было принуждено, да и то с великою опасностию. *

25) При сих обстоятельствах, 28 числа сентября, был консилиум в доме генерал-маиора и обер-коменданта Валленштерна; и о том одном, каким образом внутрь города при случае злодейского нападения и во время пожарного случая осторожность и отпор чинить. Над артиллериею ж команду иметь действительному статскому советнику Старову-Милюкову, потому что он прежде был полковником артиллерии. Но об укреплении города и о внешних за оным распоряжениях ничего еще рассуждаемо тогда не было. * А как об оном злодее между некоторых городских жителей примечены были пустые толки и размышления, то по сей причине 30 числа сентября в соборной церкви после литургии читана была от имени Губернской канцелярии публикация, а такая ж, как выше означено, и в городе по командам публикована; нерассмотрительно вмещено было в оную, яко бы самозванец Пугачев, по наказанию кнутом, наказан еще и на лице поставлением злодейских знаков; он, по уверению многих, видевших его, тех знаков на лице своем не имел: и так он, узнав оные публикации и получа их в свои руки, имел случай сообщникам своим, показывая лицо свое, толковать, сколь злобно и напрасно на него затевают и клевещут, а чрез то уверяя о себе многих, и мог он еще больше усиливать свою партию. *

26) Злодеи, перешед Сакмару реку чрез мост, имевшийся под Сакмарским городком, всем своим людством с артиллериею и со всем обозом октября с 1-го числа начали показываться на сей стороне помянутой реки около Бердской слободы и в других местах. * Между тем 4 числа прибыла в Оренбург из Яицкого городка часть шестой легкой полевой команды под предводительством вышеозначенного премьер-маиора Наумова и с ним тамошних доброжелательных старшин и казаков 420 человек, у коих начальником был войсковой их старшина Мартемьян Бородин, присутствовавший в тамошней Канцелярии обще с подполковником Симоновым. Сего ж числа посланы в злодейской лагерь к находящимся там яицким и илецким казакам, за подписанием генералитета и знатнейших штаб-офицеров, увещевательные письма, с подтверждением, чтоб они, не вдавая себя более в обман и не ввергаясь в вящшую свою погибель, от оного к злодея отстали и проч. *


Часть II. - Начало и продолжение Оренбургской осады, бывшие на злодеев из города вылазки, приступы самозванца Пугачева к Оренбургу, усилование его и другие приключения октября с 3, ноября по 1 число 1773 года.
27) О начальных злодействах Яицких казаков и самозванца Пугачева выше сего в первой части показано. Здесь следует описание Оренбургской осады начавшейся октября 5 числа 1773 года и продолжавшейся (как ниже в седьмой части показано будет) по 23 число марта 1774 года. *

Предозначенного, то есть 5 числа октября, по полуночи в 11 часу (день сей был субботний), злодей Пугачев со всем своим бунтовщичьим скопищем поднялся от Бердовской слободы и от реки Сакмары, и перешед в виду из города к реке Сакмаре на казачьи луга, расположился он подле имеющегося тут озера лагерем (расстоянием от города в 5 верстах или и меньше). Довольно приметно было, что намерение злодеево стремилось завладеть имевшеюся за городом Егорьевскою казачьею слободою, которой жило подошло с правой стороны на выезд из города почти к самому городскому валу и к главной соборной церкви, что было б к великой опасности города; но в рассуждении того, жителям оной слободы до прихода еще злодейского, приказано со всеми их пожитками перебраться в город, а в приближение злодеев, чтоб они в сих пустых домах засесться и укрепиться не могли, по совету луших городских жителей, всё оное жило выжжено, а чрез то и сделана с сей стороны свободная оборона пушками; а дабы злодеи в близость города не шли, для того выпалено в них с городского отсель вала из пушек ядрами и картечами 88 зарядов, и брошены три бомбы тридцати-фунтовые, из-за чего они переходом своим чрез Сырть и стали от города несколько отдаляться, да и спустились ущельями на луга, о коих выше сего означено.*

28) В воскресенье, то есть 6 числа, по полуночи в 12 часу, в рассуждении того, что самозванец Пугачев начал заготовленные около города Оренбурга к наступающей зиме сена жечь, выслан был, к отвращению того, для атаки его Пугачева корпус, состоящий в 1500 человеках регулярных и нерегулярных людей с пристойным числом артиллерии, под предводительством легкой полевой команды премьер-маиора Наумова, который, будучи в виду у неприятеля, перестреливался часа с два, а напоследок, якобы увидя он Наумов в подчиненных своих робость и страх, принужден, ретироваться в город без всякого урона. С городской стены выпалено против злодеев ядрами и картечами 15, да в поле на сражении (которое происходило в виду с городского вала) 43, итого 58 зарядов; тридцати-фунтовых бомб брошено 5. При чем из злодейской толпы убит выстрелом один вахмистр. 7 числа, в 11 и 12 часах по полудни, злодейскою Пугачева толпою город, а днем сего ж числа, посланные из города за фуражом команды были атакованы; однако та толпа возвратилась в лагерь свой с неудачею. Выпалено было по ней с городовой стены 234 заряда. Сего ж 7 числа, в рассуждении неприятельских действий, находящимся в Киргиз-кайсацкой степи по тракту из Оренбурга к Илецкой Защите на Донгузском и Элшанском уметах командирам предложено, чтоб они со всею их командою и артиллериею переехали в ту Защиту, а к киргиз-кайсацкому Айчувак-Салтану, который находился от Оренбурга в близости, писано, чтоб он, по обещанию своему, людьми своими учинил помощь; но он не только не исполнил, но и ответу не дал.

29) На 8 число ночью, в 11 часу после полудня, был от злодейской толпы к городу приступ, но возвратились они назад с неудачею. Выпалено в них с городских валов ядрами и картечами 30 зарядов; а ночью атакованы были посланные за фуражем команды, но без удачи ж. Сего ж числа поутру посланною из города командою, состоящею из полевых драгунов, здешних и яицких казаков в числе 300 человек, поймано на той стороне Яика около Менового двора и в нем самом из показанной злодейской толпы разъезжавших там для грабежа оставших на Меновом дворе купеческих вещей, от яицких и илецких казаков сущих злодеев 7 человек, взятых в Татищевой крепости по разбитии оной и имевшегося там воинского корпуса гарнизонных солдат 41, здешних и крепостных казаков и после захваченных в разных местах разночинцев 68, итого 116 человек. На 9-е число в ночи было спокойно, а поутру подъезжали из изменнической толпы по той стороне Яика реки к мосту; а после половины дня с той стороны, где форштат (то есть, вышеозначенная казацкая слобода), было из оной толпы немалое людство, подъезжало к городу, но ни с чем отъехало. Выпалено в них с городской стены из пушек ядрами и картечами 53 заряда; хотя сего 9 числа, по причине усмотренного во время бывшей 8 числа выключки авантажа и точно открывшегося намерения Пугачева, и рассуждено было сей день, предписанный корпусу для атаки злодеев, выехать; но, к крайнему-де сожалению, от обер-коменданта г. губернатору рапортовано: якобы всех командированных в том корпусе регулярных и нерегулярных команд командиры, пришед к нему, представили, будто бы они в подчиненных своих слышат роптание и великую робость и страх, и к выходу-де против изменнической толпы отзыв невоз-можностию, зачем-де принуждено было в рассуждении могущих произойти вредных следствий остановиться в городе в одном оборонительном состоянии, - и того ж 9 числа, чрез нарочного курьера, государственной Военной коллегии донесть, с испрошением, как возможно скорее, о присылке войска и хороших командиров в предварение дальнейшего вреда и государственного предосуждения.

30) На 10-е число в ночи сперва в исходе 8-го, а потом в 12 часу по полудни, город со всех сторон злодейскою толпою был окружен; но как в той толпе люди были большею частию из разных народов и в таком количестве, что здешний корпус людством хотя и меньше, но качеством военных людей превосходил, то, не упуская возможных способов.командиры предписанного корпуса довольно были увещаемы, дабы они постарались ту толпу атаковать и разбить, по которому увещеванию, якобы одумавшись, они и представили себя готовыми к той атаке; а каким образом оную учинить о том предводителю сего корпуса, маиору Наумову, предписание учинено, с тем, чтоб по оному поступить. 12 числа поутру между тем же Озерной дистанции коменданту, бригадиру Корфу, предложено, дабы он, собрав всех на его дистанции находящихся регулярных и нерегулярных людей, артиллерию с ее припасами и денежную казну в одну Озерную крепость, а прочую тягость оставя в крепостях под смотрением некоторого числа верных людей, сам с собранным им до того корпусом, взяв с собою артиллерию с ее припасами надлежащее число, в самоскорейшем времени шел для поисков сюда.

31) Вышеозначенные 5, 6, 7, 8, 9 и 10 число внесены к журналу г. губернатора, не переменяя нигде существа оного; но они могут еще несколько изъяснены и пополнены быть приватными по очевидному примечанию и по вероятным известиям учиненным, и был журнал его превосходительства, как то и в нем самом значится, учинен по одним происходившим в канцелярии его письменным делам, в которые многих нужных примечаний не вошло, употребляя оный журнал основанием каждое число, или как к лучшему признается, намерен и впредь приличное из оных записок вносить, дабы через то описание сие для будущих времен сделать полнее.

Вышепоказанную загородную казачью слободу еще до прихода самозванца Пугачева упразднить рассуждено и строение оной со всеми тамошних жителей пожитками в город перевозить велено, и хотя несколько дворов было уже сломано, но обыватели бывшие тут пожитки свои все вывезли сами и в городе уже жили. Но сломка дворов неведомо за каким обстоятельством была остановлена. А как 5 числа злодей Пугачев с толпою своею показался против города и стремился к сему валу, откуда, ежели б он или часть его сообщничеств тут засели, опасно было великого вреда, ибо оная слобода, с выезда из города к Сакмарскому городу на правой стороне имевшаяся, была почти подле самого городского вала: того ради, по многом представлении г. губернатору, она зажжена, и часа через три, кроме немногих дворов, вся в пепел обращена, осталось малое число изб, но и те, кроме одного двора (против самой Егорьевской церкви), выжжены, чрез что с сей стороны и сделана свободная оборона городу; с того ж самого времени и весь уже вал с наружной стороны рва начали обносить рогатками, коих прежде не было, и ров вкруг города имевшийся, начали вычищать, ибо оный так завален был песком и глиною, что кроме тех мест, где каменная стена, везде на верховых лошадях в самый город въезжать было можно; расположась же оный злодей в том своем лагере, каждый день, вместо утренней и вечерней такты, делал по одному пушечному выстрелу.

32) 6 числа высланная с маиором Наумовым команда артиллерии имела при себе только две или три легкие и небольшие тушки. Злодеи, усмотря на них высылку, все начали из лагеря своего выезжать против оной команды оставя в лагере пленных и безоруженных людей за небольшим присмотром. Вывезли они с собою 8 пушек, в том числе, по примечанию, были у них два единорога, из коих 4 орудия поставили они на Сырту близ одной лощины, которая служила к защищению бывших у пушек людей, а остальные имели они в долу под Сыртом, где был у них фронт; казалось, что всех во фронте стоявших и разъезжавших по степи было около 2000 человек. Они в исходе предполудня 11 часа наперед начали пушечную свою пальбу гранатами из единорогов, а из пушек ядрами и картечами, которая продолжалась с час. Всех их выстрелов сочтено (ибо то происходило в виду с городского вала) 185. От команды, высланной из города в те места, где злодейские пушки и толпы были, происходила частая ж пальба из имевшихся при ней пушек; но видя, что злодеи имели при себе больше пушек, а при команде заряды все стали быть расстрелены; то, не вступая вдаль к их лагерю, по приказу губернаторскому вся оная команда возвращена в город. Убит при сем случае, как выше значится, легкой полевой команды сержант Шкапский выстреленною из единорога гранатою, да ранено один солдат и несколько казаков. Выходцы от злодеев сказывали: ежели бы-де от высланной команды еще несколько продолжена была пушечная пальба, то б они, оставя пушки свои на месте, побежали в лагерь, ибо-де зарядов, а особливо ядер, у них оставалось уже малое число. Сего ж числа по полудни в исходе 11 часа, когда была великая ночная темнота, подтаща они в близость города одну или две пушки, сделали несколько выстрелов, так, что ядра их по средине города ложились. А между тем отважнейшие, подъезжая близко к городским валам, палили из ружьев, и причинили тревогу; но как с городских валов стали пушечную и ружейную пальбу производить, то в исходе 12 часа перестали они из пушек своих стрелять и отдалились от города, не сделав никакого вреда, кроме беспокойства тревогою.

Выбежавшие от них сказывали, яко бы чаяние их было во время тревоги быть в городе пожару, а между тем бы врываться им на вал и в городе; но сего по их желанию не сделалось.

33) В журнале губернатора показано, что 7 числа сего созваны были к нему в дом находящиеся в Оренбурге генералитетские чины, и некоторые штаб-офицеры для совета (между коих и я находился). Г. губернатор от каждого требовал мнения и особой подписки: атаковать ли еще злодея, или только оборонительно поступать, пока воинские команды будут умножены все (кроме одного губернаторского товарища, г. действительного статского советника Старого-Милюкова) ? Рассуждая, усмотренное у злодеев людство, имеющуюся у него сильную артиллерию и дабы впредь могущею быть неудачею и утратою не привесть городских жителей в уныние и колебание, дали и подписали такое мнение, что до собрания команд и пока город по наружности его приведен будет в надлежащую безопасность, поступать оборонительно, чему тогда и сам губернатор согласовался. После полудня в 5 часу была с города пушечная пальба, по той причине, что некоторые злодейские партии устремились было на поехавших за сеном в числе 1108 подвод: при них была регулярная и нерегулярная команда с одною пушкою, из-за чего все без урона и возвратились в город. В ночи ж около 11 и 12 часов подбегали злодеи к Яицким воротам, отчего еще была тревога и пальба из пушек и из мелких орудий. Между тем во весь сей день и в ночи шел дождь. 8 числа в ночи около 11 и12 часов небольшое число злодеев прокрадывалось к валу близ теплой соборной церкви, для чего и была перестрелка оружейная, а под горой, подле самой реки Яика, где во время злодейского уже прихода сделана батарея с четырьмя пушками, выпалено было из двух пушек.

34) Поутру 9 числа высланы были чрез мост за реку Яик фуражиры, из коих на поехавших вперед закравшиеся ночью на Меновом дворе злодеи напав, отхватили три или четыре телеги с людьми, между которыми увезен был Соляного правления писарь Полуворотов, который и находился в злодейском лагере октября по 21 число. А того числа, как ниже означено будет, спасся он уходом оттоль в город. Выше сего хотя и означено, что по содержанному в доме губернаторском 7 числа консилиуму, положено: дабы для показанных тут резонов поступать оборонительно, что и из журнала губернатора под сим числом (п. 33) усмотреть можно, ко слышно было, что был от него губернатора еще вчера наряд к выступлению для атакования злодеев в числе регулярных и нерегулярных людей 2000 человек; но поутру сей наряд неведомо для чего отменен, а учинен он следующего 12 числа, как о том под сим числом означено быть имеет. Того ж 9 числа, после полудня, по ложному разглашению, якобы за рекою Яиком идет из Красногорской крепости * с командою бригадир Корф, или следуют наряженные в Оренбург башкирцы, и будто остановя на дороге, атаковали их злодеи. Наряжено и выслано было под видом встречи нескольких яицких и оренбургских казаков с каргалинскими татарами; но узнав, что оное разглашение несправедливо, приказано было оной команде напасть на одну толпу злодеев, усмотренную против Егорьевской церкви; но как при всей той из города высланной команде ни одной пушки отправлено не было, а злодеи, скопясь великим и едва не всем своим людством, вступили было с нею в сражение, имея при себе и пушки; а хотя по требованию из оной партии и посланы были туда две пушки, но так медлительно, что она принуждена была, не дождавшись пушек, отступить к городу, да и злодеи между тем разъехались к своему лагерю. При сем случае отхвачено от злодеев 5 человек, да столько ж убито на месте. С нашей стороны из каргалинских татар отхвачено 3 человека и немногие были ранены. На 10-е число после полудня в 8 часу, в самую темноту, подбегали некоторые из злодеев к валу, и подтаща пушку к Егорьевской церкви, сделали из нее выстрел, отчего с валу пушечная и ружейная пальба началась и продолжалась с четверть часа; хотя и позатихло, но в полночь еще, по причине небольшего побега к валу, у теплой соборной церкви из двух пушек выпалено и несколько ружейных выстрелов учинено, а во всю сию ночь из пушек было 85 выстрелов. Еще вчера от губернатора дан был ордер, чтоб к 5 часу сего утра приготовить легкую полевую команду, прикомандировав к ней из гарнизонных солдат, дабы всех регулярных было до семи-сот, а с нерегулярными до двух тысяч человек и девять орудий артиллерии, в том числе два единорога и одна мортира, что всё около 10 часа и было к выступлению в совершенной готовности; но вся та команда, простояв в параде на сборном месте до 3 часа по полудни, паки распущена с приказом: завтра, то есть 11 числа, к выступлению быть в готовности: но и сего числа никакой высылки не было. В ночи хотя и было спокойно, однакож сожжено злодеями несколько кирпичных сараев, казенных и партикулярных, между городом и Маячною горою, от города в 2-х или 3 верстах; имевшихся в лагере злодейском примечено против прежнего меньше людства, а потому и догадывались, что разосланы от них куда-нибудь для добычи разные партии. *

35) 12-го числа, в следствие учиненного маиору Наумову 10 числа предписания, поутру, ввереный ему корпус с принадлежащим числом артиллерии выслан был и продолжался в поле при произведении с обеих сторон канонады до половины дня, то есть более четырех часов, но по причине той, что нерегулярные, находя себя в робости против артиллерии злодейской толпы, почти ничего не действовали, а стояли больше под защитою здешних пушек, и что та толпа, рассеявшись по степи кучами, весь тот корпус окружила было, сделав из регулярных карре, возвратился в город.

В отметке на сие число показано, что при сей атаке с городовой стены выпалено из пушек ядрами и картечами 134, на полевом сражении 499. итого 633 заряда, да бомб брошено 5; а из злодейской толпы рассеявшихся в разных местах пушечных выстрелов не только не меньше, но гораздо еще больше было, причем каков со здешней стороны урон приключился, о том приложен в конце журнала реестр (напротив-де того, и в изменнической толпе выходцы из оной здешние люди и пленники гораздо больше, нежели здешний урон, свидетельствует NN). По оному реестру показано: побитых регулярных и нерегулярных 22, ранено 31, злодеями захвачено 6, безъизвестно пропало 64.

К дополнению сего числа, из приватных записок и известий может вмещено быть следующее:

Вышеозначенная команда, выступя из города поутру в 9 часу, в 10-м заняла она против города те высоты, кои к способнейшему действию заступить ей надлежало. Но злодеи, как из приготовлений и расположения их примечено, о сей из города высылке заранее были уведомлены; ибо имели уже людей своих в некоторых буераках и долинах, так, что городской команде усмотреть их было не можно. Пушечная пальба с нашей стороны в том же 10 часу началась с хорошим успехом, ибо злодеи принуждены были занять себе место внизу под валом; но между тем низкими лощинами втащили они несколько пушек и на Сырть, сверх того завезено у них было несколько их и к стороне Бердской слободы, чего в городе прежде не знали, с намерением, дабы пушечную пальбу спереди и с тылу производить, но сии остановлены и не допущены были в близость высланной из города команды пушечными выстрелами с городских валов. С нашей стороны в коротком времени около 500 пушечных выстрелов учинено, и готовые при той команде отпущенные заряды все были употреблены, а затем в пальбе из пушек и сделалась перемежка. По докладу о том губернатору хотя и отпущено было из города еще потребное число зарядов; * но как между тем сделалась дождливая с снегом погода, и затем пехотной команде и злодейскому лагерю подвигаться было неудобно, чего ради и послан от губернатора приказ возвращаться всем в город. В руки злодейские досталась одна телега, в которой лежало 17 заряженных бомб, по тому якобы случаю, что во время отступления к городу под оною телегою замялись лошади.

36) На 13 число в ночи и день сей было спокойно; на 14-е ночью было спокойно ж; а днем в виду из города разъезжало из злодейской толпы только 4 человека, из коих один ядром с валу убит. 15-го и 16 числа было спокойно. Но как злодейскою толпою заготовленные около Оренбурга сена почти все уже без остатка были пожжены, то имеющиеся здесь у воинских регулярных и нерегулярных служителей и у прочих обывателей худые и впредь к работе ненадежные лошади, для прокормления их, некоторые в Уфимской уезд, а другие на верхнюю Яицкую дистанцию и в Илецкую Защиту за надлежащим препровождением отправлены. * А о рогатом и мелком скоте обывателям отдано на волю, держать ли его, или употреблять в пищу. 17 числа после полудня разъезжали злодеи около города кучами, и за посыпанными из города фуражирами гонялись. В них выстрелено с городовой стены с ядрами 12 зарядов.

К дополнению из приватных записок и известий не принадлежит здесь более, как только сие, что 13 числа посыланные фуражиры в числе 2000 подвод все возвратились с сеном. 14 числа у Сакмарских ворот, по причине в малом людстве появившихся злодеев, учинен был пушечный выстрел, и видно было, что один из них убит, а бывшую под ним лошадь подхватя, товарищи его ускакали. 15-го посланы были команды за лесом и за лубками, чтоб землянки, подле самого вала для военных людей на валу расположенных и всегда тут находящихся, сделать прикрытие; ибо как сей, так и вчерашний день, были нарочитые уже морозы и на реке Янке появились ледяные закраины. На 16 число с вечера пошел снег, а к утру нанесло его столько, что начали на санях ездить. Сего ж числа выбежали из злодейского лагеря 4 человека из захваченных казаков, и одна канонерская жена оставила там малолетнего своего сына. Казаки объявили, что злодеи намерены стоять под городом до того времени, как будет в нем оскудение в хлебе и в пропитании, и тем принудить жителей к сдаче оного.* 17-го, злодеи отважились было нападать на бывший в прикрытии фуражиров конвой; но как при оном были две пушки, то по нескольких выстрелах, из оных городских валов отвалили они прочь и остановились против города на Маячной горе. Захвачено ими при сем случае из городских людей 4 человека, в том числе, как сказывали, 1 из лучших канонеров. С городового вала против злодеев выстрелено ядрами 12 зарядов.

37) 18 числа, вся злодейская толпа со всеми тягостями от реки Яика переследовала чрез Сырть к реке Сакмаре, и расположилась под Бердскою слободою близ летней Сакмарской дороги, и при самом том переследовании лагерь свой сожгла, а притом же и к городу не малыми кучами подбег чинили; но как под городом ничего сделать им не удалось, то, обежав они город, перекинулись на ту сторону реки Яика, и там напали на поехавших из города для фуражирования разного звания людей, из которых в город не явилось, видно что по причине оплошности конвойного офицера; злодеями убито и захвачено разночинцев некоторое число, да бывших в конвое ставропольских калмыков 120 человек, о коей оплошности над конвойным офицером определено исследовать и суд учинить. Против оной злодейской толпы выстрелено с городских валов ядрами и картечами 46 зарядов, да 4 бомбы кинуто.

Сие число по приватным запискам и известиям может еще дополнено быть следующим примечанием:

Поутру послано было за реку Яик фуражиров более тысячи подвод под прикрытием регулярной и нерегулярной команды с пушкою, которая команда расположена была против Менового двора, близ реки Яика, в виду с городского вала, в том месте, где прежде форпост стоял, а в 10-м часу пред полуднем выслана была из города казачья команда до 300 человек с пушками и с одною гаубицею, с тем только намерением, чтоб злодеев потревожить, от которой против их лагеря и против отводных их караулов учинено было несколько пушечных выстрелов, из-за чего все они и начали из лагеря своего выбираться, а между тем зажгли его в разных местах. И как тут навожено было ими сена не мало, и имевшиеся у них шалаши и балаганы для тепла покрыты были сеном же, то в самом скором времени великий пожар и дым тут сделался. Между тем обозы свои и артиллерию начали они переправлять через Сырть, отдаляясь от города к Каргалинской слободе; но поднявшись на Сырть в такой дистанции, чтоб городские пушки доставать их не могли, потянулись они прямо к Бердской слободе, да и расположились они вновь лагерем между тою слободою и Маячною горою под Сыртом, расстоянием от города пять или шесть верст; но так, что за горкою имеющийся тут лагерь их из города стал быть невиден. Видя сию в положении их злодейском перемену, надлежало было и отправленной для прикрытия фуражиров команде занятое против прежнего положения место переменить и податься вперед, так чтоб фуражиров закрыть и защищать было можно; но сего не сделано. А злодеи, перебираясь в оный свой лагерь и усмотря посланных за сеном, и что находящиеся впереди люди не имеют прикрытия, отрядили многих, для захвачивания их, которые перелезши чрез Яик за Маячною горою бродом, многим пересекли дорогу. Некоторые, впереди находившиеся, увидя, что нет способа возвращаться им в город, миновать тех злодеев, выпрягши лошадей и оставя с сеном телеги, поскакали верхами от города вдаль к Чернореченской крепости, и быв уже против оной, поворотили в Киргизскую степь, и оною заехав вдаль, под утро уже возвратились в город; другие, сделав из телег, навьюченных сеном, городок, хотели было тут отстреляться; но злодеи, притаща пушку, начали по них стрелять, и многих, кои не хотели им сдаться, на сем месте умертвили, а многих захватя, увезли в свой злодейский лагерь. А всех на-всё убитых и увезенных в злодейский лагерь и безъизвестно пропавших считали близ трех-сот человек. Из злодеев поймано при сем случае 3 человека, в том числе один яицкий казак, из самых главных злодеев, который был весьма пьян: прозванье его Изюмнин. Об нем сказывали, что во время переезда злодейского вновь в лагерь, подъезжал он ближе других к городу тихою ездою, а потому и признаваем был за выбегавшего из рук злодейских. Подъехав же за полверсты и подняв свою шапку на копийное древко, стал кричать: - Господа яицкие казаки! пора вам одуматься и служить государю Петру Федоровичу", и сие прокричав, опасаясь, чтоб его из пушки не убили, стал скакать кругами, и так отдалился от тогда к своим сообщникам.

38) На 19-е в ночи и сего числа было спокойно; 20 числа поутру, около города между Орских и Чернореченских ворот и по степи, рассеявшись, разъезжали злодеи кучами. С городового вала выпалено по них ядрами 7 зарядов. На 21-е число ночью и сей день было спокойно.

На 22-е в ночи было спокойно; а днем с начала 12 часа по полуночи вся злодейская толпа усиленным образом к городу, сперва между ворот Чернореченских и Сакмарских сзади и поделав батареи, с оных беспрерывно производила канонаду, и как с того места имеющимися здесь на городовой стене пушками и бросанием бомб сбито, то зашед уже с другой стороны и расположилась между Сакмарских и Орских ворот; и сделав под увалом батареи, производили беспрерывно ж канонаду, причем и с третьей стороны, то есть между Орских ворот и соборной церкви, немалыми кучами забегая, из пушек же в город стреляли, но и с оных сторон имеющеюся на городовой стене артиллериею и хорошим артиллерийских служителей старанием с большим уроном опрокинуты. Против оной злодейской толпы с городской стены из пушек с ядрами и картечами выстрелено 580 зарядов, да бомб брошено пудовых 4, тридцати-фунтовых 24, и оная канонада продолжалась без мала 5 часов; а от того злодея, по примечанию, пушечных выстрелов было около тысячи, коими убитых оказалось на городовой стене татарин 1, да ранен солдат 1; а сверх того от многих выстрелов у 12-фунтовой пушки казенную часть разорвало и лафет расшибло, от чего у бывшего при оной артиллерии подпоручика Сысоева и канонера Прокофья Иванова левые ноги пополам перешибло, а канонера Плотникова до смерти убило.

39) К вышеписанным 18, 19, 20, 21 и 22-му числам из приватных записок более не служит, как следующее:

19 числа поутру из атакованных злодеями фуражиров, коих считали уже пропавшими, вышло близ 50 человек. Слышно было, что самозванец Пугачев, расположась около Бердской слободы, сообщникам своим для зимованья приказал делать землянки. Слышна была в злодейском лагере пушечная пальба, выстрелов до ста, а между тем была и ружейная; но для чего, о том известия не получено: ибо посыланные за ним, за расставленными около злодейского лагеря форпостами, близко и подъехать не могли. - 20-го числа поутру прежде обеден начали было злодеи из-под Маячной горы выезжать партиями в немалом людстве, и приближались к городу; но как сделано с вала выстрелов до 6 из пушек, то все они разбились врознь. Некоторые отважнейшие из них, скача на лошадях и подъезжая ближе к городу, кричали с визгом, чтоб выдан им был Мартюшка, то есть яицкий старшина Мартемьян Бородин; другие, но все будучи мертвецки пьяны, кричали, чтоб находящиеся в городе яицкие казаки ехали к ним вина пить, сказывая при том: - у нашего-де царя вина много": напротив того, городские казаки кричали им, приманивая их ближе к пушкам, чтоб они и с царем своим приезжали в город обедать, а вина-де в городе больше. Однако пред полуднем в 11 часу перестали они разъезжать и кричать, а потом отъехали к своему лагерю. По примеченному в них сегоднишнему пьянству, догадывались в городе, что вчерашняя пушечная и ружейная пальба не для чего другого, как только в пьянстве и сумасбродстве была, что после и выбежавшие пленники подтвердили.

На 21 число перед утром выбежали из злодейского лагеря Соляного правления писарь Полуворотов, захваченный туда 9 числа (о коем выше сего упомянуто); да таможенный копиист Петр Каданцов, захваченный с прочими 19 числа; из коих писарь Полуворотов объявил следующее: будучи он в злодейском лагере, от находящихся в оном канонеров заверно слышал, что в бывшее 12 числа сражение у злодеев осталось не более 30 пушечных ядер, и ежели б де от высланной партии еще хотя немного продолжена была пальба из пушек, то б они принуждены были не только пальбу, но и вывезенные пушки покинуть; с ядрами-де стреляли они только с боку от урочища, называемого Красная Глина, а из поставленных в долу пушек палили уже они холостыми зарядами для одного вида. Из башкирцев-де при нем злодее находится ста три или четыре, а человек с тридцать лучших отпустил он в Башкирию, якобы для уговора и привода еще башкирцев; и хотя-де он накрепко подтверждал, чтоб они как можно скорее к нему были, но они представляли ему невозможность, сказывая, что башкирцы их живут в разноте и скоро собрать им их не можно. А калмыков при нем небольшое число; действуют и озорничают у него больше яицкие и илецкие казаки. А есть-де несколько и из оренбургских таких, кои почитают его за царя и ему с охотою служат. Всех же на-всё дельных и оружейных людей, признает он, было до 2000 человек; а если считать безоружейных и невольно у него находящихся, то наберется около 4000 или и более. Способствующих ему во всех его советах двое, из яицких казаков, из коих-де одному яицкое прозванье Чика, а другому имени он не знает. Третий был яицкий же казак Изюмкин; но тот, как выше значит, пойман и находится здесь в Оренбурге под караулом. * Недавно-де вздумал он набирать себе, под именем гвардии, отборных людей из яицких казаков, чтоб их было до 100 человек, и намерен-де всем им сделать зеленые по казачью покрою кафтаны; не весьма давно собрав он самых лучших людей и лошадей велел им скакать взапуски, и кои лошади выпередили других, из тех самых лучших и резвых выбрал он 30 лошадей, и неведомо-де для чего, всегда содержит их на хорошем корму у себя. Некоторые-де из его сообщников разглашают, якобы цесаревич Павел Петрович для его встречи едет к нему и будто б уже в Казань с военными людьми (считая их 2000) сам он прибыл. А потому и проговаривает иногда оный самозванец, чтоб ему наскоро для встречи цесаревича съездить; провиант-де на всё его собрание подвозят к нему из тех мест, коими он завладел, да и продавать в лагере у себя не запрещает; скотины ж отогнанной из разных мест весьма у него много, которая-де вся содержится в Бердской слободе. Дважды представлен был он Полуворотов оному самозванцу; при первом случае спрашивал он его: какое укрепление имеет город, много ли пороху и снарядов? - Он ему ответствовал: что город весьма ныне укреплен, пушек и снарядов, также и военных людей тут много. Что-де выслушав, сказал он ему сии слова: поди, бог и государь тебя прощает. И приказал ему остричь волосы по казачьи, почему и обрезали их ему тот же час ножем. И так он отдан был в десяток находящемуся у него уряднику Колосову, который прежде бывал губернским подьячим, а за продерзость написан в солдаты, и ему Полуворотову был знаком, почему он и содержал его против других захваченных людей повыгоднее; да и сам с ним к уходу соглашался. Для ночлега имеет он злодей палатку и кибитку, с хутора советника Мясоедова увезенную, в которую-де никто к нему не входит, кроме вышеозначенных первенствующих у него двух человек, да жены покойного маиора Харлова, которую он, захватя в Татищевой крепости, при себе держит. Когда выходит из кибитки, то выносят ему из оной кресла, взятые из губернаторского хутора, на которые он садится, выслушивает и распоряжает всякие дела. Приходящие к нему кланялись ему в землю, целовали у него руку я называли его иногда ваше величество, а просто батюшко, заочно ж отцом. Рост его небольшой, лицо имеет смуглое и сухощавое, нос с горбом; а знаков он Полуворотов на лице его не приметил, кроме сего, что левый глаз щурит и часто им мигает. Волосы на голове черные, борода черная ж, но с небольшою сединою. Платье имеет: шубу плисовую малиновую, да и шаровары такие ж; шапку казачью. Речь его самая простая и наречия донских казаков; грамоте или очень мало, или ничего не знает. Пушечная-де и ружейная пальба, третьего-дня происходившая, была по причине молебна, при великом пьянстве. Поповскую ж должность отправляет у него неведомо какой дьякон, взятый с заводов; но сам-де он в церковь никогда не ходит.

40) На 22 число в ночи, после полуночи во 2-м часу, в Никольском приходе сделался было пожар, но в скорости утушен разломанием загоревшейся бани. С вечера ж выпущено из города окольными дорогами несколько уездных жителей, кои за скоростию ни к чему употреблены бы не могли, и с ними, за недостатком сена, отпущено до 1000 лошадей, коим сперва велено пробираться к русским жительствам по за-яицкой степи.* Около полудня, в начале 12 часа, во время бывшего в сей день великого тумана, подвезено было от злодеев к кирпичным сараям несколько пушек, и начали они с сей стороны пальбу делать, которую они непрестанно почти производили отселе до 3-го часа пополудни; а между тем стреляли они и против Орских ворот, так, что одна граната, брошенная от них из единорога, пала посредине Артиллерийского двора, но без действа, ибо заметана была землею и до разрыва не допущена. С городских валов встречали их также частыми выстрелами; а как они у кирпичных сараев (из коих не все еще были сломаны) начали скопляться кучами и усиливаться, то в те места, где они и пушки их стояли, кинули 3 или 4 бомбы, от которых с некоторым уроном все они разбежались врознь, оставя тут пушки, так что с полчаса никого людей при них не было; потом подъехав несколько с телегами и веревками, стащили оные пушки под увал и увезли. А затем никого уже у тех кирпичных сараев их не осталось; оставя ж оное место, со всеми пушками начали подвигаться к Сакмарским воротам, производя непрестанную пальбу так, что несколько ядер посреди города и далее по дворам и улицам ложилось (из коих одно З-х-фунтовое и у меня посреди двора поднято), а у Петропавловской церкви близ оных ворот имеющиеся в углах не в одном месте кирпичи были выбиты; не меньше того палили и по них с крепости. Причём убитых у них людей и убегающих порожних лошадей не мало было примечено. Наконец, в исходе 4-го часа по полудни, подвинулись они к Егорьевской церкви и тут еще начали сильную пальбу из пушек своих производить, куда, для разогнания их куч и скопов, из города из пушек стреляли; а как кинули туда три бомбы, то оставя они и сие место, все разъехались врознь. Приметно было, что тут под двумя их пушками разбиты были лафеты, а после сведано было, что и один пороховой их ящик разбит, отчего все они отвалили в Берду. Сие их устремление продолжалось к городу близ пяти часов, но всё в отдалении, так чтоб ядра горизонтально из города пущаемые доставать их не могли, и они все свои выстрелы с низких мест делали вверх, почему они столь далеко, как выше значит, и падали. При последних своих выстрелах оставлены злодеями тела двух канонеров, кои потом посыланными из города подняты и погребены. Сказывали, что были они у них под неволею из захваченных ими людей; но сии тела от городских пушечных выстрелов найдены без голов, а признаны за канонеров потому, что они были в артиллерийских мундирах. По многочисленной стрельбе пушечной и по людству бывших при том злодеев, рассуждаемо было, что сие самозванцево на город устремление было так велико, каково он со всею силою сделать мог.*

41) 23-го, после половины дня, около вечера, из злодейской толпы немалое число проехало злодеев близ города против бывшего форштата на то место, где старый лагерь был. Выпалено по них с городского вала 2 заряда. 24, 25 и 26-го, кроме происходивших между разъездными стычек, как в ночное, так и в денное время было спокойно, 27-го поутру, выехав из оной изменнической толпы великое число конницы и рассыпавшись по степи с той стороны, где кирпичные сараи и кладбища имеются, подбегали к городу и с высланными из города казаками перестреливались с городового вала. Выпалено в них из пушек с ядрами 15 зарядов. 28 числа, после половины дня, усмотря те злодеи на той стороне выехавших из города фуражиров, прошли мимо города с той стороны, на которой форштат был, на старый свой лагерь и за реку Яик, откуда скоро возвратились с неудачею. С городовой стены выпалено в них с ядрами и картечами 34 заряда. На 29-е в ночи и день сей было спокойно. 30-го, поутру около обеда, из злодейской толпы многие партия разъезжали близ города по той же стороне, где форштат был. - 31 числа было спокойно.

42) К дополнению вышеозначенных по журналу губернаторской канцелярии описанных девяти чисел, то есть от 23 октября по 1-е число ноября из приватных записок может вмещено быть следующее:

23 числа перед утром выбежал из злодейского лагеря захваченный туда в последнем фуражировании соборный староста; перед вечером же слышна была в лагере ружейная стрельба. На 24 число ночью небольшое число злодеев подкрадывались к сделанному чрез реку Яик мосту, в намерении, чтоб оный разорвать, и два якоря, коими будары прикреплены, действительно отрубили, да и досок несколько разбросали; но, совершенного успеха не получа, как стали окликать, скрылись. Пред полуднем разъездными из города казаками пойман бывший в обществе с злодеями чернореченский казак, который между прочего объявил, что положено у них завтрашний день еще покушение сделать на город. Пред вечером же оказалось: было оных злодеев немалое число, скопляющихся окало Маячной горы, а потому и признавали намерение их в ночную темноту приближиться к городу; но съехавшись они в одну кучу и постояв немного, неведомо зачем, все разъехались они опять к своему лагерю, оставя по высоким местам обыкновенные свои караулы. На 25 число в ночи хотя и чаятельно было подбегу их на город, однако ж оного не было. - 26 числа поутру начали было злодеи еще приближаться к городу великим людством и с пушками, в том намерении, по сказке выбежавших, чтоб всеми силами домогаться взять город и итти бы прямо к валу, имея впереди себя захваченных ими людей пешими, и хотя они нарочито уже близко к городу подошли, но не видя никакой пальбы из города (коей в том намерении не производили, чтоб подпустить их ближе к пушкам) и постояв в одной куче с четверть часа, поворотили все назад. - 27 числа, поутру в 9-м часу, вышли они из своего лагеря, пробираясь к кирпичным сараям в немалом людстве, но без пушек, да и начали было делать стремительство свое к городу; но как выпалили по них из пушек до 10-ти раз, отчего несколько упало их с лошадей, то в 10-м часу пред полуднем опять отошли они в свой лагерь. Между тем пойман приставший к ним в Нижней Озерной крепости из поляков весьма пьяный солдат, который между прочего сказывал, будто бы они в предбудущую ночь намерены сделать к городу нападение всеми своими силами, а для того и приготовили-де они три воза лопат и незнаемо какие щиты. Сего числа приехали из Озерной крепости от бригадира Корфа 10 человек тамошних казаков да один башкирец с тем известием, что он Корф сегодня, а конечно завтра, с командою своею оттуда выступит. *

43) Хотя по объявлению вышеозначенного солдата в ночи на 28-е число и ожидали от злодеев сильного на город приступа, к чему якобы готовили они у себя и туры на-подобие щитов, из-за коих бы им безопаснее стрелять, и имели у себя до 300 железных лопаток, кои достали они с Твердышева завода; однако ж оного не было; может быть была тому причиною великая в сию ночь темнота, а с вечера небольшой был и дождик. После ж полудня, часу во 2-м усмотря они, злодеи, что пропущено было из города несколько служивых людей и слуг для фуражи-рования, бросились туда чрез брод позадь прежнего их лагеря, и начали туда скопляться, так что наконец перебежало их туда к Меновому двору до 700 человек, в намерении, чтобы из тех фуражиров сколько-нибудь отхватить, да и гнались за ними многолюдно; но как зачали в толпу их палить из пушек и убили из них ядрами двух человек, да лошадь ранили, то стали они отдаляться; а потом в исходе 5-го часа, на том же броду перешед Яик, отошли к своему лагерю, следуя в виду из города, но так далеко, что пушечные выстрелы доставать их не могли. Сказывали, что из каргалинских татар при сем случае отлучилось к злодею 44 человека. Бывшие для сена и травы за рекою Яиком объявляли, якобы некоторые из злодеев, подбегая ближе к городским людям, кричали: долго ли вам воевать и не сдаваться? Завтра-де будет к нам Павел Петрович, а батюшко-де (то есть самозванец их) ныне болен. - 29 числа после полудня человек с 300, вышед из своего лагеря, перешли выше города чрез реку Яик вчерашним же бродом, и заречною степною стороною пошли на Сырть, а куда и для чего, неизвестно; только догадывались, что намерение их стремилось напасть на киргизские коши, потому что вчера захватили они 6 или 8 человек киргизцев, ехавших в город для мены, коих может быть принудили они указать оставших позади их со скотом киргизцев. Перед вечером же человек до 100 выезжало их из лагеря к кирпичным сараям, откуда несколько отважнейших, но весьма пьяных, отделясь, подъезжали ближе к городу, и имели они с немногими казаками, высланными из города, небольшую перестрелку, но без всякого вреда. Между оными выезжал за город один курский купец по прозванию Полуехтов, который, надеясь на свою весьма резвую лошадь и желая оных злодеев в большем числе приманить к городу, в самом близком расстоянии подъезжал к ним и снова отдалялся к городу, в виду многих зрителей, на валу стоявших; однако ж оные злодеи предостереглись, а потому и оный купец за наступившим вечером с казаками возвратился в город. - 30 числа в ночи было спокойно; только с вечера и под утро слышны были в злодейском лагере два пушечные выстрела; а поутру в начале 9 часа была из города пушечная пальба выстрелов до 10-ти, по той причине, что немалым людством пошли они еще, в виду и в недальнем расстоянии от города, к старому своему лагерю, на тот брод, о коем выше сего упомянуто, и тут перешли Яик, некоторые ходили по степи. А около полудня пришли они назад в виду из города, и гнали с собою баранов, повидимому от 4-х до 5000. И так вчерашняя догадка была справедлива, что они ездили разбивать киргизцев, ехавших в город для мены баранов, что они, по словам захваченных ими киргизцев, и учинили. Между тем сожгли они несколько стогов сена, кои было от прежних их пожегов уцелели. - 31 числа ничего не происходило.


Часть III. - Продолжение Оренбургской осады, бывшие на злодеев из города вылазки, приступы самозванца Пугачева к Оренбургу, усилование его и другие приключения ноября с 1, декабря по 1 число 1773 года.
44) 1 число ноября, как в денное, так и в ночное время, было спокойно; на 2-е в ночи было спокойно ж; а днем с начала 8 часа по полуночи предписанный злодей Пугачев, со всею его злодейскою толпою вышед из лагеря и построя вкруг всего здешнего города батареи, производил беспрерывно до самой ночи сильную канонаду, и около половины дня из толпы его до 1 000 человек пеших, под пушечными выстрелами закравшись с берега реки Яика в имеющиеся в форштате погреба, почти к самому валу и рогаткам стреляли из ружей и из сайдаков. Но напоследок высланными из города за Яик реку шестой легкой полевой команды егерями не только из тех мест ружейными выстрелами выгнаты, но притом много из них побито, а 4 человека живых захвачено. Против оных злодеев с городовой стены вокруг города выпалено из пушек ядрами 1643, картечами 71 заряд, да бомб брошено пудовых 40, 30-ти-фунтовых 34, причем 12-фунтовую пушку в казенной части разорвало и отрывками из имеющихся при ней служителей из баталионных солдат- ранило 2, у медной 6-фунтовой запал вырвало, почему и к действию стала неспособна. Да с неприятельской стороны пушечными ядрами ранило солдата одного, рекрута одного, да внутри города у здешнего купца Кочнева руку оторвало, от чего он вскоре и умер.

45) Сие 2-е число из приватных записок и известий может еще дополнено быть следующим:

Как ни сильно было означенное по 22 число октября злодейское устремление к городу, но сего 2 числа ноября произведенное ими несравненно было сильнее и отважнее.

Еще прежде дневного рассвета подтащили они к городу имевшуюся у них артиллерию, и как стоящие на валу караулы на рассвете дня стали окликать: что тут за люди? они вместо отзыва в трех местах выпалили из своих пушек, а потому, в исходе 7 часа поутру, как из города, так и от них началась сильная и весьма частая пушечная пальба: сперва произведена она была злодеями у кирпичных сараев и против Бердских ворот, где они имели свои пушки. А как городскими выстрелами оттуда сбивать их начали, то оставя они сии места, начали подвигаться к Орским воротам, и подавались к мишени,* которая от города в версте или немного больше сделана была из дерну нарочитой вышины и толщины, для обучения артиллерийских служителей и стрелянию в цель, к которой мишени злодеи во вчерашнее ночное время приделав с обеих сторон небольшие валы, оставя тут для пушек малые промежутки, начали частую и сильную пушечную пальбу производить по городу. Сверх того позадь часовни, где убогий дом, сделали в ту ж ночь батареи, и поставя на них пушки, непрестанно стреляли в город, не взирая на то, что с городских валов равномерно в те места стреляли ж, и как оные их злодейские места к городу гораздо уже стали быть ближе прежних, то все их ядра внутри города падали, к немалой опасности городских служителей; * одно такое ядро, пущенное злодеями от выше означенной мишени, трафило в окно первенствующего и капитального оренбургского купца Ильи Лукьянова сына Катаева (который от оренбургского купечества был и депутат), в то самое время, когда во время обеденное священник служил у него молебен, а сам он Кочнев стоял у окна, имея правую руку прижату к левой; ядро, пробив стекло, трафило его наперед в правую руку и оторвало у сей руки средний перст, а потом разбило кость у левой руки выше локтя так сильно, что рука осталась на одной только мясной части: для чего, по рассуждению доктора и лекарей, принуждено было тогда ж делать над ним операцию, и руку его прочь отнять; и так он Кочнев сей же день к вечеру скончался. Сим не удовольствуясь еще оные злодеи завезли несколько пушек своих к самой Егорьевской церкви (которая от городского вала не далее двух-сот сажень). Из имевшегося тут под горою тесаного плитного камня, на обеих сторонах сей церкви очень скоро сделали они тут для себя защиту, оставя в ней узкие промежутки, чтоб им пушками своими от городских выстрелов безопасно было действовать, и начали отсель беспрестанно стрелять в город мимо летней соборной церкви; а несколько сот, спешившись у той же Егорьевской церкви под горою, пошли по подгорью и подле реки Яика, с тем намерением, чтоб им, приближась к городу и взошед на гору одною имеющеюся тут лощиною, ворваться в город, не смотря на пушечную пальбу. Тут поднявшись они к верху и не входя еще на верх, зачали палить из ружей, а бывшие с ними в сообществе башкирцы метать стрелы. На валу бывшие люди тот же час начали стрелять по них из ружей; но как их, тут лежащих за горою, ружейною пальбою вредить было не способно, то несколько егерей легкой полевой команды отважились реку Яик перейти по льду, а некоторые, пробив лед, переехали реку, и будучи на той стороне, начали по лежавшим на горе злодеям палить из ружей, и тем принудили их спущаться в великой робости опять под гору, что узнав бывшие на валу солдаты, кинулись чрез ров и чрез рогатки, и пресекши некоторым способ к побегу, порубили и покололи из них человек до 30; многие хотели было, перешед Яик, укрыться на той стороне, но за тонкостию льда, проломившись, утонули. Однако ж четыре человека живые пойманы; из-за сего оные злодеи вблизость городского вала пешие стремиться уже и перестали, а отдалились к Егорьевской церкви и к своим пушкам; но большая их часть была у той церкви под горою. Пушечная пальба и всё вышеозначенное нынешнее действие продолжалось, как выше значит, от самого утра до 6 часа по полудни, но и в ночь до 12 часа изредка с обеих сторон пушечная пальба была ж. Оставшие ж подле Егорьевской церкви злодеи в то ночное время, как на соборной церкви били часы, на каждый час делали по выстрелу из пушки; напротив чего из города от соборной батареи то ж чинено. С нашей стороны при сем случае считали убитых, кроме вышеозначенного купца Кочнева, 6 человек, в том числе один хивинец и татарин, да одна баба, которая, ходя по воду, смотрела; раненых начли 7 человек.

46) На 3-е число в ночи и днем из сделанной ими злодеями, в имеющейся на том месте, где форштат был и около каменной Георгиевской церкви, также и днем того 3 числа производилась и из-под горы с батареи сильная канонада. Однако отселе соответствующею пальбою отбиты, в свой лагерь возвратились. С городовой стены выпалено из пушек с ядрами и картечами 126 зарядов, да бомб брошено пудовых 5, 30-ти-фунтовых 3. - 4-го числа помянутые злодеи разъезжали партиями вокруг города: в них с городовой стены выпалено из пушек с ядрами два заряда.

К сим 3 и 4 числам в дополнение из приватных записок вносится, что выше сего означено уже, что на 3 число до полуночи изредка с обеих сторон пушечная пальба происходила; но от злодейской никакого вреда не было; поутру началась, но в 8 часу однако ж не так была многочисленна, как во вчерашний день; но к вечеру произведена была гораздо чаще. Злодеи во 2 часу после полудня хотя и покусились было еще в том самом месте, где они вчера пешие к валу приближась, ружейную пальбу производили, и сего дня до того дошли, что с стоящими на валу перестрелку из ружей начали по них стрелять; но как из поставленных на той стороне Яика двух уже пушек (другая сей день туда перевезена) выстрела четыре по них сделали, то все они покидались вниз горы к берегу и убрались опять к Егорьевской церкви, в которую втащили они две пушки, где заряжая вытаскивали их в двери и под колокольню на паперть, сперва из обеих, а потом уже из одной начали отсель стрелять в город; а некоторые взошед на колокольню, стреляли в город свинцовыми жеребьями и пулями, и как в сей день была сильная вьюга и стужа, то оные злодеи в самой церкви расклали великий огонь и тут грелись, и таким образом из храма божия и святилища его сделали они теперь батарею и вертеп свой разбойничий; другие, натопя оставшуюся от пожара против самой той церкви избу (о коей выше упомянуто), грелись и в той избе; и хотя ввечеру все меры употребляемы были к тому, чтоб сию избу, злодеям для убежища и согревания служащую, пушечными ядрами разбить, однако сего намерения сегодня одержать было не можно. От злодейских же сегодняшних выстрелов, как слышно было, ранен в ногу из находившихся на валу один только солдат. На 4-е число в ночи никакой тревоги не было, может быть по причине случившегося сильного мороза; между тем выбежало из лагеря 5 человек из захваченных ими, которые между прочего показали, что в последние два приступа к городу расстреляли они ядер столько, что осталось у них уже малое число, а потому и заготовили-де они три телеги чугунного черепья, употребя на то имевшиеся у них и увезенные с Менового двора котлы; а в третьегодняшний-де приступ у пеших людей, кои отважились подходить к валу, предводителем был вышеупомянутый самозванец сам, и как-де вылазка сделана из города, то едва спасся он под горою от поимки; намерение ж он имеет, прежде нежели сберутся команды, завладеть городом и к тому употребить все свои силы, да и обещал-де находящимся при нем людям, сверх того, что они грабежом могут получить, по 10 руб. на человека деньгами и по хорошему кафтану, а потом отпустить их на волю куда кто желает. Поутру, не видя оных злодеев около Егорьевской церкви и батареи их, послано было несколько егерей и казаков осмотреть оную церковь: есть ли тут и около ее злодеи, или нет - рапортовали, что никого их там и при батареях нет, да и пушки-де отвезены в лагерь; а внутри церкви усмотрены не только человеческие, но и лошадиные испражнения и в разных местах кровь (может быть от раненых людей), а напрестольное одеяние всё изорвано в лоскутья, и оклады с образов ободраны. Узнав уже по самым действиям, сколь вышеозначенная мишень пушечным из города выстрелам делала много помешательства, а злодеям прикрытие и способность, не смотря на сильный сегодняшний мороз, под прикрытием казаков послано было несколько ссыльных, чтоб оную мишень и приделанные к ней и другие в близости города устроенные злодеями батареи испортить, а оставшуюся на пожарище избу (где вчера злодеи убежище и согреванье имели), разломать, - что и учинено (кроме мишени, которую, за ее вышиною и толщиною, и что земля весьма уже промерзла, с великою нуждою после чрез несколько дней разбросали). Злодеи, усмотря оную высылку, хотя и пошли было из лагеря своего многолюдством и с пушками, чтоб оной работе воспрепятствовать, а может быть и к городу еще приступ сделать; но как с крепостного вала сделано в них выстрелов до 50, и одна граната из единорога, брошенная над толпою их, разорвалась, то сия толпа, сделав немалый визг и крик, рассыпалась врознь, а потом, не подходя уже к городу. оборотилась назад к своему лагерю, и во весь день тех злодеев было не видно.

47) 5 и 6 чисел было спокойно. Между тем злодей Пугачев, возвратя 4-х казачьих женок, захваченных 18 числа октября с фуражирами, прислал к губернатору лист, дав сроку на 4 дни с тем, чтоб выйти из города вон, вынести знамена и оружие и приклонить бы им злодеям, титулуя себя великим государем, с прещеняем, ежели того исполнено не будет, его гнева; которые листы, также и к яицкому верному старшине Мартемьяну Бородину присланные, отправлены при рапорте в государственную Военную коллегию. На 7-е число в ночи было спокойно, а днем поутру в 8 часов из означенной злодейской толпы человек со 150, переехав выше Оренбурга верстах в 4-х чрез реку Яик (по объявлению пленных, для осмотра следов, не идут ли откуда команды), приближались к Меновому двору, где высланною из города нерегулярною командою разбиты; из коих поймано злодеев: из Яицких казаков 7, в том числе хорунжих 2, из Илецких 12, башкирцев 3, из разных крепостей захваченных ими злодеями казаков, заводских крестьян и сеитовских татар 38, итого 57, да на месте побито до 70 человек, прочие ж спаслись бегством, а из высланных отсель никому вреда не сделалось.

По приватной записке, 5-го числа, поутру в 10 часу, выше города перешло злодеев чрез реку Яик вышеозначенным же бродом человек до 300, и скакали к Меновому двору прямо, где позади оного двора постояв немного, пошли тихою ездою вниз по реке Яику степною стороною; а после полудня еще такая ж партия, вышед из лагеря, пошла здешнею стороною, ниже Яика, а зачем, того узнать было не можно. Между тем поутру примечен был в злодейском лагере великий дым наподобие пожара: сказывали, яко бы он, оставя лагерь по причине бывшего жестокого мороза, со всеми своими людьми перебрался в самую Бердскую слободу, и приказал подле ее и на дворах делать землянки; а в оставшем от пожара лагере позволил он быть башкирцам и калмыкам. На 6-е число в ночи не было никакой тревоги, а в день прежде полудня переехало еще несколько злодеев на ту сторону Яика, и подъезжали они к Меновому двору; но не ездя оттуда вниз по Яику, возвратились после полудня в свой лагерь, да и число их было не столь людно, как вчера. - 7-го числа поутру, в том чаянии, что злодеи на Меновый двор придут по вчерашнему, еще до света выслано было из Яицких казаков 270 человек, с тем приказом, дабы они расположились против города под закрытием имевшегося тут за рекою Яиком леса; а еще несколько из них же приготовлено было на такой случай: когда вышеозначенные казаки с злодеями вступят в сражение, то б их сими усилить, в чем и ошибки не было. Злодеи еще ранее обыкновенного оказались на Сырту против Егорьевской церкви, и хотя не столь уже людно, как вчера, однако ж по примеру было их около 100 человек. Шли они по Сырту и к старому своему лагерю, оттуда на брод к Яику реке неспешно, прежде чрез Яик прежнею своею тропою потянулись на Меновый двор; как скоро приближились они к нему, и заехали позадь оного, то бывшие в осаде казаки пустились на них во весь опор, а между тем и приготовленные в городе для сикурсу, туда ж наскакали и скоро начали перестрелку. Злодеи, видя, что путь им к лагерю их с обеих сторон пресечен, и надеясь на резвость своих лошадей, по недолгом сопротивлении, поскакали-было все прямо в степь, удалясь в левую сторону от Менового двора; но сколь ни слабы были у городских казаков от бескормицы лошади, однако могли они и там их догонять, многих перекололи они тут сражающихся с ними, а других перестреляли из ружей; но не меньше перехватав, переслали в город, о чем выше сего по журналу Губернаторской концелярии явствует.

48) 8-е и 9 числа были спокойны. 10-го числа в виду из города разъезжала злодейская партия, и из нее некоторое число подбегало к городовой стене. В них с вала выпалено из пушек 4 заряда. - 11-по числа днем и ночью было спокойно, 12-го числа из злодейской толпы против партии чинена была из города вылазка, составляющая нерегулярных команд 300, да пехоты 100 человек, которыми из той партии переловлено разного звания захваченных людей 13 человек, да убито и ранено до 20 человек, в том числе один злодейский полковник, а прочие все возвратились в свой лагерь. На полевом сражении выпалено из пушек ядрами 17, да с городской стены 1, итого 18 зарядов.

Из приватных записок могут оные пять чисел дополнены быть следующим. На 8 число в ночи было спокойно, а поутру, как третьего-дня и вчера, так и сегодня посыланы были за город ссылочные под прикрытием военных людей, вышеозначенную мишень, не смотря на то, что земля крепко уже замерзла, срыть до основания; но как сие злодеи усмотрели из лагеря своего немалое людство, а потому и рассуждено было оных людей всех возвратить в город; однако после полудня еще была туда высылка, и оную мишень уже без препятствия от злодеев разрывали; но и сего дня, за великим морозом и что к тому употреблены были каргалинские татары, кои мало к такой работе привыкши, и на одну четверть ее не разрыв, ввечеру принуждены были сию работу покинуть. - 9 числа как в ночи, так и днем, от злодеев ничего не видно было; только около полудня слышны были в лагере их три выстрела пушечных, а для чего - неизвестно. Ввечеру приказ дан полиции, за подписанием губернаторским, чтоб, по случаю недостатка в сене, * каждый житель объявил, сколько имеет у себя на дворе сена, и оное б без всякой утайки отдавал на команду Яицких казаков, для защищения города находящихся.

На 10-е число в ночи пойман на реке Яике крещеный калмык, у него найдено 7 или 8 фунтов пороха и фитиль; который в допросе между прочего показал, что он от злодеев с тем и послан в город, дабы в тех самых местах, где больше и чаше строенье, зажечь и причинить пожар, а в то-де время злодеи хотели приступ сделать к городу. Поутру хотя и учинена была за городом высылка, чтоб схватить некоторые злодейские разъезды; но за великим морозом и ветром, возвращена была в город. А после полудня еще была высылка, в которую командировано было Яицких казаков до 300 человек; злодеи, усмотря оную команду, начали против ее выезжать из своего лагеря, и выехало их тысячи с полторы человек, причем имели они у себя пушки, на дровнях укрепленные, из коих сделав 4 выстрела, принудили означенной небольшой команде, не имевшей при себе ни одной пушки, возвратиться в город; а как по оным злодеям выпалено из города из трех пушек, то они отдалясь, возвратились в свой лагерь. Яицкие казаки сказывали, что при первом на злодеев нападении, пока они еще не умножились, закололи у них одного человека, на котором-де был красный кафтан с золотыми широкими галунами, и черес с деньгами (сказывали, что он был из Яицких казаков, по прозванию Сереберцов, и за его наездничество от злодея сделан старшиною), да одному яицкому казаку отрубили руку, а более-де за великим их людством действовать им было не можно. С нашей стороны ранен один яицкий казак вскользь в руку.

49) 11-го числа поутру хотя и наряжаема была команда к лагерю злодейскому и к Бердинской слободе, но прежде нежели она выступила, оказалось тысячи с полторы или с две злодеев, ехавших чрез Маячную гору за реку Яик, а для чего, того познать было не можно; кажется, с тем намерением, чтоб чрез то выманить из города высылку и окружить бы оную команду со всех сторон. Переехавши многие за реку Яик (а другие, как видно, стояли под горой в засаде) и постояв там немного, в исходе 12 часа все опять возвратились в Бердинскую слободу, пред которой и на степи по увалу во весь день никого уже было их не видно. - 12-го числа поутру были приезжие от бригадира Корфа с рапортами, в коих он доносил, что он с командою своею прибыл уже в Красногорск; 2-е, медленность в выступлении его из Озерной крепости происходила оттого, что он делал приготовление к зимнему походу для безодежных людей, и что бывшие в команде его башкирцы, поколебавшись в верности своей, все бежали, а потому-де и выступать ему не осмотрясь было не можно; 3-е, из Верхояицкой крепости от подполковника Ступишина за конвоем присланы к нему Кабинетской и Военной коллегии курьеры, коих, за опасностью от злодеев, с имевшимися при них указами, удержал у себя, а полковник-де Колыванов находится при нем. Поутру, чтоб злодеев, находящихся как выше явствует в Бердинской слободе, потревожить, а чрез то б и о людстве их узнать, выслана была за город команда, состоящая в числе, регулярных и нерегулярных, 450 человек с 2-мя пушками, коею предводительствовал сам г. генерал-маиор и обер-комендант; немногие из яицких и оренбургских казаков подъезжали почти к самой Бердинской слободе, выманивая оттуда злодеев, но они, неизвестно с каким намерением, долго не являлись; а потом хотя и начали показываться, но малолюдно: человек по 10 и по 20, знатно они были в разброде, наконец же стали являться на Сырту многолюднее, а некоторые партии прибежали к ним из Каргалинской слободы и из Черноречья (к чему-де, как сказывали, сделан им знак зажжением нарочно приготовленных у них маяков). И так скопившись сот до пяти и имея при себе 3 или 4 пушки за Сыртом, вступили было с казаками в сражение, при чем из пушек с обеих сторон сделано было несколько выстрелов, притом поймано из сообщников их 18 человек, по большей части заводские крестьяне и работники, да один конторщик Каноникольского завода * и башкирский сотник, да выбежал от злодеев при сем случае яицкого доброжелательного казака Копеечкина * сын. Яицкие старшины, бывшие в той партии, уверяли, что при сем случае едва самый Тот главный злодей я самозванец не попался им в руки; но увернулся и ускакал он от них, имея под собою самую резвую лошадь. А из любимцев-де его ранен двумя ранами вышеозначенный полковник Лысов; убитых же ими осталось на месте сражения около 40 человек, после которых и лошадей казаки в город с собою привели. С нашей стороны ранено пулями 3 человека и несколько лошадей, но не смертельно. По допросам пойманных в сей день злодеев, известно стало, что вышеозначенный ссыльный Хлопушка, о коем был слух, якобы он пойман и убит, дня с три назад возвратился в злодейский лагерь, и привел с собою башкирцев сот до пяти и столько ж заводских крестьян, склоня их на сторону злодеев; привез несколько денег и других вещей; чрез тех же захваченных в сей день пронесся слух, якобы посланная от злодея на большую Московскую дорогу в осьми стах партия захватила и в злодейский лагерь привела одного или двух офицеров и 170 человек рядовых, кои будто б вперед отправлены были для заготовления фуража.

50) 13-го числа от шедшего в Оренбург по ордеру г. генерал-аншефа и казанского губернатора фон-Бранта с корпусом полковника и симбирского коменданта Чернышева по полуночи в 3 часу получен рапорт от Рычковского хутора, не доехав Оренбурга 35 верст, с предъявлением, что он Чернышев намерен оттуда вступить по полудни в 7 часу, к коему от реченного генерал-поручика и кавалера Рейнсдорпа того ж часа предложено, чтоб он к Оренбургу следовал, как ему заблагорассудится, то есть, эа-яицкою ль стороною или внутреннею, и слушал бы пушечную пальбу; а когда оную услышит, тогда б маршем своим ускорял, ибо-де и бригадир Корф с собранным им с верхних яицких крепостей корпусом, * состоящим из регулярных 1418, нерегулярных 1077, итого 2495 человек и при 22 орудиях артиллерии прибыть сюда намерен был, только затем вскоре и прежде нежели то предложение до него Чернышева дойти могло, в 8 часу по полуночи услышан был здесь с той стороны, с которой он Чернышев шел, пушечной и ружейной стрельбы гул, который не более продолжался, как четверть часа и тотчас пресекся. Он генерал-поручик и кавалер хотя и старался с своей стороны учинить ему Чернышеву назначенными к высылке командами сикурс, только получа сожалетельный о судьбине его рапорт, что он Чернышев со всем корпусом без всякого сопротивления ведется в лагерь злодейской, принужден был те здешние команды, не предав равномерному жребию, возвратить в крепость. А как того ж 13 числа, по полудни в 4 часу, реченный бригадир Корф с корпусом его сюда прибыл, так не преминули они злодеи во многолюдстве и его встретить, с коими сей корпус купно с высланными отсель нерегулярными сделали им отражение. Причем из них злодеев побито человек до 5, а здешние команды в город введены без всякого урона. С городовой стены при сем случае выпалено из пушек ядрами 5 зарядов; между тем чрез пойманного Симбирского баталиона солдата получено точное известие, что он Чернышев с корпусом его обманут вожаком из казаков в команде его бывшим, который обещал провести его мимо толпы злодейской ночью, вместо того привел поутру увалом к самому сей злодейской толпы лагерю, в коем они злодеи уже против него приуготовились, и как скоро его Чернышева с корпусом усмотрели, так и встретили, не дав еще чрез Сакмару реку переправиться, и начали в него стрелять из пушек, и хотя он Чернышев соответствовать старался, только, по великому тех разбойников количеству, и что бывшие с ним казаки и калмыки при самом тех злодеев приступе изменя, передались. Регулярные ж, будучи от дальнего марша и от великой стужи утомлены, устоять не могли, и так все солдаты теми злодеями в толпу их захвачены, где он Чернышев и все штаб- и обер-офицеры и калмыцкий полковник, да ехавшая в том корпусе прапорщица, всего 35 человек повешены, а солдаты, по приводе к присяге и по обрезании волосов, в казаки поверстаны, да и под отправленную-де от вышеупомянутого г. генерал-аншефа, губернатора и кавалера по новой Московской дороге, под предводительством маиора Варнстеда, команду не малую партию с артиллериею оный злодей послал и, как чрез выходцев слышно, человек около 200 солдат захватил, почему та команда, обороняясь несколько назад отступила.

К дополнению сего 13-го числа из приватных записок и известий может здесь сие только прибавлено быть, что перед зарею сегодня приехал в город от помянутого несчастливого полковника Чернышева команды его капитан Ружевский с рапортом и с имеющеюся при нем командою под Маячную гору, к реке Сакмаре, что от Оренбурга в виду не далее 5 верст, прибыл и требовал, дабы при переходе его чрез оную гору, для опасности от злодеев, выслан был к нему из города сикурс, который, как слышно было, и собирать было уже стали, но в исходе 8 и в начале 9 часа позади той горы вдруг произошла скорострельная пушечная пальба, а между тем слышна была и ружейная, что продолжалось с полчаса, а потом и затихла. И об оном полковника Чернышева корпусе сей день в городе разно признавали: некоторые проговаривали, якобы весь он захвачен и увезен злодеями; а другие сказывали, что он от реки Сакмары ретировался и расположился лагерем около хутора прежде бывшего обер-коменданта, а после начал появляться от стороны Нежинского редута и корпус г. бригадира Корфа. В рассуждении оного выслана была команда еще за город, и находилась она там почти до самого вечера, то есть до тех пор, пока оный бригадир со всею своею командою собрался в город; но часу в 5 по полудни, когда уже вся вышеозначенная Корфова команда вбиралась в город, оказалось злодеев со стороны Бердинской слободы сот до пяти или и болев человек, и еще их к ним прибывало, может быть для того, чтоб оной команде на приходе к городу сделать помешательство, или отхватить несколько в луга за сеном и соломою поехавших казаков, а потому городские казаки и должны были против оных злодеев еще на степь выезжать, и так сделалась между ими ружейная перестрелка. Сказывали, что из злодеев 3 человека убито, двое яицких казаков, из коих один по прозванью Самодур, великий плут и наездник, а у самозванца в немалом люблении находившийся, да один башкирец. А как из городу в кучи злодеев сделано было несколько пушечных выстрелов, то все они обратно и разбежались. Из городских казаков ранено при сем случае 3 человека. Из Бугульмы находящийся там в правлении воеводской должности секунд-маиор Хирьяков доносил г. губернатару от 5 числа сего ноября, что С.-Петербургского легиона г. генерал-маиор и кавалер Кар к Оренбургу оттуда отправился, а того ж числа ожидал он Хирьяков в Бугульму и г. генерал-маиора фон-Фреймана.

51) На 14-е число ночью было спокойно, а днем в первом часу пополудни, как здесь собранный, так и с предписанным бригадиром Корфом прибывший корпус в числе 2400 человек с 22 орудиями, под предводительством здешнего обер-коменданта г. генерал-маиора Валленстерна, выслан был для поиска над тою злодейскою толпою к состоящему от города в Бердской слободе в 7 верстах сборищу, где, по выходе злодеев, и учинено с ними сильное сражение; но как сии злодеи, все будучи против здешних доброконными и обыкновенно разъезжают рассеянно, отдаляясь от картечного и ружейного выстрелов, производили единственно из многочисленных орудий пальбу, то совершенного успеха и одержать над ними было не можно, а принуждено, при наступлении ночи, сделав пехотою баталион-каре, в город возвратиться. На полевом сражении здешнего Оренбургского корпуса выпалено из пушек ядрами и картечами 271, да из прибывших с бригадиром Корфом 198, а сверх того с городовой стены 4, итого 473 выстрела. Причем со здешней стороны, по ведомости обер-коменданта, урону было: побитых регулярных и нерегулярных людей 32, да раненых 93 человека; а в злодейской толпе более нежели в четверо. 15-го с утра хотя вся злодейская толпа рассеваясь поодаль города в виду разъезжали, причем и артиллерия у них была, только вскоре возвратилась в свой лагерь. С городской стены из пушек выпалено в них ядрами 2 заряда. - 16, 17 и 18-го в ночное и денное время было спокойно.

52) Из приватных записок в прибавление к вышеозначенным последним числам следует сие, что 14 числа поутру о симбирском коменданте Чернышеве еще носился в городе слух, якобы он от злодеев ретировался и расположился, укрепясь около реки Сакмары; а другие говорили, что он стоит на хуторе бывшего обер-коменданта Ланода (который ныне за дворянином Сукиным); между тем же и пушечная пальба изредка была в тамошней стороне слышна. Пронесся уже о нем Чернышеве и о команде его слух, о коем выше сего показано. * Сего ж утра хотя и был приказ, чтоб как можно поранее собрать команды к выступлению на злодейский лагерь, но сие собрание и расположение продолжалось до 3-го часа по полудни, тогда выступила команда чрез Орские и Бердские ворота за город под предводительством генерал-маиора и обер-коменданта Валленстерна; и хотя уповательно было, что сия высылка составит людства по меньшей мере до четырех тысяч, но она с небольшим две тысячи человек составляла. Пред последнею высылкою, означенною под 22 числом октября, имела она только то преимущество, что регулярной пехоты было тысяча человек, прочее людство составляли нерегулярные ж люди, выбраны из прибывших с Корфом те, кои поспособнее и под собою имели получше лошадей. Артиллерии было отправлено с сею командою 26 орудий, в том числе 4 единорога; оная команда, пошед от города в хорошем порядке, без всякого от злодеев препятствия заняла те высокие места, где прежде злодеи имели всегда передовые свои караулы; а как стала она подвигаться на скат, склоняющийся к Бердской слободе, оставляя оную слободу в левой стороне, тогда начали они злодеи скопляться, подвозить и располагать свои пушки. Пальба начата с обеих сторон (но прежде с нашей), в половине 4-го и продолжалась до половины 6 часа непрестанно; но злодеи имели у себя пушек гораздо больше, да людство их было превосходнее, * то по сей причине и что уже ночная пора стала находить, городская команда, сделав баталион-каре, начала с пушечною пальбою подаваться назад к городу. Всё сие в таком порядке происходило, что злодеи хотя и покушалися было разорвать сей порядок, и охватить сколько-нибудь от пехотной команды и других людей, однако дошла она к городу свободно; а как заступили место ее не в дальнем уже расстоянии от города яицкий старшина Мартемьян Бородин с своими казаками, то тут от стремившихся к городу злодеев и сделалась с ними ружейная перестрелка и ручной бой копьями, чем они тех злодеев от города и отогнали. Во время сего сражения отхвачено и поймано: из злодейских сообщников 7 человек, в том числе один яицкий казак из первейших сообщников самозванца, прозваньем Шелудяков.* 15-го числа поутру в начале 10 часа показались злодеи великим своим людством, идущие к городу, а потому и сделана чрез барабанный бой повестка, чтоб все к определенным по валу местам шли и там были б к отпору в готовности. Три человека, отважась ближе подъехать к Бердским воротам, долго ли не будут отворять им ворота и не станут впущать их в город, чернь бы никакого опасения не имела, из нее никому вреда сделано не будет, или б выслали на них высылку; напротив того, некоторые, на валу бывшие, кричали им в ответ, дабы они сами ближе подходили к городу и посмотрели б, чем их станут потчивать; но как сделали по оным злодеям два выстрела, то они ускакали к стоявшим на Сырте злодеям. Там бывшие люди сказывали, что вчера осмотря убитые тела, и некоторые привязав к лошадиным хвостам, утащили к себе в лагерь, а с других сняв одежду, нагими оставили; вероятно казалось, что они между убитыми смотрели и искали вышеозначенного вчера поймавного казака Шелудякова, начальнику злодеев столь надобного. Говорили еще, якобы некоторые, подъезжая ближе к городу, кричали, чтоб оный Шелудяков отдан был им; впрочем постояв оные злодеи на Сыртах против города и до первого часа по полудни не сделав ни одного выстрела из пушек своих, возвратились опять в свой лагерь. 16-го числа, как в ночи, так и днем, ничего особенного не произошло, только несколько подвод и верховых лошадей, посланных вверх по Яику за сеном, возвратилось оттуда с сеномю. 17-го числа ночью ничего ж не было, а пред светом, как слышно было, подбегали к Бердским воротам три человека из злодеев и кричали, чтоб выдан был им вышеозначенный захваченный злодей Шелудяков. Случившиеся тут на валу яицкие казаки кричали ж, ответствуя, чтоб они привели в город сына его (то есть, предводителя своего), за что дано им будет награждения 500 руб.; что они злодеи, выслуша, ничего более не говоря, поехали назад. Поутру выбежало из злодейского лагеря трое оренбургских казаков, один захваченный из команды, бывшей при бригадире Корфе, а двое ездившие с солью по найму от Соляного правления, кои, по отдаче там соли, возвращаясь назад с Сакмарским попом, который от злодеев в Сакмарске определен был комендантом, а посланы были в злодейский лагерь. Из допросов их известно было, якобы некоторые злодеи за теснотою в Бердской слободе намерены перебраться в сеитову Каргалинскую слободу. Начальник-де их с единомышленниками своими говорил, сожалея, что он на приступах своих к городу много уже потерял людей хороших, и сколько-де он городов ни прошел (сказывая, якобы он бывал в Иерусалиме, в Цареграде и в немецких городах), но столь крепкого города, каков есть Оренбург, не видал, и затем-де более приступов делать к городу не намерен, а хочет осадою до того довести, чтобы у жителей не стало пропитания, а тогда-де и город сдаться ему будет принужден. На 18-е число в ночное время и днем тревоги не было; поутру же хотя и выслано было за город Яицких казаков до 300 человек, чтоб злодеев потревожить и не удастся ль кого-нибудь от них схватить, которая команда и стояла долго за городом на Сыртах, но их, кроме небольшого обыкновенного на форпостах их людства, близ лагеря их имевшегося, никого было не видно, а после полудня посыланы были разных чинов люди за сеном вверх по Яику к Нежинскому редуту, откуда в ночи и возвратились они с сеном; но между тем, как слышно было, 5 или 6 человек из каргалинских татар обратно не приехали. Признавали, что они в злодейский лагерь или в Каргалинскую свою слободу ушли.

На 19-е число в ночи было спокойно, а днем по полуночи в 11 часу из злодейской толпы в многолюдственном числе (видно, что усмотря посланных из города фуражиров) проехало в ту сторону, где фуражирование было, немалое людство; однако, по учиненному из города из вестовой пушки сигналу, те фуражиры принуждены, бросив некоторые возы, возвратиться в город, а после того вскоре означенные по дороге фуражирами оставленные с сеном воза от злодеев пожжены, а потом они в лагерь свой проехали.

Примечание. Под сим числом в журнале губернаторскэй канцелярии вмещены разные его г. губернатора примечания и рассуждения; а понеже оные принадлежат и к прошедшему и к следующему впредь времени, того ради для полности и преимущества оного журнала, включаются они и здесь точно так, как они в нем написаны.

И так злодейство его Пугачева, что далее, то более умножается, коему споспешествует вышеизображенное коварное его себя священнейшим имянем в бозе почивающего императора Петра III разглашение, с позволением при том башкирцам граоежа заводов и помещиков, коими многие уже эаводы и пограблены, крестьянам боярским и заводским с обещанием наложения подушного оклада только по три копейки с души, прочим людям, как равно и всем, вольности, чему обитающий в Оренбургской губернии разных вер в невежестве погруженный подлый народ, не взирая на учиненные от генерал-поручика и кавалера неоднократные увещевания, без сомнения и верит, и чрез рассылаемых от него злодея с коварно-составленными ложными указами людей в толпу его собирается, а некоторые при собрании сюда силою захвачены. И так теперь, как по сказки выходцев из захваченных злодеев, коих под крепким караулом содержится 182 человека, известно, сия его толпа состоит в тысячах около десяти, в том числе яицких казаков с приехавшими вновь с 1000, илецких с 400, башкирцев с 5000, калмыков ставропольских с 700, солдат и здешних казаков, татар и заводских крестьян около 3000, из которых заводские крестьяне по взбунтовании башкирцев, пришел в возмущение и побив приказчиков своих, в ту толпу пришли, да пушек, забранных им злодеем из разоренных крепостей и заводов, с 80. Но еще, как людей умножает, так чрез них тиранства и грабительства производит, посылая их во все здешней губернии места партиями, давая им вящшее поощрение из пограбленных в крепостях, казенных и партикулярных, а паче заводских денег довольное награждение и провиант, и чрез них отправляемых отсюда и из прочих мест курьерами и за разными делами людей ловит и тирански губит. Не оставил он злодей и к киргиз-кайсацкому Нурали-хану чрез нарочных писать, обещая отдачею ему хану, если он требование его исполнит, яицких казацких жен и детей во владение; почему он хан, как то полковник Симонов от 9 числа сего рапортует, * детей своих Ишима и Пираляя Салтанов с киргизцами и наряжает; и хотя-де он хан к нему Симонову сообщил, якобы отправляет их сюда на помощь, однако-де коньюкторы в понятие приводят, что для содействия помянутому злодею, будучи побуждаем обещаемою корыстию, намерение он злодей имел, как все выходцы и пленники свидетельствуют, дотоле здесь под городом находиться, доколе оный возьмет; а как город регулярный и приведен в большую осторожность, то старается сделать внутреннее возмущение соблазном подлых людей и пожаром, для чего уже и подсылал неоднократно, из коих подсылных некоторые с порохом и фитилями переловлены. Что же принадлежит до учинения над ним Пугачевым поиска, то одними вышеозначенными здешними и собранными с крепостей регулярными и нерегулярными командами по превосходству изменнической толпы, учинить оного весьма не можно, потому наипаче, что большое количество из приведенных г-м бригадиром Корфом и здесь находящихся конных, за тем, что они в поле лето обращались, по линии на службе к употреблению в поле по разбирательству оказались неспособными; лошади ж регулярных команд, за пожжением злодеями всего здешнего сена, приведены в крайнее изнеможение, а напротив того, у них злодеев в добром качестве, кoтopыx они во всех местах нахватали, и содержа на добром корму, при высылках столь проворно обращаются, что от пеших их до конных достигать трудно, ибо они во время наступления от картечного и ружейного выстрелов отдаляются, а производя единственно из многочисленных орудий пальбу, рассыпаются так, что пехоте ни на картечный, ни на ружейный выстрелы сих ветренных злодеев достичь, следовательно, поиска над ними никакого учинить не можно, как сообразным им конным войском, коего, за поколебанием башкирского и ставропольского калмыцкого народов и других людей, собрать нет средств. По последней мере хотя б и пехотою атаковать их разными колоннами, коих также по количеству сил здешних составить не из чего; а хотя по здешним сообщениям от г. генерал-поручика и кавалера Декалонга, с Сибирских линий три легкие полевые команды и 400 тамошних казаков, под предводительством г. генерал-маиора Станиславского, да от сибирского губернатора г. генерал-поручика и кавалера Чичерина, одна рота гренадерская и две мушкетерские на здешние линии откомандированы, только по необходимости частореченный генерал-поручик и кавалер Рейнсдорп рассудил, * помянутому г. генерал-маиору Станиславскому с двумя легкими полевыми командами итти и расположиться в Зелаирской крепости, в центре всея Башкирии состоящей, с таким ему предписанием: 1-е, чтоб он Станиславский, по сношению с Уфимскою провинциальною канцеляриею, прочих внутренних башкирцев от худых их предприятий удерживал; 2-е, прилежащие к оной заводы предохранил; 3-е, ежели бы помянутый злодей обратился внутрь Башкирии, чтоб над ним учинил поиск, а между тем находящихся в толпе злодейской башкирцев, жен и детей в жилищах их тревожил, дабы, услыша о том, мужья их могли от злодейства их возвратиться; а третью б легкую полевую команду с казаками и симбирские роты приближил к Оренбургу, и до усмотрения будущих обстоятельств, расположил бы симбирские роты в ближайших от Орской крепостях, а легкую полевую команду с казаками в Озерной крепости, в 110 верстах от Оренбурга отстоящей, для предудержания его злодея от впадения на оные. И так теперь реченный генерал-поручик и кавалер во ожидании остался отправленных от государственной Военной коллегии, по высочайшему именному ее императорского величества указу, гг. генерал-маиоров Кара и Фреймана с войском, к коим по уведомлении о приближении их от 13 числа, настоящие здешние обстоятельства сообщены; но как оные до них гг. генерал-маиоров не дошли, ибо нарочно посыланные возвратясь объявили, что первый из них, по причине нападения злодейского, назад отступил, как чаятельно, для соединения с находящимися позади его следующими войсками: то по поводу полученного чрез выходцев из злодейской толпы известия, что они гг. генерал-маиоры опять сюда приближаются, от 17 числа сего и еще к ним вторичные посланы со изъявлением вышеписанного над корпусом полковника Чернышева сожаления достойного приключения и здешнего состояния, а напротив того о злодейской силе, с требованием при том от них уведомления, где они гг. генерал-маиоры и в каком количестве войска находятся, какое к поиску над злодеями предприятие приняли и расположение учинили, и в которое точно время сюда прибудут, дабы можно было, для содействия им со стороны его генерал-поручика и кавалера, приняв пристойные меры, предуготовиться, коего известия ежечасно и ожидаются; а как скоро о прибытии их известие получится, тотчас и отсюда корпус выслан быть имеет, который составлен быть может из регулярных и сколько наберется годных лошадей, то и конных регулярных же и нерегулярных из 2000 человек с 22 орудиями артиллерии.

54) 20-го числа видна была близ города из злодейской толпы во многом числе партия, которая рассыпавшись по степи разъезжала, с которою высланные отсюда яицкие казаки с 2 пушками производили перестрелку; и хотя на них злодеи по превосходству их делали сильное нападение, однако ж пушечными выстрелами отражены. В них на полевом сражении сверх ружейных выстрелов выпалено из пушек ядрами 4 заряда, а при том найдено в преждебывших злодейских батареях пушечных зарядов З-фунтовых с ядрами 3, с картечами 1, карпиярмус бочоночный, обитый кожею 1, в нем пороху ручного 1 фун..ядер 6-фунтовых 3. - 21-го было фуражирование, а 22 и 23-го, кроме обыкновенных высылок и подзорных патрулей, было спокойно.

К вышеописанным последним пяти числам губернаторского журнала из приватных записок может еще служить к прибавлению сие:

На 19-е число с вечера потревожили было стоящие на валу часовые, усмотря якобы злодеев, но то была ошибка; впрочем, ночь хотя была и спокойна, но как некоторые из яицких казаков и городских жителей вчера приехавшие с сеном, сложа оное ввечеру и ночью, вторично поехали, а другие, не успев возвратиться, в лугах и заночевали; вышеозначенные ж отлучившиеся каргалинские татары о тех поездках злодеям дали знать, то в 10 часу утра начали они на Сырт выезжать и скопляться не малым людством, причем примечены были у них и пушки: тогда дан был сигнал из города выстрелом из двух пушек, чтоб оные фуражиры скорее возвращались в город; а потому многие поторопясь и приехали в город, привезши сена не мало; но злодеи, спустясь в луга во стояли двухстах человеках, нашли способ из бывших в отдалении захватить пять человек. Когда ж оные злодеи стояли на Сыртах, то выпалено от Орских ворот против их из трех или четырех пушек, да и они с своей стороны два выстрела сделали на город, но безвредно. - 20 числа от самого того времени, как злодеи окружили город, первые получены были рапорты из Илецкой Защиты от находящегося там при добывании соли капитана Ядринцова, в которых он объявил, что там благополучно, и от злодеев никакой подсылки туда не было; работы тамошние внутри крепости и добывание соли происходило с надлежащим успехом; соли готово в наличности там около 300,000 пуд.; только-де за крепость для леса и ни за чем для опасности от киргизцев выпуска не было, и один человек при них от кочевания увезен ими, а напротив того двое кундровских татар от них выбежало. Пред полуднем выслана была за город партия яицких казаков с двумя пушками, с тем намерением, чтоб злодеев потревожить и не возможно ль будет кого-нибудь от них оторвать; партия, долго стояв на Сырте, никого не видала; но во 2 часу начали они из лагеря своего небольшими стаями оказываться, да и скопилось было их не мало (при чем-де и сам их предводитель был), но к городу никакого устремления они не сделали. Между тем один из яицких казаков, захваченный злодеем с нижних яицких форпостов, войсковому старшине Мартемьяну Бородину родственник, нашел случай выбежать к бежавшим из города казакам, коим предводителем был помянутый Бородин; а перед вечером, когда оная высылка в город уже возвратилась, и другой такой же яицкий казак оному Бородину свойственник же выбежал. Из злодеев один или два, вблизость к нашим казакам подъехав, требовали, чтоб дан им был печатный манифест, ибо де на письменном, который прежде к ним послан, не утверждаются, могут-де такие манифесты и в городе сочиняемы быть; почему и послан был от г. губернатора в ту из города высланную партию печатный экземпляр, да два с него перевода: один на татарский, а другой на калмыцкий языки; вблизость съехавшиеся казаки у других требовали, чтоб вплоть съехаться и из рук в руки оный манифест принять; но как с злодейской стороны не хотели приехать к городским, а городские к тамошнему, то наконец согласились, чтоб выехавшему из города, положа на землю, отъехать прочь; и как он сие сделал и отъехал на небольшое расстояние, то из злодеев приехал и подняв оные листы копьем, возвратился туда; что из-за сего происходило у них, то было известно; сие только было примечено, что они по приезде приехавшего с теми листами съезжались в кучу, а потом и возвратились они в свой лагерь. Еще сказывали, якобы самозванец Пугачев отправил от себя 500 человек конных и столько ж пеших вверх по реке Сакмаре, а куда и зачем, не знают. А начальниками-де при сей команде сделал вышеозначенного подполковника и атамана Бородина крепостного человека атаманом, а предупомянутого ссылочного Хлопушу есаулом.

55) 21-го числа пред полуднем слышали в злодейском лагере несколько пушечных выстрелов; говорили, что причиною тому было привезенное из Татищевой крепости вино, от коего начальники злодеев были пьяны. После полудня хотя и выслана была из города небольшая партия, но из злодеев никто не оказывался; приметно было, что многие из них ездили за сеном, которое брали за Чернореченской уже крепостью и то на заяицкой стороне, ибо-де по сю сторону оной крепости все бывшие сена ими злодеями потравлены. 22-го числа поутру высланы были за город яицкие казаки и шестой полевой команды драгуны, из коих яицкие казаки подъезжали близко злодейского лагеря; но оттуда большого людства было не видно, а выезжали только человека два, три, и с толиким же числом городских казаков имели они перекличку. Сказывают, что они кричали: не станем-де уже мы больше в близость города подъезжать и в обман вдаваться: когда в городе не станет хлеба, то поневоле сдадутся; мы-де готовы пять лет стоять здесь, а не взяв города, не отступим, а ежели надобен бой, то б городские люди подъезжали ближе к их лагерю. И так вся оная высылка в половине дня в город возвратилась. - 23 числа поутру была небольшая высылка из города; но злодеи, оказавшись в малом числе, на горе близ своего лагеря и постояв тут, далее не пошли.

56) 24-го в день тезоименитства ее императорского величества, злодеи, как видно, для разведывания о сем, не сведены ли здешние военные служители, в рассуждении тогдашнего высочайшего торжества, со стены в обыкновенный церковный парад, в самой близости вокруг города кучами разъезжали. В них с городовой стены из пушек выпалено с ядрами 3 заряда, а по окончании молебна около вала для торжества положенное число холостыми зарядами выпалено. Сего ж числа из Верхней Озерной крепости г. полковник Демарин рапортовал, что 23 числа пред светом часа за два, посланная из злодейской толпы партия, атаковав ту Озерную крепость вокруг, производила почти до самого вечера пушечную пальбу, и подъезжав-де из оной толпы злодеи кричали казакам, чтобы они не стреляли и на офицеров не смотрели, объявляя, что государь Петр Федорович идет; со всем-де тем, никакой удачи ими злодеями не получено; только со здешней стороны убит башкирец 1, ранен калмык 1, да несколько лошадей застрелено. Храбростию и неустрашимостию его г. полковника та толпа с уроном отражена. А того ж числа и от следующего, с Сибирских линий с командами г-на генерал-маиора Станиславского получен здесь рапорт, коим он Станиславский представляя безполезность к расположению в предписанном ему месте, то есть в Зелаирской крепости, и трудность к оной тракта, и что он находится уже с одною полевою командою и с казаками во ожидании при маиоре Заеве Тобольских рот в Орской крепости, намерение полагал впустить для сикурса полковника Демарина в Озерную; то к нему Станиславскому 25 числа от губернатора и предложено, когда он по предписанию его с легкими полевыми командами в Зелаирскую крепость итти не рассудил, то б благоволил с сибирскими ротами непродолжительно в помянутую Озерную крепость поспешить, и будучи в оной, или на дороге, старался во-первых ту злодейскую партию, которая крепость атаковала, всемерно разбить и злодеев переловить; а как известно было, что и к Зелаирской крепости отправлены от него злодея башкирские партии, чтоб для сикурсу тамошнему гарнизону доставил он туда хотя одну роту и несколько казаков, и рассевая чрез башкирцев в народе их состоящимися о злодее самозванце манифестами, ежели способы найдутся, и он г-н генерал-маиор в состоянии будет башкирские партии разбивал и до дальнейшего вреда не допускал, чего б ради и другую назади его оставшуюся легкую полевую команду к себе приближил. - 25-го числа днем и ночью было спокойно.

57) К последним двум числам, то есть к 24 и 25-му может приобщено быть, что на 24 число в ночи примечен был в старом злодейском лагере против Егорьевской церкви раскладенный огонь; догадывались, что злодеи имели тут своих людей; а в полночь слышны были в лагере их под Бердскою слободою пушечные выстрелы; поутру ж в начале 9 часа усмотрены они великими толпами и немалым людством выходящие из лагеря своего прямо к городу; наибольшая их часть останавливалась и разъезжала против города на Сырте к Сакмарской стороне, иные по лугам перебрались и разъезжали за рекой Яиком; а еще около трех или четырех сот человек, переехав реку Яик около Маячной горы и выехав на ту дорогу, по которой ездят в Илецкую Защиту, пошли было вдаль по сей дороге; все мнили, что они пойдут к той Защите, по причине вчерашнего туда отправления и для разорения оной Защиты; но в 1 часу после полудня со стороны Нежинского редута оказался на тамошних горах обоз; сперва думали, что следует в Оренбург какая-нибудь команда, - только открылось наконец, что то посыланные от злодея в ту сторону за сеном, возвращаются они, не спущаясь в дол, прошли, как чаятельно, опасаясь пушечных выстрелов, по горам; а как скоро сей их обоз (кой составлял около 1000 подвод) по Сырту миновал город, то и все злодеи начали убираться в свой лагерь, в том числе и те, кои переехав, пошли было по Илецкой дороге; но последние все ль возвратились и не устремились ли некоторые из них для злодейств в помянутую Защиту, сего познать было не можно; явно из того, что все они выезжали для прикрытия своих фуражиров, опасаясь городского на них нападения. При сем случае поймано высланною из города небольшою яицких казаков командою два башкирца, да один башкирец же исколот копьями; еще один злодей, который против Орских ворот ближе других отважился к городу подъезжать, убит ядром, выстреленным от трех ворот; с нашей стороны удалось оным злодеям отхватить бывших на рыбной ловле двух человек. - На 25 число пред утром получено было известие из Верхней Озерной крепости (в коей командиром оставлен полковник Демарин), что злодеи, пришед в оную крепость в числе около тысячи человек, имея при себе от 8 до 10, делали приступ, и пальба-де продолжалась с обеих сторон 8 часов, а из злодеев-де многие побиты; и они принуждены были отдалиться в Кундровскую слободу, от Озерной в 12 верстах на реке Сакмаре имеющуюся. Сего ж числа отправлен чрез Яицкий городок присланный от государственной Военной коллегии курьер в С. Петербург.

58) 26-го числа, по причине полученного от полковника Демарина рапорта и открывшегося чрез выходцев из злодейской толпы известия, что реченный самозванец Пугачев с сообщниками своими сам пошел для атаки и взятия Озерной крепости в полутора тысячах человеках, а сверх того из той толпы во многом числе поехали и за сеном, имеющимся около Нежинского редута, состоящего выше Оренбурга по реке Яике расстоянием в 18 верстах; к перехвачению того сена, а паче к удержанию злодея от предприятий его, выслан был отсюда корпус из регулярных и нерегулярных около 1000 человек, который хотя неприятеля и отражал, но в рассуждении превосходства злодейских сил, по учинении довольной перестрелки, возвратился в город без всякого урона. На оном полевом сражении выпалено из пушек с ядрами 51, да с картечами 3, итого 54 заряда; причем ранено из высланных отсель из города казаков 8, а злодеев действительно застрелено и заколото 10 человек, в том числе один находившийся в злодейской толпе провиантмейстером. - 27-го и 28 чисел, как в денное, так и 1 в ночное время было спокойно, а 29-го было фуражирование. - 30-го, не получа ожидаемых сюда ни с которой стороны в сикурс команд, а уведомленось между тем от каргалинского татарина о рассылке злодеев в разные места людей; сверх того г. губернатор, примечая при неоднократных сражениях, что в рассуждении превосходной злодейской команды, а напротив того изнурения здешних казачьих лошадей, и что от лагеря злодейского до самого города простирается степь, совершенного успеха одержать без сикурса надежды не предвиделось, с гг. обер-комендантом генерал-маиором Валленстерном, штаб и обер-офицерами имел общий совет, и сделана им губернатором такая секретная диспозиция, чтоб собрав тот корпус до рассвета, итти в тот злодейский лагерь ночью, и нечаянным образом сильно его атаковать, в надежде того, не получено ль будет при том такого успеха, чтоб приведя его злодея со всеми в том лагере в страх и конфузию, захваченных и у него злодея в неволе содержащихся солдат и прочих выручить и всю его злодейскую шайку разрушить; по коей диспозиции хотя тот корпус и собрался и за город вышел было, только к несчастию по справке оказалось, что назначенных под артиллериею кавалерийских лошадей 30 в ту ночь от бескормицы пало, а у обывателей в скорости собрать время не доставало, а между тем и рассветало, и дабы на рассвете от оной злодейской толпы по предводительству ее здешняя команда ко вреду подвержена не была, и что при том случились и дезертиры, того ради принуждено оный корпус возвратить, отложа то намерение до удобного времени.

К вышеозначенным последним сего месяца числам по приватным запискам может еще в дополнение служить сие, что на 26 число в ночи пойман за рекою Яиком около Менового двора один мулла из нагайцев, живущих в Кундровской слободе, чрез которого уведомленось, что предводитель злодеев сам с тысячью человеками отлучился к предупомянутой Озерной крепости, в помощь туда от него посланному ссыльному Хлопуше, и якобы он помышляет итти отсюда для зимования в Яицкий казачий городок. Поутру в 9 часу усмотрены злодеи, в великом людстве поднявшиеся из своего лагеря и едущие по Сыртам к стороне Нежинского редута. Признавали, что они шли за сеном, к тем же местам, откуда они 24 числа провезли сено; а другие мнили, что все они, или некоторые из них, идут к вышеозначенной Озерной крепости для усилования подшедшим туда прежде. Признавая, что за таким не малым выездом в злодейском лагере осталось людство не большое и сделать бы оборот туда поехавшим, учинена к городу высылка в числе около тысячи человек регулярных и нерегулярных людей, коею предводительствовал г-н обер-комендант, а при регулярных был осьмой легкой команды секунд-маиор Зубов. При сей команде отправлено было 8 артиллерийских орудий, в том числе 3 единорога. Отошед она от города версты с 2 или с 3, остановилась на высоких местах, подвигаясь то в правую, то в левую стороны, а более склоняясь в левую, подавая вид, якобы к наступлению на злодейский лагерь. Между тем из пушек выпалено было разов до пятидесяти, и от злодеев столько ж, а казаки с показавшимися злодеями имели и перестрелку; когда ж дошла о том ведомость до отъехавших уже за Нежинский редут злодеев, то все они, оставя предприятое свое намерение, поворотили назад к лагерю, причем и сена при них было не видно. Городская ж команда против злодейского людства будучи гораздо меньше, не вступая уже с ними ни в какое дело, возвратилась вся в город. Сего числа выбежал из злодейского лагеря один алексеевский казак, захваченный в команде полковника Чернышева, * да по объявлению яицких казаков на перестрелке убит один злодей; с нашей стороны ранено два казака и один татарин, да бежали к злодеям один калмык и один каргопольский татарин.

59) На 27-е число в ночи злодейских подбегов не бывало, а в день хотя и говорили, что будет высылка к злодейскому лагерю, но оной не учинено, может быть затем, что поутру казалось несколько туманно и сыроватая погода; однако около половины дня разведрило; из злодейского ж лагеря и сегодня примечена была не малолюдная посылка к Нежинскому редуту за сеном, откуда многие из них с сеном и возвратились. С вечера ж на 28 число, хотя и сказано было, чтоб сей день быть большой высылки с сильною артиллериею прямо к Бердской слободе, только, неизвестно, зачем, оной высылки не было; а ввечеру сего ж числа была высылка за реку Яик, по причине, якобы злодеи напали на поехавших туда за сеном, но узнав наконец, что то произошло по выстрелу из ружья, ненарочно одним драгуном учиненному, возвратились все в город. - 29 числа до рассвета выслано было яицких казаков человек до 50 к Маячной горе, с тем, не удастся ль схватить из кого-нибудь с обыкновенного тут злодейского караула; но они никакого караула там не изведали, захватили только одного отставного солдата, для злодеев на реке Сакмаре ловившего рыбу; на рассвете ж высланы были и все яицкие казаки, коих усмотря злодеи начали было выезжать из своего лагеря, и скопясь сот до пяти и более, стояли о трех кучах неподвижно, а разъезжали немногие; но как у высланных из города ни одной пушки не было, и пока по требованию их оные сбирали и отправляли при драгунской команде, между тем все они поехали в свой лагерь, а городские возвратились назад; и слышно было, якобы предводитель злодеев из-под Озерной крепости вчера ввечеру с немногими людьми возвратился, и как-де сообщники его спрашивали про поехавших с ним людей, ответствовал, что все они отправлены от него в другое место; впрочем примечено было, что из-за Нежинского редута по самой поверхности Сыртов везено было злодеями множество сена, которое прикрывали до самого вечера расставленные от них в немалом числе форпосты. На 30-е число в ночи пред утром подъезжал к городскому валу один из злодеев, с тем, чтоб для переговора с ним выслан был кто-нибудь из города, а поутру выбежал из злодейского лагеря один каргалинский татарин, захваченный злодеями еще при первом их приближении к городу. Поутру выслано было из города оренбургских казаков человек до 50, да 20 яицких, с тем намерением, не удастся ль кого отхватить из поехавших за сеном злодеев; как они, в близость к ним подъехав, стали требовать, чтоб они по утрешнему своему требованию для переговора, кого хотят, выслали, а потому о их надобности и губернатору будет доложено, то вместо ответа сделали они выстрел из ружья: чего ради и началась между ними перестрелка; но как при городских не было ни одной пушки, а злодеи имели их у себя три, то по требованию пушек и помоги, высланы были за город все яицкие и оренбургские казаки, и находящиеся в городе калмыки, также и драгуны легких команд и при них 5 пушек. Пальба пушечная началась с обеих сторон в исходе 2-го часа пополудни (но злодеи, имея у себя только три пушки, палили из них реже), а между тем у нерегулярных ручной бой происходил, что всё продолжалось до 5-го часа по полудни. Злодеи, не видя себе усилования из лагеря, принуждены были отдалиться к Сыртам, где у них сенные возы находились, а из-за сего уже и городская высылка возвратилась вся назад. С нашей стороны ранено 3 казака и до 10 лошадей. а на злодейской стороне счисляли убитых человек до 20, в том числе один со значком, которую в привезли в город, да одного илецкого казака поймали и привезли в город. Особливое примечание было сего числа то, что между всеми злодеями, на сражение выезжавшими, яицких казаков было весьма мало, а наибольшая-де часть состояла из башкирцев, да и раненые из городской высылки люди и лошади ранены были стрелами, которых, кроме башкирцев, у злодеев никто не имеет.


Часть IV. - Продолжение Оренбургской осады, бывшие на злодеев из города вылазки, приступы самозванца Пугачева к Оренбургу, усилование его и другие приключения декабря с 1-го, января по 1-е число 1774 года.
60) Декабря 1 числа, чрез нарочно-присланных получен рапорт от находящегося в Яицком городке в комендантской должности подполковника Симонова от 25 числа октября, коим он, по объявлению посыланного от него по ордеру губернаторскому в команде сотника Петра Копеечкина, в числе ста человек послушной и непослушной стороны казаков для поимки находящихся при урочище Ранних Хуторах, посланных из злодейской толпы с возмутительными к Яицким казакам письмами, казаков же Дмитрия Сломихина с товарищи послушной стороны казака Бориса Чеботарева, доносил, что по приезде в те хутора означенной команды от находящихся тут вятских казаков пяти человек означенной сотник Копеечкин согласной стороны с казаками несогласными пойманы и в злодейскую толпу увезены. И Копеечкин, как от него Симонова от 29 ноября по объявлению вышедших из той толпы из калмыков казаков рапортовано, пятерен, а он-де Чеботарев спасся от них бегом. Того ж 1 числа из Верхней Озерной крепости от г. полковника Демарина рапортовано, что злодейская партия, по разбитии и разорении Ильинской крепости и по взятии расположенных г. генерал-маиором Станиславсаим трех Сибирских рот. вторительно, то есть 26 ч. ноября, оную крепость атаковала вокруг и производила немолкную пушечную пальбу. По полуночи с 9-го часа, а с обеда спешась, сперва с одной стороны в овраге намерены были штурмовать, но по неудаче, зайдя в другой глубокий овраг от гумен человек до 400, с коими были и все отправленные отсель в домы за худобою лошадей и злодеями на дороге перехваченные, и с яицкими казаками продолжали неугасимый оружейный при пушечных выстрелах огонь, также и из сайдаков стреляли и неоднократно взвизгивали, намереваясь ударить копьями, крича казакам и прочим нерегулярным, чтоб они, не смотря на бояр, вышли из крепости в толпу их, который-де огонь с тех полуден продолжался беспрерывно до 10 часа ночи; однако ж благоразумным распоряжением и неустрашимостию его Демарина они злодеи с уроном отбиты. Причем он Демарин, для подачи примера подчиненным своим, из коих было регулярных гарнизонных с чинами только 369 человек, к неустрашимости, принужденным нашелся сам стрелять из пушек, а они, ободрясь сим, должный отпор чинили храбро и неустрашимо; особливо ж похвалял он Демарин отменную прилежность и мужество прапорщиков Лопатина и Епанечникова, сержанта Полякова и провиантмейстера Кокурина, прося, чтоб они за то без награждения оставлены не были, и объявляя, что при том сражении со злодейской стороны. по видимой крови, убито немалое число, коих-де они, кроме оставшихся трех мертвых, видно из предводителей их, те с собою увезли; а с нашей стороны убито: солдат 5, денщик 1, неприверстанный в службу солдатский сын 1, башкирцев 2; ранено: капрал 1, солдат 2, отставный солдат 1, казак 1 ; убито ж лошадей 8. По причине чего, от 2-го числа к г. генерал-маиору Станиславскому, в чаянии том, что он на сикурс в Озерскую крепость уже прибыл, прежнее губернаторское от 25 числа ноября предписание подтверждено, с тем, чтоб как от злодея не редко в окольные жительства рассылаются партии для злодейства в небольшом количестве, а именно: стах в двух, и трех, благоволил бы старание прилагать, об оных делать разведание, и чрез высылку из корпуса его пристойного количества людей, оные разбивать, а при том и в ближайших башкирских жительствах, из коих башкирцы в той злодейской толпе находятся, ежели возможно будет, делать шкоду, дозволяя имущество их разбирать, а жен и детей тревожить; но дабы по причине сей не был он г. генерал-маиор от них башкирцев или от известного злодея подвержен опасности, то б и находящуюся в Верхо-Яицкой крепости легкую полевую команду к себе приблизил, а третью в Верхо-Яицкую взял, и от него злодея имел бы всю крайнюю предосторожность, чтоб он коварными его поступками нс мог причинить ему нечаянного беспокойства; а дабы он г. генерал-маиор сие предписание с точностию исполнил, то о учинении ему подтверждения того ж числа и к г. генерал-поручику и кавалеру Декалонгу сообщено; Исетской же провинции к воеводе г. статскому советнику Веревкину, по поводу попавшихся к злодею тамошних казаков, и полученного известия, якобы из тамошней провинции башкирцев человек до 600 в злодейскую толпу пришло, и дабы по последней мере, прочие от того предварены были, предложено неусыпно стараться, дабы находящиеся в домах казаки, а особливо башкирцы, в верности их колебаться и в вящшее себе предосуждение на злодейство подвизаться не могли, внушая им о состоянии помянутого злодея состоявшимися о том манифестами, а ежели паче чаяния сие средство успехом быть может, то стараться чрез верных делать тем колеблющимся, а особливо в толпе его злодейской находящимся башкирцам шкоду, позволяя имущество их в добычу, а при том и жен их и детей разбирать по себе; а как здесь, по многолюдству и за непропуском злодеям из внутренних жилищ съестных припасов и хлеба, в провианте наступает большая нужда, то ему Веревкину рекомендовано в предварение той службы приложить старание из собираемого с крестьян в казну хлеба, муки и круп обоего рода до 10,000, да овса до 500 четвертей в близость к Оренбургу, а именно, ежели далее не можно, то хотя до Орской крепости по линии доставить на крестьянских подводах, или подрядом, наблюдая высокой интерес. Ежели оного вдруг доставить не можно, то по такому числу, по какому заблагорассудит. *

61) Декабря на 1-е число был приказ, чтоб всем командам приготовиться к выступлению до рассвета дня на злодейской лагерь под Бердскую слободу, да и выведены они были за город в 4 часу по полуночи, притом готовы ж были 28 артиллерийских орудий, чтоб с трех сторон тот злодейский лагерь атаковать. Вое команды с радостию того желали, а особливо военные люди к наступлению на злодеев показывали великую охотность; да присем и погода была самая умеренная - светлая и тихая; но таким порядком за город уже выведенная команда, построясь там часа три, в начале 8 часа опять возвращена в город; причина того была неизвестна, а после сказывали, что из стоявших на валу часовых двое бежали к злодеям, из коих один пойман разъездными казаками, а другой туда ушел, почему якобы и рассуждено оной вылазке и атаке сей день быть не сходно; но существительная причина после открылась та, что под приготовленную артиллерию не достало немалого числа лошадей, о чем прежде было известно. Во время обеденного благовеста слышна была в злодейском лагере пушечная пальба раз до 15, а потом и еще она была и продолжалась едва не до самого вечера. - 2, 3,4,5 и 6 чисел, как в денное, так и в ночное время, было спокойно.

62) Предозначенные последние числа могут дополнены быть из приватных записок следующим. На 2-е число в ночи вышел из злодейского лагеря один захваченный, туда недавно определенный из рекрут, солдат да и пронесся слух, якобы вчерашняя у злодеев пальба была по причине междоусобия их с башкирцами, которых будто б не малое число отошло в свои жилища, для того, что самозванец приказал, неведомо за что, повесить одного их старшину. Во время первого приступа злодейского к Озерной крепости смертельно ранея был бывший тут предводитель злодеев, воспитанник подполковника и атамана Бородина, коего называли Бородиным же. Он по привозе в крепость о средине его допроса и умер; удалось только оным злодеям разграбить бухарский караван, находившийся в Ильинской крепости. А генерал-де маиор Станиславский в Озерную крепость при отправлении тех рапортов еще не бывал, а стоял в Орске. С вечера хотя и был приказ, чтоб всем командам в 5 часу по полуночи быть готовым к выступлению на злодеев, но поутру всё то отменено; а потом пред полуднем в 10 часу рассуждено было опять сбираться и готовить для того ж команды с артиллериею, что всё продолжалось до половины первого часа; а потом вся оная команда (из коей часть из города уже была выведена с частию артиллерии), неизвестно для чего, распущена по квартирам.* На 3-е число с вечера у злодея, против обыкновения его, вместо одного, сделаны были три выстрела пушечных, а для чего, неизвестно; после литургии в соборной церкви читано было чрез протопопа присланное от преосвященного Вениамина, архиепископа Казанского, генеральное для всех увещание, по причине оказавшегося самозванца, в преизрядных изъяснениях и доказательствах состоящее. После ж того был благодарный молебен для бракосочетания его императорского высочества. Яицких казаков небольшое число выслано было за город к Маячной горе, а прочие заведены были в низкие места, на такой случай, ежели появится злодей и способность окажется, сделать на них удар и кого бы нибудь отхватить из них; но кроме самого малого числа, никто от них не выезжал; и так все оные казаки около полудни возвратились в город. - 4 числа ничего особливого не было; токмо после полудни пронесся слух, якобы из находящихся в городе яицких казаков, поехав за сеном назад, один не возвратился. Ввечеру отправлены письма чрез Киргизскую степь в Яицкий городок, а оттуда велено их отправить подполковнику Симонову с нарочным до Казани. На 5-е число, как ввечеру, так и поутру обыкновенных в злодейском лагере пушечных выстрелов было не слышно. В 11 часу утра хотя и собраны были военные регулярные и нерегулярные люди, а потому и надеялись из города быть вылазке, однако ж ее не было, и те люди распущены были опять по квартирам. Между тем сказывали, что около полудни слышна была в злодейском лагере ружейная пальба и два выстрела из пушек, а по какой причине, неизвестно. Несколько яицких казаков выслано было за город; за бывшим туманом никого они злодеев не видали, а привели только двух лошадей с уздами, отлучившихся из злодейского лагеря. После полудни многие ездили к Нежинскому редуту за сеном, и привезли оного довольно. - 6-го числа ничего особливого примечено и слышно не было, кроме того, что около полудни была в злодейском лагере еще ружейная пальба, а между тем из пушек пять раз выпалено, - вероятно, что то было у них по причине пьянства, как то и прежде случалось.

63) 7-го числа для поимки из злодейской толпы языка, выслано было из города оренбургских и яицких казаков с прикомандированными к ним двумя пушками всего с 500 человек, которыми хотя с выехавшими злодеями при пушечных выстрелах и производилась перестрелка, токмо языка, за превосходством злодейских сил, поймать не удалось; на оном полевом сражении из пушек выпалено было с ядрами 24 заряда. - 8-го было спокойно. - 9 числа оказались и разъезжали злодейской толпы во многом числе партии не только в виду, но и в самой близости города, с той стороны, где форштат был, против которых рассуждено легкими войсками каждо-дневно производить шермиции; но дабы оные, будучи подкреплены регулярными, случившимся успехом старались вредить и ловить неприятеля, для того г. обер-коменданту дан ордер, чтоб состоящие в резерве команды расчислить на три части, поруча каждую надежному штаб-офицеру с потребным числом обер и унтер-офицеров, и приказать каждой части состоять в ежечасной готовности, из которых по одной при каждой высылке и выходить по очереди за город при шести орудиях, располагая оную по высотам за бывшими злодейскими батареями, с таким при том учреждением, чтоб они, как легким войскам в подкрепление служили, так злодеям, усматривая способы, вредили. С городовой стены из пушек выпалено с ядрами 6 зарядов; того ж числа от генерал-поручика и кавалера Декалонга и генерал-маиора Станиславского получены, от первого сообщение от 24 ноября, а от второго рапорт от 4 декабря, пущенные с ними. Декалонг, по поводу полученного им отсюда от уфимского воеводы известия о последовавшем от злодея над подполковником симбирским комендантом Чернышевым приключении, и о захвате из следовавшей из Казани в команде маиора Варнипеда команды солдат, и что г. генерал-маиор Кар с корпусом, по причине злодейского нападения, отступил по новой Московской дороге назад, да и Озерная крепость атакована, советовал, чтоб сибирские войска раздробленно не посылать, а соединя, пробраться б им к Оренбургу, и тут приобща к ним находящияся в оном, совокупными силами ударить на толпу злодейскую и стараться оную истребить; а с другой стороны попечительно наблюдать и то, чтоб те злодеи не прорвались во внутренние Оренбургской губернии башкирские и заводские селения, чрез что и не причинили б наивящшего интересу убытка, а обитателям разорения. Станиславской рапортовал, что Ильинская крепость 29 числа ноября поутру злодеям по сильном, бывшего в оной, следовавшего от него впереди к Озерной крепости, маиора Заева с Тобольскими губернскою, гренадерскою и другими мушкетерскими ротами и девяносто двумя человеками казаков, сопротивлении, взята, некоторые солдаты и казаки порублены и поколоты, да и с маиором Заевым и с офицерами то ж учинено, а двое офицеров, капитан и прапорщик, повешены, прочие ж солдаты и казаки злодеем захвачены; в крепости ж, как денежная казна, так равно и обывательское имение всё без остатку поразграблено, а церковь и двор зажжены; в рассуждении чего, и дабы ему Станиславскому последней малой команды не потерять и не открыть бы тем всей линии злодеям на похищение, возвратился он в крепость Орскую, для ожидания из крепости Верхо-Яицкой 10-й легкой команды и гарнизонной роты. По получении сего, сожаления достойного известия и что отправленных от государственной Военной коллегии гг. генерал-маиоров Кара и Фреймана поныне сюда дождаться, и, по неоднократным от губернатора чрез нарочных предложениям, уведомления получить от них не можно, где они, и в каком состоянии находятся и какие свои предприятия делают, и что г-н же генерал-маиор Станиславский, будучи поручен в полную губернатора команду, двух его предложений, о следовании с командами в Зелаир, и по отзыву его, что ему туда итти не возможно, то б по случаю атаки Озерной крепости, в оную поспешать не исполнял, находя он губернатор с мнением г. генерал-поручика и кавалера Декалонга согласным, от 10 числа сообщил к нему, чтоб он для содействия здешним войскам корпус с его превосходительством помянутого г. генерал-маиора Станиславского, или другого, кого рассудить изволит, отправил сюда весь совокупно, ибо отправление раздробленное подвергается крайнему предосуждению, как то с вышеписанными сибирскими командами и приключилось; но как по линии, за немалым проездом команд и за пожжением злодеем сен, в фураже великой недостаток находится, то б велел он ему г. генерал-маиору всеми командами, отколе прямее, взяв с линии хороших и надежных вожатых, следовать сюда, минуя Зелаирскую крепость, около Петровского завода, или как ближе и способнее признается. А при том он г. генерал-поручик и кавалер постарался в рассуждении недостатка здесь провианта и что его не более стать может, как на месяц, и оного поблизости из Исетской провинции отправить сюда достаточное количество подрядом, или на крестьянских подводах; о чем к нему г. генерал-поручику и кавалеру от 18 числа сего и еще повторено.

К вышеозначенным числам в дополнение сообщается еще, что 7 числа поутру в 9 часу оказались злодеи, немалыми толпами выходящие из своего лагеря, из коих человек сто спутились в дол, где их прежний лагерь был, и перебрались на стеганую сторону реки Яика, может быть в чаянии, дабы отхватить кого-нибудь из поехавших за сеном; в предосторожность их, выпалено было у соборной церкви из двух пушек, почему и вобрались все бывшие там для сена в город. Прочие злодеи разъезжали по Сырту около убогого дома и на тамошних высотах. По сей причине высланы были из города яицкие и оренбургские казаки и калмыки с двумя пушками. Они, подъехав к злодеям на пушечный выстрел, начали палить из пушек и перестреливаться из ружей; напротив чего, злодеи начали свою пушечную пальбу, а наконец, выпаля одним разом из пяти пушек, стали отдаляться, и хотя городская высылка, напирая на них за самые Сырты, следовала к ним, но злодеи, нигде не останавливаясь, отдалялись к своему лагерю. Вчерашнее их пьянство подтверждалось и тем, что и сегодня многие из них безобразно скакали на своих лошадях, искривляясь то в ту, то в другую сторону; наездники, подъезжая по малому числу врознь, кричали и звали к себе в гости; равномерно ответствовали им и городские: между того из злодеев некоторые сказывали, якобы завтрашний день будет к ним из Москвы великий князь Павел Петрович с тридцатью тысячами войск и с тремя генералами, а в понедельник-де сделают они к городу такой приступ, что всему уже городу жарко будет; а потом убрались они в свой злодейский лагерь; но обыкновенного у них вечернего выстрела из пушки сей день слышно не было. На 8 число в ночи и в день ничего особливого не происходило. Заночевало было несколько каргалинских татар, поехавших за сеном, а потому и думали, что отлучились к злодеям; но поутру все они возвратились в город с сеном. - 9 числа, поутру часу в 9-м злодеи начали показываться из своего лагеря немалыми толпами, следуя к тем самым высотам, которые прежде городская команда занимала. Людство их казалось хотя и не весьма велико, однако необыкновенно умножено было значками; посему выслано было за город несколько яицких казаков; некоторые из них имели с злодеями перестрелку; но, кроме пустых слов и угроз, ничего от злодеев не было. Между прочих показывался тут и бежавший под 4 числом яицкий казак, объявляя на себе красный кафтан, и выговаривая, что он ему от царя пожалован, склоняя, дабы и другие, смотря на то, к нему в службу приезжали; но как от городских ворот в одну скопившуюся на Сырту кучу сделан был пушечный выстрел, то все перевалили они за Сырт, а потом и в лагерь свой отошли, из-за чего и городские возвратились назад, между тем злодеи не малое число подвод отправили по Сыртам за Нежинский редут для сена, да и провезли оного в лагерь свой весьма много.

64) 10-го числа, за бывшим ненастьем, высылки на злодеев не было и от них было спокойно; а 11 числа, вследствие вышеписанного 9 числа учиненного предписания, для поражения предписанных злодеев и поимки из них языка, сперва яицких и здешних казаков с первою частию регулярных, под предводительством премьер-маиора Наумова, вышло около девятисот, у которых с злодеями перестрелка была; но как злодейская толпа умножилась, то принуждено было против их и вторую часть регулярных с другой стороны, под предводительством легкой осьмой полевой команды командира маиора Зубова, со всем назначенным к выходу числом артиллерии, выслать; однако злодеи, усмотря оную, тотчас ретировались в свои ямы, причем из них двое захвачены. На оном полевом сражении из пушек выпалено с ядрами 137 зарядов. - 12, 13 и. 14-го, за бывшим великим ненастьем, высылки из города не было, и от злодея было спокойно. На 15 число в рассуждении того упомянутого злодея примечалось в артиллерийских припасах недостаток. Г. обер-коменданту рекомендовано, что 16 числа так скоро, как рассветает, яицким и оренбургским казакам со всеми их старшинами, а за ними резервным второй и третьей частям, каждой при шести орудиях, выступя, по прежде учиненному предписанию, за город, злодеев тревожить и чрез то вызывать их к ближайшему над ними поступлению. Почему означенные яицкие и Оренбургские казаки, а за ними и резервные две части под предводительством г. бригадира Корфа и выходили, и по учинении передовыми казаками одних перестрелок, за появившимся вдруг великим туманом, под умножением которого злодеи назад отступили, возвратились в город. - 17 числа злодеи вдали и близ города разъезжали, только по причине наставшего холода высылки не было; в них с городовой стены выпалено из пушек ядрами два заряда.

В дополнение к последним, то есть от 10 по 18 число, из приватных записок может прибавлено быть сие, что 10 числа ввечеру из поехавших за сеном не явилось из бывших в городе двух бердских казаков; знатно ушли они в свою слободу. - 11 числа до рассвета приехали из Илецкой Защиты с сеном и с рапортами, что там обстоит благополучно. Под утро выезжал от злодеев о двух конях оренбургский казак, а в 8 часу учинена высылка под командою шестой легкой команды премьер-маиора Наумова, причем и все нерегулярные находились, и было 6 артиллерийских орудий. Злодеи, усмотря ее, всем своим людством конные и пешие начали выбираться из своего лагеря, и вышло их по примеру около трех тысяч человек; конные разъезжали на переди, а пешие поставлены были у них на самых дальних Сыртах (приметно было, что они никакого оружия, кроме палок, не имели, и составляли большое людство, по признанию ж были пленники). В 9 часу началась с обеих сторон пушечная пальба, и продолжалась частными выстрелами часа с полтора: но как городских людей число было невелико, то и рассуждено, в подкрепление их вывесть за город осьмую легкую команду и умножить артиллерию, из-за чего злодеи, не чиня никакого приближения и устремления к городу, стояли на Сыртах, подаваясь то в правую, то в левую сторону, а некоторые из яицких казаков и из злодеев между тем вступали в ручное сражение, причем городскими поймано с злодейской стороны три, а убито до десяти человек. Один яицкий казак сказывал, что не зная в лицо предводителя злодеев, ненарочным случаем очень близко к нему самому подъехал прежде; хотя все у него находящиеся яицкие казаки, войскового старшину Мартемьяна Бородина обыкновенно Мартюшкой называли; но тот главный их предводитель кричал ему: скажите, чтоб Мартемьян Михайлович Бородин выехал один с ним для переговора; а сие выговоря и поскакал он назад.*

И хотя сей старшина скоро после того выезжал и искал случая, чтоб ему с тем злодеем говорить, и расставя людей своих в отдалении, требовал его злодеева выезда, но его-де уже тут не было из-за чего все и разъехались злодеи. С нашей стороны убитых и раненых не было: три только лошади ранены. С нашей стороны было до 170, а от злодеев до 150 выстрелов; но злодеи били больше картечными зарядами.

65) 12-го числа поутру хотя и назначено.быть еще высылке, но, за случившимся великим мокрым снегом, оная отменена; более особливого ничего не было, кроме сего: что примечено на Сыртах не малое число злодеев, едущих из-за Нежинского редута с сеном. После полудня в 7 часу отправлен в Илецкую Защиту с указами сержант Теленков и несколько казаков и лошадей, приезжавших с сеном; на 13 число, с вечера, также назначено было быть высылке под предводительством бригадира Корфа; но, за бывшим ночью и в день сей сильным дождем, оная высылка отменена. На 14 число с вечера повещено было командам в первом часу по полуночи быть готовым к выступлению на злодеев, к чему они с охотою и готовились; но в 4 часу после полуночи оное паки отменено, по той причине, будто б для артиллерии подъемные лошади не все были подкованы, а дорога, по причине вчера бывшего дождя, сделалась ледовита и скользка; сегодня ж пронесся слух, якобы начальник злодеев послал от себя к городу Уфе и в тамошний уезд воровскую свою партию, а в каком числе, то неизвестно. В ночи и поутру 15 числа возвратились несколько из-за Нежинского редута, ездившие туда за сеном, и привезли оного больше ста возов; но пяти или шести человек из слуг не явилось, знать захвачены злодеями; ибо пред вечером примечено было, что и они по Сыртам близ ста возов провезли к себе сена оттуда ж. На 16 число с вечера был приказ воинским командам, готовиться к выступлению на злодеев прежде утренней зори. Сия высылка была под предводительством бригадира Корфа, и в числе регулярных и нерегулярных превосходила прежние. Артиллерийских орудий было при ней 24, в том числе 6 единорогов. Вся оная команда разделена была на три части: одною командовал г. Корф, другою шестой легкой полевой команды премьер-маиор Наумов, а третьею баталионный командир премьер-маиор Панов. Из города выступили они в исходе 9 часа поутру, и заняли на Сыртах способное положение, от города расстоянием версты с полторы. Яицкие и другие нерегулярные люди (при коих особых пушек сей день не было), были у них впереди на такое ж расстояние. Все мнили, что оные три команды поведены будут прямо к Бердской слободе, чтоб сбив злодеев, овладеть их лагерем. Злодеи долго не оказывались против сей высылки, и уж в 11 часу начали они появляться на самых задних Сыртах, и выехав их немалое число, стояли там почти неподвижно, а наконец сделав пушечных выстрелов до пятидесяти (сказывали, якобы все те выстрелы бы. и пустые без ядер), поворотили назад в свой лагерь. Городская регулярная команда, постояв на занятых ею местах с полчаса, обратилась также назад и вошла в город в исходе 12 часа, не сделав с своей стороны ни одного выстрела. * Между тем передовые яицкие казаки имели с злодеями перекличку, но в пустых словах состоящую: городские вызывали злодеев на сражение к городу, а злодеи кричали, что они того не сделают, а подъезжали б все городские к их лагерю. При сем случае отхвачен злодеями бывший в числе яицких казаков калмык, именем Дуртя, который был сотником и почитаем был за хорошего наездника; напротив того, городскими яицкими казаками убит один злодей, а другой яицкий же казак пойман и прислан в город; другие мнили, что помянутый калмык в злодейскую толпу самовольно забежал, и будто б он прежде проговаривал, что ему хочегся самому у злодеев побывать и оттуда опять в город возвратиться не с пустыми руками.*

66) 17-го числа поутру в 10 часу появилось злодеев немалое число, едущих из лагеря своего прямо к городу; три толпы, выехав от Бердской слободы, остановились на Сыртах, в отдалении от города, а человек до пятидесяти подъезжало из них к тому самому месту, где обыкновенно из городских конюшен навоз вывозят и бросают. Предводителем у них примечен один, в красном кафтане разъезжавший; из сих передовых некоторые гораздо ближе подъезжали к городу, меж которыми бывший оренбургский казак Каринцов требовал, чтоб для переговора с ним выслали брата его, в городе находящегося, и показали б им тех оренбургских казаков, кои от них в город ушли; но их в скорости найти было не можно; ибо тут на валу, кроме одних часовых, никого не было;* другие кричали, для чего не сдается город, и божились, что начальник их есть прямой царь; в исходе ж 11 часа пополудни как сии передовые, так и назади в кучах стоявшие, все опять в свой лагерь уехали. При начале, когда оные передовые окало города появляться стали, выпалено было с валу против артиллерийского двора из двух пушек. После полудня выслано было из города Яицких казаков человек до 30, для присмотра. Со злодейской стороны выезжали человек до 30 ж, в том числе якобы был и ушедший вчерашнего числа калмых Дуртя, имея на себе красный кафтан. На переговоре злодеи кричали, чтоб все яицкие казаки из города приезжали к ним, а означенный Дуртя дважды примеривался палить из своей турки, однако ж де выстрелов не сделал, а из-за того все они разъехались.

67) 18-го числа было спокойно; только от находящегося в Яицком городке подполковника Симонова получены неприятные рапорты: 1-е, доносил он, что из Яицких казаков, сколько за ними ни наблюдается, в злодейскую толпу от разных мест с караулов бежало человек слишком с 30. - 2-е, киргиз-кайсаки-де меньшой Орды владения Нурали-Хана и братьев его Айчуван и Дусали Салтанов, разъезжая около нижних яицких крепостей по обе стороны, чинят великие злодейства, то есть скот весь отгоняют, людей убивают, и захватывая, увозят, форпосты жгут, и к крепостям делают приступы, и намерение-де имеют, как чрез доброжелательных секретно уведомился, * оставя здешнее кочевье, идти в подданство турецкое в Крымскую землю, к чему-де и Облай Салтан с его Ордою согласен, и как-де слышно, с места своего поднялся, и хан-де крепости и форпосты чрез подчиненных своих разбивать намерен, как-де то и под оставших волгских калмыков и нагайцев, под предводительством нескольких старшин, довольное число их отправилось; однако ж де от него Симонова в Астраханскую губернскую канцелярию рапортовано и, в подкрепление сих крепостей от такого киргиз-кайсацкого предприятия, велено с форпостов казаков снять в те крепости, а притом-де для того ж командирован из города с двусотною командою Яицких казаков сотник Дмитрий Логинов, коим ездивших для злодейства на внутренней стороне киргизцов человек до ста уже прогнано, да еще, сверх той двусотной, из них же Яицких казаков пристойную команду отправить рассуждено; причем представлены полученные чрез подарки с посланных от него хана и Дусали Салтана к самозванцу листов на татарском диалекте копии. На сие ему Симонову от г. губернатора предложено, что учиненные им, в отвращение киргиз-кайсацких беспокойств и шалостей, распоряжения апробуются и впредь совершенную предосторожность продолжать рекомендовано; а дабы они киргиз-кайсаки от того воздержаны были, о том бы к владельцам их почасту было напоминаемо; о чем однако ж и от губернатора к хану Айчуван и Дусали Салтанам писано, с тем, чтоб они, имея в предмете учиненную ими в верности ее императорскому величеству присягу, старались продерзающих киргиз-кайсаков от тех их при яицких форпостах чинимых шалостей всемерно воздерживать и отвращать и в покое содержать. - 19 числа было спокойно; к чему из приватных записок приобщить более не находится, как разве сие, что 18 числа, за великим туманом, с стороны злодейской ничего примечено не было; а 19 числа ездившие к Нежинскому редуту за сеном подводы возвратились, навьюча возы из оставших от сенных стогов подонков.

68) 20 числа злодейские партии во многом числе не только в виду, но и в самой близости города, против Сакмарских ворот и пушечного двора разъезжали для шермиции, против коих сперва легкие войска, а потом из расчисленного войска первая часть, под предводительством гг. Валленстерна и бригадира Корфа, выступили и делали перестрелку; но как из злодейской толпы в количестве людей сделалось превосходство, то, для подкрепления здешних сил, и вторая часть выслана, коими с тою злодейскою толпою производимо было сражение; причем с здешней стороны убит яицкий казак 1, ранен 1; а с их злодейской стороны убитых тел найдено с 12; а пушечными выстрелами вдали убито ж, кои повидимому злодеями увезены, не малое число. При сем сражении и при переговоре здешних легких войск передано от злодея три соблазнительные листа, из коих первый на российском, другой на немецком диалекте, а третий, видно, самим им вором Пугачевым, для уверения находящихся в толпе его, намаранный и неизъявляющий никаких литер. - 21 числа помянутая злодейская толпа в большом количестве подходила к городу; по причине чего и что пред тем, при случае высылок частых команд, злодеи не вступая в сражение, отдалялись в свои ямы, высланы были только одни казаки, а регулярные в городе предуготовлены, и как скоро к ним злодеям приближаться начали, то они, не делая бою, подкинули только два соблазнительных листа, первой к г. коллежскому советнику Тимашеву, а другой к яицкому верному старшине Мартемьяну Бородину, а сами тотчас возвратились без всего в их ямы. Сии последние два числа, то есть 19 и 20, могут еще приполнены быть из приватных записок следующим:

20 числа видно было злодейское намерение, всеми его силами приступить к городу и штурмовать. В начале 9 часа утра начали они выбираться из своего лагеря со всем своим людством. На средних Сыртах, от города пушечных выстрелов на два или и более, поставил предводитель их всех своих конных людей (коих по примеру казалось тысячи две), а пеших в таком же расстоянии поставил он фронтом на дальнем Сырту (повидимому было их столько ж, сколько и конных, но все безоружные), а наездники человек до 50 разъезжали гораздо ближе к городским валам. Из города, не предполагая быть сего числа столь многочисленному приступу, поутру выслано было Яицких казаков человек до 30; но злодеи усмотрены в столь немалом людстве, что в 10 часу начали сбирать и отправлять за город команды и артиллерию. Одна часть прямо шла против злодеев, и заняв ближние Сырты, начала там пушечную свою пальбу; но Яицкие казаки, имея при себе две пушки и прежде с ними перестреливались. * Другая часть по собрании отправлена быть в подкрепление первой и шла от Орских ворот, подаваясь в правую сторону, так, что злодеям невозможно было ее усмотреть, и заняв под высотою способное для себя место, стали в прикрытии. Пальба пушечная как от первой команды, так и от злодеев, весьма усильно производима была; а как злодеи от Бердских ворот подались вправо, то и вторая в прикрытии бывшая команда начала по них пушечную пальбу производить. При сей команде находились четырех и пяти-фунтовые пушки, из коих, также и из единорогов частыми выстрелами принуждены были злодеи стремительность свою удержать, и остановясь на несколько времени, начали подаваться назад. Бригадир Корф, имевший тут команду, прислал к г. губернатору, стоявшему тогда на городском валу, с уведомлением, что злодеи начали отступать, и ежели повелит он за ними следовать далее, то требовал к единорогам еще зарядов, коих-де осталось у него уже немного. Губернатор приказал ему, подождав на занятых местах, пока злодеи гораздо далее отойдут, возвращаться в город, а под лагерь их к Берде не ходить; а потому и не приказал он. третьей такой же еще приготовленной команде (коя и с артиллериею к самым уже Бердским воротам приведена была) выходить за город. И так в начале второго часа все команды возвратились в город. При сем злодейском наступлении убитых у него пушечными выстрелами считали гораздо более ста человек, а до десяти на месте поколото яицкими казаками, да один русской работник отхвачен. С нашей стороны убит двумя пулями один яицкий казак, а другой ранен копьем в спину, да одна лошадь ранена стрелою. Некоторые из яицких казаков, как слышно было, имели с самим злодеем переговор; он, запрещая бывшим при нем стрелять и приказывая им отдалиться, говорил им, что он для спасения их пролил уже много человеческой крови, и для того пора уже им одуматься и перестать против его воевать. Но те бывшие в переговоре с ним яицкие казаки, выбраня и называя его самого изменником, прочь от него уехали, а другие из сообщников его, будучи весьма пьяны, кричали чтоб не ожидали в город помощи и войск, немногие-де дни оставалось вам жить после праздника, сказывая притом, что к нам скоро будет с полками генерал-маиор Фрейман, а ваш-де генерал-маиор Кар и теперь лежит у нас под горой. - 21 числа поутру в 9 часу вышли злодеи из лагеря своего так же, как и вчерась, всем людством, но расположились уже они иначе, сделав на Сыртах несколько небольших партий и показывая ими тот вид, якобы каждая из оных составляет батарею с пушками; таким положением от самой почти Маячной горы в правую сторону занимали они немалое пространство, и стояли неподвижно от городских валов на два или больше пушечных выстрела. Против их хотя и стали было в городе наряжать команды и артиллерию, и некоторые к выступлению за город у самых уже ворот находились; да и сам г-н губернатор, обер-комендант и другие чиновные люди и великое множество смотрителей на городских валах находились; * но злодеи, в вышеозначенном порядке постояв до 11 часу, со всем своим людством отвалили назад, а потому и из города высылки и с городских валов ни одного пушечного выстрела не было. Из вышеозначенных же злодейских партий одна под самую Маячную гору, в числе около ста человек бывшая, еще тогда, когда прочие в виду из города на Сыртах стояли, опустившись под тою горою на низ пошла, лугами за реку Яик, но куда, того, за случившимся туманом, рассмотреть было не можно; а потому после полудня и выслано было туда Яицких казаков с войсковым их старшиною Мартемьяном Бородиным 250 человек, с тем, чтоб шляхи они злодейской партии рассмотрели, и ежели они устремились к Илецкой Защите для овладения оною, или для разбития ожидаемого оттуда обоза, в том бы им воспрепятствовать. Они, отдаляясь от города по лежащей в Илецкую Защиту дороге верст на десять до самых дальних Сыртов, усмотрели, что оные злодеи, не нашед туда лежащих шляхов, поворотили в правую сторону к реке Дангузу, а по ней назад к реке Яику, почему и те городские яицкие казаки возвратились; между оных примечено было, что злодеи, для доставления и привоза сена, немалое число подвод послали за Нежинский редут, которые все ехали по дальным Сыртам, для опасности от пушечных выстрелов из города.

69) 22-го числа злодейская толпа в большом количестве вышед из ям своих, при Бердской слободе имеющихся, и показалась против городских Сакмарских ворот, вблизости потянулась ниже города к Маячной горе, а с оной одна партия, перешед лугами за реку Яик, там разъезжала, а напоследок все возвратились обратно в помянутые свои ямы. В них с городовой стены выпалено из пушек с ядрами 4 заряда. - 23 и 24 числ хотя из них злодеев небольшие партии в виду города и разъезжали, только никакого действия от них не было. - На 25 число в ночь из выехавших из города вверх по Яику реке к Нежинскому редуту фуражиров сеитовских и прочих татар не явилось в город 69 человек, о коих от выбежавших из них же татар объявлено, якобы они захвачены злодеями, и в толпу их увезены.

К оным числам в дополнение принадлежит еще сие, что на 22 число в ночи возвратились из Илецкой Защиты посыланные туда для привоза хлеба, коего несколько четвертей оттуда и привезено. До полудня с стороны злодеев ничего было не видно и не слышно, а после половины дня послано было от легких полевых команд с подводами и верхами для привоза тальника и куги (что значит здесь траву, осокой называемую), на фуражирование по нужде драгунских лошадей, злодейский караул, на Маячной горе имевшийся, усмотря их, дал знать в лагерь, а потому и начали они выбираться из оного в немалом людстве. Вся оная гора скоро наполнена была злодеями, а другие почти до самого их лагеря взад и вперед разъезжали. Часть немалая, спустившись под ту гору, разъезжала по имеющемуся на сей и на той стороне кустарнику, а немало выходило их и на степь на заречной стороне, видно, что в том намерении, дабы кого-нибудь из городских людей отхватить; немногие, человека по три и по четыре, стали было подъезжать ближе к городу: но как выпалено было в них из трех пушек, и выстреленные ядра хотя их не трафили, но очень близко подле их пролетели, то они поскакали прочь, а потом скоро, за наступившею темнотою, и все они злодеи возвратились в лагерь свой. Слышно было, что при сем случае удалось им отхватить осьмой полевой команды одного погонщика и трех лошадей, а прочие все в город приехали. - 23 числа ездившие вверх Яика яицкие казаки за сенными подонками и за соломою, возвратились оттуда, не видав от злодеев помешательства. Впрочем с стороны злодеев сей день ничего <не было>; ввечеру сверх их обыкновения, вместо одной, выпалено было у них из трех пушек. - 24 числа с стороны злодейской, кроме обыкновенного у них форпоста и небольшого на Сырт выезжавшего людства, ничего было не видно ж. Перед вечером же выпущено за город каргалинских татар, состоящих в ведомстве коллежского советника Тимашева, человек до 80, и с ними несколько слуг и рабочих людей для привозу сена из-за Вязовского редута (что от Оренбурга считается до 30 верст) : знать, что все они посланы были без предводителя и начальника, да неизвестно, было ль им дано какое-нибудь наставление для предосторожности; а злодеи, как чаятельно, у находящихся там сея для присмотра имели своих сообщников, и так едва не все те поехавшие за сеном, всего по сказкам около ста человек, отхвачены и отведены в их злодейский лагерь; другие признавали, что и статься могло, якобы оные колеблющиеся каргалинские татары, по примеру прежних тамошних же татар, и сами передались к тем злодеям. - 25 числа, то есть в день рождества Христова, с стороны злодеев ничего примечено не было; только во время заутрени слышны были у них в лагере три выстрела пушечных, а четвертый обыкновенный на утренней заре; перед обеднею ж на форпосты, перед Бердскою слободою имеющиеся, хотя и начали было выезжать прибавочные люди, но, постояв тут немного на Сырту, опять спустились на низ к своему лагерю.

70) 26 числа было спокойно, а 27-го получен от г. генерал-маиора Станиславского рапорт, с приложением копии с присланного к нему на немецком языке от г-на генерал-поручика и кавалера Декалонга ордера, коим г. генерал-поручик и ему Станиславскому на рапорт его, коим представлял он, что ему Станиславскому одною находящеюся при нем легкою полевою командою, при настоящих обстоятельствах, Орскую, Таналицкую, Урдазымскую, Кизильскую и Магнитную крепости прикрывать не можно, предписал, как-де башкирский народ весь генерально взбунтовался и бунтуя, явным образом чинят на крепости нападения, то б он Станиславский учинил следующее: 1-е, забрав с собою из всех тех крепостей гарнизон и тех обывателей, кои итти пожелают, ретировался к Верхо-Яицкой крепости, а прочих бы, кои пожелают, с надлежащим казенным снабжением оставил бы тамо в крепостях; 2-е, денежную б казну и аммуницию всю, также и легкую артиллерию взял бы с собою, а тяжелую, кою везти будет неможно, загвоздил и уничтожил, или б в воду побросал, и проч. По причине чего от губернатора к нему г. генерал-поручику и кавалеру от 29 числа сообщено; что касается до Башкирии, то здесь известно, что из оной некоторая только часть, прилежащая по Яику реке, поколебалась и к злодейству уклонилась, а прочие находятся в непременном состоянии; на крепости ж хотя б они напасть и покушались, только как башкирцы ни больших орудий, ниже ружей, кроме стрел не имеют, следовательно крепостному гарнизону, исправно вооруженному и артиллериею снабженному, ничего учинить не могут, как то они напред сего и при генеральном их бунте крепостям никакого вреда делать были не в состоянии; да и сам известный государственный злодей Пугачев, отлучаясь отсель в некоторой партии под Озерною крепостью, и с пушками по двоекратной атаке ничего сделать не мог, ибо-де от оной хорошим распоряжением и достохвальною храбростию г. полковника Демарина сильно отражен; а хотя состоящую за нею Ильинскую крепость взять ему злодею и удалось, и то по причине неисполнения г. генерал-маиором Станиславским предписания губернаторского, однако по известию о приближении сюда г. генерал-маиора Фреймана с полками, паки отлучиться он злодей уже не может. И так он губернатор, находя себя с предписанием его г. генерал-поручика и кавалера несогласным, и дабы вместо ожидаемого здесь с Сибирских линий сикурса, высочайший ее императорского величества интерес не претерпел и линия не подвержена б была разорению, требовал от него г. генерал-поручика и кавалера, чтоб он предмета сего, предъявленного в содействие здешним войскам, держался и навещал, а по последней бы мере реченному Станиславскому приказал быть в Орской крепости неотлучно; ибо как оная крепость земляная и против прочих лучшая, то ему быть там весьма не опасно; а буде по каким-либо важным обстоятельствам неотменно взять его рассудит, то б по крайней мере приказал находящуюся при нем гарнизонную роту в прибавок тамошней оставить, да и из прочих вышеупомянутых крепостей гарнизонных служителей без крайней нужды не выводить, а особливо с оставлением отставных, которые наипаче под их защищением тамо и определены; а буде б большая опасность предусмотрена была, то можно из одной или из двух крепостей соединить в одну хорошую, переведя со всеми обывателями. К тому ж г. генерал-маиору Станиславскому предложено, чтоб он, до получения от него г. генерал-поручика и кавалера Декалонга вновь ордера, из Орской крепости с имеющеюся при нем командою не выезжал; а при том бы по прежнему предложению к г. полковнику Демарину, для гарнизона его, который при атаке злодеями храбро и неустрашимо поступал, о доставлении провианта из Ильинской крепости все те средства употребил, к которым он в состоянии себя найдет, а к реченному полковнику Демарину послан ордер, что оказанная от него при двоекратной от известного государственного злодея Озерной крепости атаке достохвальная храбрость и неустрашимость, куда надлежит, от губернатора засвидетельствована; того б ради он Демарин без крайней нужды Озерной крепости не оставлял; а что принадлежит до потребного для удовольствия находящихся у него гарнизонных солдат и прочих служителей провианта, то, ссылаясь губернатор на первый его от 19 числа сего ж декабря отправленный ордер, которым рекомендовал ему, превозмогая все препятствия, стараться как возможно достать оного из ближайших крепостей чрез казаков и тамошних обывателей, которые, по причине мнимой от башкирцев опасности, могут туда за ним съехать ночью, а и оттоль с провиантом выехать и в крепость приехать по стене ночью ж, к чему они толь охотнее взяться не оставят, когда им за то обещана будет довольная из казны плата, которую им и дать полную; ежели ж сим средством достать его будет не можно, то б, как известно, что у тамошних обывателей собственного хлеба есть довольно, стараться для солдат оного у них искупить, и давать по четверику на месяц, да мяса надлежащую пропорцию, отбирая лишний скот у обывателей и давая за оный надлежащую ж плату, как то и здесь по нужде производится; но буде не то, ни другое средство не поможет, то по крайней уже необходимости, забрав все возможное, купно со всеми обывателями, с надлежащею осторожностию, ретироваться в Орскую крепость, а далее оной ни под каким видом не проходить под опасением ответа. - 28 числа было спокойно.

К сим двум последним числам из приватных записок в прибавление ничего не находится, как только сие, что 26 числа по утру слышна была в злодейском лагере ружейная стрельба раза два залпами, да пронесся слух, будто б предводитель злодеев, оставя лагерь, выехал к Сакмароку. - 27 числа,* пред утром, приехали из Верхней Озерной крепости три человека казаков с рапортами, и слышно было после, что в той крепости благополучно, кроме сего, что сообщники злодеям башкирцы, напав на выехавших из оной крепости на поле, для осмотра хлебов и сенных стогов, десять человек тамошних казаков покололи; впрочем со стороны злодейского лагеря почти во весь день, кроме одного их форпоста, и то в малом людстве состоящего, разъезжающих по Сыртам никого было нс видно, что и служило многим в подтверждение об отлучке из того лагеря предводителя злодеев. - 28 числа ничего не было, и злодеев не видали не только со стороны их лагеря и на тамошних Сыртах, но и на форпостах никого было не видно; однако ж был слух, якобы их предводитель из отлучки своей возвратился.

71) 29 числа, по причине выезда здешних оренбургских казаков за город для собрания к кормлению лошадей, прежде вывоженные назад, увидя злодеи, в некотором числе из ям своих в близость к ним подбегали, однако ж напоследок, по принятой казаками осторожности, не делая сражения, возвратились, и как от выбегших из той злодейской толпы яицких казаков неволею при сотнике Копеечкине захваченных уведомленось, что они злодеи и на город с пушками в ночь на 28 число приступ сделать покушались, и для того в близость кирпичных сараев подъезжали, только, по причине бывшей в ту ночь с немалым ветром непогоди, ничего сделать не могли, то по поводу сего, здесь по всему валу приказано было продолжать осторожность; со всем тем они злодеи на 30 число в ночь же, прокравшись с пушками к помянутым кирпичным сараям, начали из оных стрелять: однако ж вскоре здешнею артиллериею отражены, и паки в ямы свои возвратились. - 30-го, в рассуждении происходимых от злодея таковых же подбегов, а особливо для усмотрения, нет ли у него в военном припасе, по слабым его покушениям, недостатка, приказано от губернатора выступить для шермиции из города, сперва казакам, а потом регулярным первой и второй частям, и хотя казаки по выступлении выезжали за самые бывшие у него злодея батареи, да и те злодеи к ним приближились, только, не вступая в бой, возвратились в их ямы. Почему, а особливо по бывшей тогда великой стуже, тот поход и оставлен. - 31 числа, как днем, так и ночью, было спокойно.

В дополнение сих последних чисел, из приватных записок и известий, может еще вмещено быть, что 29 числа поутру вышли из злодейского лагеря 4 человека яицких казаков, кои показали, якобы они захвачены были предводителем злодеев, обще с ехавшим с рапортами из Яицкого городка казаком Копеечкиным (о коем выше упомянуто), и были они с того самого времени у него, не находя по нынешнее время способа к уходу, а вчера-де, поехав за сеном с прочими во многом числе подвод, нашли способ отлучиться от них, и вытти к городу по за-яицкой стороне. От них уведомленось, что на другой день праздника, то есть 26 числа, ночью, во время бывшего тогда сильного бурана (снежной бури и непогоди) предводитель злодеев, со всеми его силами и не малою артиллериею подходил к кузницам (от города не далее 300 сажен) с тем намерением, дабы ему с сообщниками его во время ночной темноты как-нибудь ворваться в город и овладеть оным, за что всем бывшим с ним обещал великое награждение, и хотя сие его покушение толь ухищрено и тихо было им произвелено, что стоящие на валу часовые никто оного усмотреть и услышать не мог; но сам он, подошед в такую близость к городу, узнал, что при толь великой бывшей непогоди ничего знатного в действо произвесть ему будет не можно, засходнее рассудил отойти прочь, и отошел так тихо, что из города никто оного приметить не мог, а пушки-де, бывшие с ним, уже пред светом назад оттаскивали. Впрочем слышно было, что сей день из содержавшихся при Оренбургской губернской канцелярии под караулом крепостных казаков, три человека ночью бежали к злодеям, подговоря с собою с валу двух часовых. Пред вечером, при самом уже захождении солнца, оказались злодеи, идущие великим людством к городу, имея при себе и пушки и пехоту; почему и начали городские команды сбираться все к Бердским воротам, в чаянии, что отважатся они атаковать город. Передовые их приближились было на пушечный уже выстрел к городскому валу; но как от деревянных магазейнов сделали с валу два пушечные выстрела, из коих одно ядро трафило в средину их толпы не без урона злодеев, то все они разбежались врознь, а потом отворотили назад и убрались было в свой лагерь. Но сим неудовольствуясь, в 7 часов вечера, во время ночной темноты, отведывали они злодеи еще на город устремиться, и из имевшихся у них пушек (которые, как видно, покинуты у них были у кирпичных сараев) сделали на город выстрелов до десяти, из коих несколько гранат разорвало на воздухе над самым городом и внутри оного с валу от магазейнов до толикого ж числа выстрелов в то место откуда они палили, произвелено, да и команды к защищению города были приготовлены; но оные злодеи, не делая больше приближения к городу, отошли опять назад, и во всю уже ночь ничего от них не происходило. - 30 числа поутру сказано во все команды, чтоб быть готовым к высылке на злодеев, и все собраны были к выступлению за город, с немалым числом артиллерии, но по причине бывшего в сей день мороза все возвращены назад в город; злодеев же во весь сей день, кроме небольшого числа на их форпосте и на Сыртах, было не видно. Пред вечером был от губернатора по дворам приказ, дабы те хозяева, кои дают лошадей своих под артиллерию, имели их у себя на дворах готовыми, на такой случай, ежели они еще под артиллерию понадобятся; однако ж требованы они были 31 числа; хотя и назначена была высылка, но не было, да и погода к тому сей день за ветром и снегом была неспособная. Впрочем при окончании сего месяца и 1773 года, не излишнее будет объявить здесь и сие, что до прихода злодеев к Оренбургу, хлебные цены состояли: муки ржаной от 12 до 15 копеек; пшеничной, самой лучшей, от 25 до 30 копеек пуд; мяса всякого не свыше одной копейки фунт. Прочие съестные припасы продавались в пропорцию оного. Но как в народе о приближении злодейском долгое время было неизвестно, корыстолюбные ж люди, чрез свои пронырства узнав про оное, весь привозимый на базар хлеб и харч наперерыв скупали, а потом, как воспоследовала осада городу, по своей цене на всё оное поднимать начали, а наконец и довели до того, что по недостатку хлебному в народе, принуждены были городские жители покупать у них ржаной муки четверть от 12 до 15, а пшеничной от 15 до 20 рублей, прочее ж всё вздорожало в пропорцию оного.

Напротив того, в злодейском лагере, как от выходящих слышно было, ржаной муки, привозимой из уезда и из Каргалинской слободы, свыше 25 копеек пуд продавать было не велено, и якобы свыше сей цены никогда она не продавалась.


Часть V. - Продолжение Оренбургской осады; бывшие на злодеев на города вылазки, приступы самозванца Пугачева и сообщников его к Оренбургу; усилование его и другие приключения, января с 1-ю, февраля по 1-е число 1774 года.
72) Января 1 числа было спокойно; между тем же от полковника Симонова, в Яицком городке находящегося, получены рапорты, коими он доносил: первым, от 23 декабря, по объявлению приехавшего с Мергеневского форпоста, отстоящего вниз по реке Яику от Яицкого городка во 144 верстах, есаула Кочемасова, что 16-го поймал было он следующих из злодейской толпы к киргиз-кайсацким Нурали-Хану и Дусали Салтану с письмами * яицкого татарина Аптуша Тангаева и одного киргизца, и намерен был вести их под караулом в городок, но только де команды его Кочемасова казаками 23 человеками, поколебавшимися от возмущения того татарина, не допущены, который-де им сказывал, якобы Оренбург злодеями взят и следуют они в Яицкий городок, а он де с киргизцем из толпы их послан степною стороною в числе двух тысяч человек, под предводительством казака, называемого ими атаманом, Толкачева, на нижние яицкие форпосты, для забрания с них тутошних казаков же и находящихся на оных походных казачьих атамана Бородина и подполковника Приказчикова и других, а кои в том будут препятствовать, переказнить. Почему де они казаки его отняли и далее отправили, да и из посланных де от него Симонова, по поводу сего, для уговаривания их, из верных казаков, трех человек утопили, и с другими то же сделать намеревались, а сверх того и находящихся в Калмыковой крепости реченного полковника Приказчикова и священника Давыда Иванова, как известно, прибрали к месту ж, то есть потеряли, коих-де собралось с форпостов при урочище Учужного Яру близ двух сот человек, и хотели быть на Сундовский форпост и стоять тут до приезда яко бы с нижних яицких форпостов проехавшего туда степною дорогою из самозванцевой толпы казака Толкачева, и при том учредить заставу к непропуску в Яицкий городок никого, чтоб о том было неизвестно; а как-де тот казак Толкачев возвратится, тогда-де пошлют к самозванцу для испрошения от него к подступлению под Яицкий городок помощи. Вторым, от 24-го, доносит он Симонов, по сказкам посыланных от него на помянутые нижние яицкие форпосты войска Яицкого казаков Алексея Старцова с товарищи, что они ездили до Карташевских хуторов, близ Бударинского форпоста (который от Яицкого городка в 76 верстах) состоящих, для получения от находящегося в оных хуторах знакомого им казака Козьмы Меркулова достоверного о поколебавшихся казаках известия; но вместо-де того, оказались тут трое неведомые им Сахарной крепости казаки, кои-де на вопрос их Старцова с товарищи, под видом сказуемой якобы к самозванцу склонности, объявили им, что Оренбург тем самозванцем взят и на тамошние форпосты прислано от него степною стороною, под предводительством казаков Степана Толкачева и Емельяна Судочихина, Яицких казаков, башкирцев и калмыков 2000, из коих-де половинное число поехали на них за тамошними форпостными командами, за старшиною и походным атаманом Никитою Бородиным, а другие-де 1000 стоят по ту сторону Кажехаровского форпоста, куда-де и командированный из Яицкого городка с двух-сотною командою сотник Логинов возвращен; а они-де казаки в числе пятидесяти человек приехали в те и в прочие хутора для забрания послушной стороны казачьего скота; из них же де и у Бударинского городища застава в числе 60 человек стоит; а как-де посланная на низ тысячная команда возвратится, то-де после праздника рождества Христова, совокупясь, пойдут для подступле-ния к Яицкому городку; на что к нему Симонову от 4-го числа января от г. губернатора предложено: что касается до происходящего по яицким форпостам чрез отправленных от известного злодея Пугачева замешательства, то в рассуждении настоящего его Симонова состояния, иного делать не остается, как только всемерно стараться то замешательство уничтожить и покой восстановить, таким образом : 1) беспокойствующих казаков чрез верных и надежных их старшин, сперва ласкательством с напоминанием второго манифеста, а потом и страхом увещевать, чтоб они от того злого предприятия всемерно отстали и находились в покое, внушая, ежели они того не исполнят, то могут себя с женами и детьми их невозвратному разорению и погибели подвергнуть; ибо по высочайшему ее императорского величества изволению, отправленные сюда под предводительством гг. генералов многочисленные войски на сих днях уже ожидаются, и что они казаки сами довольно знают, да и из манифестов уведомлены, яко помянутый злодей Пугачев такого состояния, что он, будучи из честного общества извержен, старается сочинить разврат и сделать многих себе подобными, и тем честное общество поколебать и привести в беспокойство; следовательно б они прежде, нежели те войски приближатся и в действо вступят, признались и конечно от того замешательства отстали и попрежнему в должной по званию своему службе находились, доставляя женам своим и малолетним детям покой и благоденствие, а инаково-де имеющее последовать им разорение и погибель могут они приписать своему упрямству и неповиновению. 2) Для лучшего ж споспешествования и сего зла прекращения, старался б он Симонов из верных собрать сколько можно большую партию, которую, как по обстоятельствам за лучшее рассудит, степною или внутреннею стороною, отправя на форпосты, предписать начальнику оной всех форпостных по вышеписанному увещевать и в покое утверждать, а развратников совокупными силами ловить и искоренять. 3) Как в Гурьеве городке имеется артиллерии с снарядами очень не малое число, то б предварил, дабы она в злодейские руки не попала, чего б ради по способности писал и требовал скорой помощи от г. астраханского губернатора; к казанскому ж губернатору, г. генерал-аншефу и кавалеру фон-Бранту, того ж числа чрез него Симонова сообщено, что хотя с известным злодеем и государственным вредителем Пугачевым, почти каждодневно у здешних команд шермиции и драки происходят, однако по благости божией здешнее общество в городе находится благополучно, только крайне беспокоит бедственное страдание граждан о хлебе, который давно у всякого изошел, и затем принуждено их, кроме служивых, тысяч до четырех душ из казенного довольствовать; но ежели б оного было достаточно, то б обойтись было можно, а то в казенный весь без остатка в расход вышел, следовательно неминуемый наступает голод. В сих крайних обстоятельствах будучи губернатор беспокойствуем, принужден вследствие прежнего его от 28 числа декабря, прилежно просить, дабы он благоволил, приняв во уважение настоящую здешнюю нужду и страдание, приложить особливое попечение, чтоб сия нужда конечно предварена была доставлением сюда, покупкою или подрядом, провианта и на пищу скота, а паче б к г. генерал-маиору Фрейману, в след его чрез нарочную надежную персону предложил, дабы он с определенными для поиска над тем злодеем войсками, как возможно наискорее сюда поспешал, взяв в рассуждение, что гражданство принуждено от него злодея четвертый уже месяц всю тягость нести, а инаково крайне опасно худых следствий и внутреннего замешательства; а при таковых обстоятельствах от помянутого злодея могут, кроме здешней. Казанская, Симбирская и Астраханская губернии большому разорению подвержены быть. И так губернатор с крайнею его нетерпеливостию в ожидании остался обстоятельного на сие его прошение для принятия пристойных мер уведомления. К тому из приватных записок и известий принадлежит, якобы оное на Яике возмущение хотя и пресечено, но в Гурьеве-де городке и на нижних яицких форпостах бывшие казаки, преклонясь к помянутому злодею, пришли в сметение, и тамошнего казачьего полковника и несколько других начальников, да одного священника, утопили в реке Яике. Во время обеда выбежал из злодейского лагеря, захваченный в прошедшую неделю, с каргалинскими татарами, тульского купца Лугинина лавочный толмач, из казанских татар, который между прочего г. губернатору объявил, что сего числа поутру (несмотря на великий бывший буран) помянутый начальник злодеев, по зву каргалинских татар, для чего-де нарочно пять человек приезжали к нему с гостинцами, поехал к ним в гости на санях (и привязал-де к дуге колокольчик, так как курьеры ездят).

73) 2 числа злодеи, усмотря людей, выезжавших из города ниже оного в луга для рубления хвороста на кормление, за неимением сена, лошадей, ради захвата оных, с великим стремлением в большом количестве бросились, однако ж ничего им сделать не удалось; ибо, по учинении с ними выехавшими против них казаками довольной из пушек и ружей перестрелки, на последок учиненными с городовой стены из пушек же выстрелами, все рассыпаны и прогнаты в ямы их с уроном. В них с городовой стены из пушек выпалено с ядрами 5, да на вылазке казаками с ядрами ж 8, и того 13 зарядов. Из приватных записок и известий к дополнению сего числа может прибавлено быть, что после полудня в 3 часу, усмотря злодеи небольшое число городских людей, выехавших в ту сторону, где были кирпичные сараи, для корма лошадей за тальником и за осокою, устремились было для захвата их человек до трех сот, в защищение которых высланы были за город все конные казаки; но как все они вдруг и скоро не могли выехать, а при выехавших наперед ни одной пушки не было, и в скором временя отправить их не могли, то, сделав с злодеями у кирпичных сараев ружейную перестрелку, отогнали их от тех сараев. После сего, хотя людство их и стало было умножаться, и скопилось их сот до семи, но как с валу в толпы их выстрелили два раза из пушки, а между тем и к казакам вывезли из города две пушки, и выпалили в них ядрами четыре раза, то все они отвалили назад, и постояв несколько у своего форпоста, спустились в свой лагерь; а ежели б яицкая команда, при первой бывшей с злодеями перестрелке, имела при себе хотя одну пушку, или б оные не столь продолжительно были вывезены, то б можно было при сем случае немалое число их отхватить, или побить, ибо при них не было ни одной пушки. Сколько ж их побито, сего усмотреть было невозможно; только известно, что двое на месте убиты, в том числе один знатный наездник; а с нашей стороны ранен один казак, тот самый, который вышеозначенного наездника убил и его лошадью с хорошим прибором завладел, да одна лошадь ранена. Впрочем еще поутру в 8 часу видно было, что злодеи не малое число подвод посылали сего дня для сена за Нежинский редут. Еще особливому примечанию подлежало и то, что уже три или четыре дня прошло без обыкновенных у них по зарям выстрелов.

74) С 3 по 9 число * хотя они злодеи выбирались из ям и разъезжали, только от города в дальнем расстоянии; чего ради против них, особливо за худобою и недостатком лошадей, высылок не было, и было спокойно; а между тем от гг. генерал-поручика и кавалера Декалонга и генерал-маиора Станиславского, да от полковника Демарина получены, от первого сообщение, а от последних рапорты, коими они между прочим объявили: Декалонг, от 23 декабря, что обеих, то есть Уфимской и Исетской провинций, башкирский народ генерально бунтуют, и недовольно-де, что многих русских людей по линии побили, крепости и форпосты жгут, но и в самой Исетской провинции некоторые внутренние жительства разорили, а потом не оставили напасть и на следующую с Сибирских линий 11-ю легкую полевую команду, в которой-де несколько и урону причинили; почему-де все тамошние внутренние и селенные жительства подвержены великой опасности, а ему-де генерал-поручику и кавалеру с небольшим его войском всех обнять и от опасности освободить ни коим образом, равно и требуемого губернатором провианта не только из Исетской провинции, но и из Орской крепости доставить, по малости сил и по неимению в крепостях подвод, невозможно: а если-де состоящим в Карагайской и Верхо-Яицкой крепостях двум сибирским легким полевым командам следовать к Озерной крепости, то-де уже весь тамошний край со внутреннею Исетскою провинциею и Екатеринбургскими и прочими заводами останется от башкирских злодеяний без всякого защищения и обороны; чего-де ради, не находя он к охранению высочайшего ее императорского величества интереса другого и легчайшего способа, к г. генерал-маиору Станиславскому предложил, чтоб он состоящую при нем легкую полевую команду и с казаками, начиная с самой Озерной крепости, из оной и из прочих вверх по Яику лежащих крепостей гарнизон, денежную казну и сколько возможно артиллерию, а невозможную загвоздя и сделав к действию неспособною, скрыть в воде или земле, порох же и свинец весь без остатку, равно и жителей, которые сами пожелают, забирать с собою и следовать до крепости Верхо-Яицкой к соединению с войсками, елико возможно, с крайним поспешением во всем воинском ополчении, имея всенаистрожайшую от злодейского нападения предосторожность, а состоящий в тех крепостях казенный провиант и фураж, дабы им злодей не воспользовался, сколько за удовольствием оставших в тех крепостях обывателей останется, ежели везти будет не на чем, весь сжечь без остатка. Станиславский, прописывая реченного генерал-поручика и кавалера предложения, доносил, что к доставлению в крепость Озерную из Ильинской провианта никакого способа не находит, ибо-де к оному надлежит как подвод, так и в конвой легких войск немалое число, и в команде его и в крепости Орской оных состоит недостаточно, а с малым-де числом конвоя посылать, в рассуждении нечаянного злодейского нападения, опасно; а Демарин, представляя крайний в провианте недостаток и что оного в Озерную из Ильинской никаким способом достать ему не можно, просил о том предложения к помянутому г. генерал-маиору Станиславскому. На что к ним от губернатора от 10 января и писано к г. генерал-поручику Декалонгу, ссылаясь на прежде отправленное от 29 декабря, чтоб он для охранения здешней линии и высочайшего ее императорского величества интереса, по последней мере г. генерал-маиору Станиславскому приказал, с имеющеюся при нем командою быть в Орской крепости неотлучну, а буде не отменно взять его к себе рассудит, то по крайней мере не согласится ли приказать находящуюся при нем Станиславском гарнизонную роту оставить, а тамошних да и прочих крепостей гарнизонных забирать не велеть, которые, купно с составленными да и прочими крепостными жителями должны остаться по прежнему: разве для большой опасности приказать соединиться из двух крепостей в одну крепкую, так как и от помянутого генерал-маиора Станиславского представлено, которые от наступающих башкирцев и могут всемерно обороняться; а как они башкирцы ни больших орудий, ниже ружей, кроме стрел не имеют, следовательно крепостному гарнизону ничего учинить не могут, о чем и к реченному г. генерал-маиору Станиславскому в равной силе с подтверждением прежнего ордера предложено, да и полковнику Демарину в следствие прежних от 19 и от 29 числ декабря предписаний, о доставлении провианта, превозмогая все препятствия из Ильинской и о неоставлении Озерной крепости, подтверждено.

75) К вышеописанным числам с 3 по 9 января в дополнение может еще приобщено быть следующее: 3 числа января пред утром привезено из Илецкой Защиты несколько четвертей ржаного хлеба и овса, заготовленного там от главного правления оренбургских Соляных дел; при том получены рапорты, что там обстоит благополучно и добывание соли происходит с успехом. Сего ж числа, по недавно-полученным чрез Яик от казанского губернатора известиям, в одержанной над турецкими войсками чрез генерал-поручика фон-Унгерна за рекою Дунаем победе, о взятии в плен трех-бунчужного паши со многими турками, и турецких городов Базарчика и Варны, рассуждено в ободрение народа учинить, и был, в соборной церкви благодарственный молебен, а чтоб находящихся под Бердинскою слободою злодеев привесть в размышление, то выпалено с валу от Бердинских и Орских ворот из 31 пушки. - 4 числа злодеи не выказывались; сие только слышно было, якобы предводитель злодеев, Пугачев, подсылал трех человек к городу, осведомиться: по какой причине вчерашнего числа произведена была пушечная пальба из города. - 5 числа для присмотра злодеев выслано было за город казаков до 25 человек; они, усмотря их, хотя и начали было выходить на Сырт, но вышло их людством не более 500 человек, которые постояв на переднем их Сырту и увидя, что из города начали еще выбираться с пушками, не приближаясь к городу, возвратились все в свой злодейский лагерь, из-за чего и городские назад же в город приехали, и вышеозначенные вперед посланные казаки все сей день подвержены были немалой опасности, тем, что будучи с злодеями на переговоре и не надеясь от них нападения нечаянно принуждены были оное выдержать, а между тем бывшие в потаенном месте человек до 70, вышед из засады, на них поскакали, и так едва они могли убраться к городу, причем одного хорошего наездника, яицкого казака Солодовникова, оные злодеи ранили пулею на пролет в руку. Впрочем, хотя и была между многими догадка об отлучке предводителя злодеев, по той причине, что все их последние выезды казались немноголюдны и без пушек, не видно было тут башкирцев, и что несколько уже дней прошло, в коих по обыкновению их ни вечерних, ни утренних пушечных выстрелов было не слышно; однако вышеозначенные в сражении бывшие казаки уверили, что он сам тут был, но весьма пьяный и без шапки, скача на своей лошади, безобразно шатался, и якобы некоторые из его сообщников, окружа его, взяли за узду лошадь его, и отвели его от той опасности, в которую он сам себя при том случае попущал. - 6 числа пред утром приехали из Верхней Озерной крепости с рапортами от полковника Демарина, которыми г. губернатору объявлял, что генерал-маиор Станиславский находится еще в Орске, а генерал-поручик Декалонг в Верхо-Яицкой крепости, и оба они начали уже действовать оружием в жилищах приставших к злодеям башкирцев, и что по нынешним здешним замешательствам, ко всем в Оренбургскую губернию отправленным и собирающимся войскам главным командиром определен его высокопревосходительство г. генерал-аншеф и лейб-гвардии подполковник Александр Ильич Бибиков и еще три генерала;* а генерал-маиор Фрейман писал из Бугульмы от 8 ноября, что находится он там в ожидании следующих к нему военных людей.

Для сегодняшнего праздника богоявления господня выведены были на реку Яик военные регулярные и нерегулярные люди, и собрались туда множество обоего пола людей, где, по отправлении божией службы и водоосвящении, учинена была троекратная ружейная пальба, а сказывали, что и у предводителя злодеев * в Бердинской слободе слышно было во время обедни несколько пушечных выстрелов. Впрочем сей день никакой тревоги от них не было и препровожден спокойно. - 7 числа во весь день ничего не происходило, и на Сыртах из злодеев ни одного человека было не видно; только перед вечером слышна была в Берлинской слободе пушечная пальба выстрелов до 10 и несколько ружейной, знать по причине великого их пьянства, которое обыкновенно у Яицких казаков в крещение и после того дня два случается, а у злодеев уже и давно оное продолжается. - 8 числа до полудня часу в третьем вышел от злодеев оренбургского гарнизона третьего баталиона солдат (у которого жена и дети в городе), бывший по увольнению от команды для делания печей в деревне лекаря Фалка, по реке Сакмаре, между Пречистенской и Воздвиженской крепостей имеющейся, откуда захвачен злодеями и находился у них в Бердинской слободе с неделю. Из-за сего примечалось в городе известие, что предводитель злодеев, взяв с собою до 500 человек отборных людей из яицких казаков и 12 артиллерийских орудий, из той слободы отлучился, а признают-де, что он пошел в Яицкий городок для завладения оным, сказав оставшимся в Берде, что он через месяц паки сюда возвратится, а тогда-де ему, по недостатку хлебному в Оренбурге, овладеть сим городом труда и урону в людях не будет. В Берде при лагере своем начальником оставил он часто упоминаемого ссыльного Хлопушу, да имеющегося у него Оренбургского казачьего сотника Подурова; а вчерашний-де день пушечная пальба была там по сей причине, что оный Хлопуша, будучи пьян, вздумал обучать канонеров стреляньем из пушек в цель.

76) 9 числа, по полученному, чрез выбежавшего из злодейской толпы здешнего гарнизона третьего баталиона солдата Носова, известию, что государственный вредитель и вор Пугачев с немалою частию из помянутой толпы и с 4 орудиями артиллерии пошел для взятья Яицкого городка, и что оставленные от него в той толпе начальниками из Яицких казаков атаман Лысов, да из здешних казаков сотник Подуров и ссыльный называемый Хлопуша, намереваются в ночное время напасть на город, то г. губернатор, по причине той его злодейской отлучки и в отвращение их предприятия, приказал из города, для примечания их злодейского состояния и уверения об отлучке злодея Пугачева, выступить одной части здешних команд с казаками; но как злодеи, усмотря сие, из ям их от Бердинской слободы вышли в большом количестве и со многими пушками, то от губернатора и другим двум частям с довольною артиллериею выступить приказано, которые, по выступлении, с злодеями производили при немалых пушечных выстрелах, с 11 часа пополуночи, даже до самого почти вечера, сильное сражение, так, что злодеи от выстрелов из пушек их, остались в молчании и претерпя немалый урон, с великою торопливостию в ямы их отошли, а здешние войска за наступившим вечером в город возвратились. С городской стены выпалено сего числа из пушек с ядрами 15, да на вылазке с ядрами ж 461, гранат чиненых из единорогов 201, и того 677 зарядов. - 10 и 11 числа было спокойно.

К дополнению сих чисел, из приватных записок и известий может еще прибавлено быть, что 9 числа поутру возвратились посыланные от г. губернатора до Яицкого городка тамошние казаки для отвоза писем к находящемуся там полковнику Симонову и с рапортами в разные места (кои Симонову с Яика чрез Самару отправить было велено). Они, приехав на последний к помянутому городку форпост (от городка в 20 только верстах), узнав тут, якобы помянутый Симонов для безопасности своей от злодеев, оный городок выжег, и проезд к нему опасен, принуждены нашлись, не ездя туда, возвращаться в Оренбург назад со всеми данными им от г. губернатора депешами, и ехали они сюда чрез Илецкую Защиту, чтоб увериться, подлинно ли предводитель злодеев из Берды на Яик ушел; еще вчера ввечеру назначено быть высылке, - первые две команды, одна гарнизонная, предводительствуемая премиер-маиором Пановым, другая легкая полевая секунд-маиором Зубовым; яицкие и другие нерегулярные люди выступили из города по утру часу в 10, и заняв надобные места, начали делать стрельбу из пушек в начале 12 часа, а между тем у казаков и у регулярных было несколько и ружейной пальбы, но как злодеи начали было отделяться к Маячной горе, в намерении отхватить команду маиора Панова, то во 2 часу после полудня выведена была еще легкая полевая команда под предводительством премиер-маиора Наумова, из-за чего, а притом по нескольким пушечным выстрелам, с валу от Бердинских ворот, и начали они злодеи подаваться назад. Вывезено было артиллерии при оных трех командах до 30 разных орудий, из всех учинено было по злодеям немалое число выстрелов, а между тем же, как выше значит, несколько было и ружейной перестрелки. Злодеи по примечаниям имели при себе в разных местах пушек около двадцати, но пальбы из них против городских команд и половины не было, а при том уверяли, что некоторые выстрелы их были и без ядер. Впрочем людство их казалось хотя и немало, однако весьма уже не столь велико, как прежде; а потому и вероятно стало, что оный предводитель их ушел с немногими людьми. О побитых по примечаниям говорили, что на злодейской стороне весьма было их много. Яицким казакам удалось с убитых башкирцев и каргалинских татар (из коих последние ныне, как сущие уже злодеи, весьма отважно напущали, убиты были на месте сражения) несколько хорошей одежды снять. С нашей стороны раненых, сказывали, человек до шести, а убитых никого; и злодеев ранено три или четыре; хотя и всем бывшим смотрителям на валу очевидно было, что сначала на стороне злодейской был редкий, однако ж длинный фронт, из разных людей состоящий: но пред вечером, от городских пушек, все уже они находились в расстройке и по Сыртам рассеяны, а наконец и принуждены они были уходить в Бердинскую слободу, куда за ними гнаться за наступившею темнотою было уже не можно. Итак все высланные команды возвратились в город. Сия высылка была другая, от которой злодеи были прогнаты, а первая потому, что у осьмой легкой команды, которая занимала правое крыло для защищения яицких казаков от устремившихся на них злодеев, и ружейная пальба была с немалым уроном злодеев, чрез что они и отбиты. - 10 числа ничего особливого не было: один только татарин Казанского уезда, бывший в работниках у бухарцев, отважился было бежать из города к злодеям; но будучи усмотрен поднимающимся от реки Яика к Егорьевской церкви, с намерением туда пробраться, пойман казаками, и по приводе в город, отдан под караул. На 11 число с вечера, хотя и назначено быть высылке, но якобы за некоторыми неисправностями по артиллерии, оная отменена. Поутру вышло 8 человек из отставных солдат, о коих сказывали, якобы они еще с начала злодейского прибытия к Оренбургу, находились вверху Яика реки за Вязовским редутом, и жили там в землянках, производя рыболовство для злодеев, к которым условленную ими рыбу отсылали, а иногда и сами к ним отвозили, а как-де они ныне спрошены были в злодейский лагерь, и там узнав об уходе предводителя их на Яик, рассудили за лучшее ехать и явиться в город. Сего ж числа пред утром вышел от злодеев симбирского гарнизона подпрапорщик, захваченный туда с полковником Чернышевым; по его объявлению подтвердились прежние известия, что главный злодей Пугачев подлинно ушел к Яицкому городку, взяв с собою надежных ему людей только 170 человек, * и забрав лучшие свои пожитки и кормных лошадей, а из пушек-де взято им три или четыре орудия, которые он сам видел, а больше взято ль, не знает. В последнюю-де высылку, ежели бы городские команды хотя немного вперед подвинулись, то б все злодеи пошли на побег, к чему-де они уже и готовились, а пленные-де, содержащиеся у них, все хотели отдаться оным командам. Пороху-де, пушечных и ружейных снарядов осталось у них очень немного, а затем-де и палили они из пушек своих редко, да я то по большой части без ядер, для одного только виду.

77) 12 числа г. генерал-поручик, губернатор и кавалер Рейнсдорп в рассуждении вышеписанных известий, полученных чрез вышедших из злодейской толпы, что государственный злодей Пугачев с некоторою частию из толпы своей отлучился к Яицкому городку, оставя оную хотя и в малолюдстве, однако ж для орудий в малом числе зарядов, как то при выступлении 9 числа и видимо было, то сколько для того, чтоб до возвращения его Пугачева из помянутого городка, а не менее и в рассуждении недостатка здесь в провианте, и что наряженных в сикурс команд в близости еще нет, по неотступной просьбе всего здешнего общества, весьма страждущего в пропитании, с общего с г. генерал-маиором и обер-комендантом Валленстерном и бригадиром Корфом совета рассудил, собрав все силы, сделать на ту злодейскую толпу высылку. Вследствие сего 13 числа поутру в 5 часу все здешние команды из города и выступили, а именно в Орские ворота наперед яицкие казаки с 4 пушками и в подкреплении их егерьская команда, за ними вторая часть под предводительством г. генерал-маиора и обер-коменданта, в числе регулярных 700 человек с 10 орудиями, которой определено следовать по высотам к Бердской слободе, стараясь занимать самую ту гору, по которой обыкновенно из той слободы тракт в Каргалу лежит в Сакмарские ворота; вторая и третья части, из которых третьей части под командою г. бригадира Корфа, в числе 600 человек пехоты с 9-ю орудиями, предписано следовать прямо на те высоты, где 14 числа ноября сражение было, и стараться занять все проходы злодейского движения; а первой части под командою премьер-маиора Наумова с 400 человеками пехоты, с присовокуплением оренбургских конных казаков, сколько набраться могло, приказано маршировать, приняв влево от средней колонны и занять высоту, по которой стоящие по ту сторону Сакмары в числе злодейской толпы башкирцы и калмыки из оврага выбираются; а дабы неприятель не имел способа, прорвавшись иногда сквозь помянутых частей, оным сделать конфузии, то позади их по высотам же, подле самых бывших неприятельских батарей, выведено из города и поставлено пеших оренбургских казаков, калмыков и разночинцев, под командою подполковника Могутова, с 2 пушками до 400 человек. Какое же при сей высылке действие произошло, о том явствует в приобщенных при сем копиях с рапортов помянутого г. генерал-маиора и обер-коменданта Валленштерпа. На полевом сражении выпалено из единорогов и пушек гранат чиненых 254, зарядов с ядрами 1769, с картечами 172, итого 2195. За убитием лошадей оставлено на месте сражения артиллсрии: пушек 3-фунтовых 2, чугунных 5, 2-фунтовых медных 2, единорогов полевых команд 6-фунтовых 1, 8-фунтовых 3, итого 13 орудий; утрачено ящиков от единорогов 2, сожжено 2; в них зарядов было с гранатами 60, с картечами 14, сожжено с гранатами 30, с картечами 10, пушечных утрачено с ядрами 80, с картечами 10; а сколько убито и ранено людей, о том в журнал не включено; согласно с приложенною при сем ведомостью, по которой значит убитых капитанов и поручиков 5, прапорщик 1, да кондуктор прапорщичья чина, итого 7 человек, а всех на-всё убитых и раненых 404 человека.

78) К вышеозначенным обоим числам из приватных записок приобщается здесь следующее: на 12 число еще с вечера говорено, что будет генеральная высылка, прямо на Бердскую слободу, и для того во все команды отдан был приказ, чтоб к выступлению быть во всякой исправности готовым, чего все весьма желали; но поутру, неведомо для чего, и сия высылка отменена. * Пред полуднем хотя и еще об ней сказывали, однако ж ее не было. Поутру приехали из Яицкого городка 5 человек казаков с рапортами от подполковника Симонова, по которым известно стало, что яицкие казаки, находившиеся на их форпостах, до самого Гурьева городка, приложась все к злодейской партии, отважились было оного Симонова атаковать, и вошед в жило яицких казаков, всех тех, которые наклонны были к возмущению, приобщили к себе, и так начали с дворов и из изб пальбу производить, в построенную Симоновым внутри жила их крепостцу, чрез что несколько из команды его Симонова побили и ранили, а тем и принудили его, по силе прежде данного ему ордера, для лучшей обороны и безопасности, бывшее близ той новой крепостцы жило (собрав наперед в оную всех доброжелательных с их женами и детьми и с пожитками) зажечь, в котором-де пожаре злодеев побито и погорело весьма много, а тем средством он Симонов от помянутых злодеев с командою своею спаслись, и оную крепостцу сделал свободною против злодеев обороною, а предводитель-де при оном случае там еще не был. О находящихся в Бердской слободе злодеях пронесся слух, якобы оставшиеся при них начальники пожитки свои убирали в запас, на такой случай, ежели невозможно им будет обороняться, то б в таком случае возможно было скорее итти на побег. Ввечеру отданы были приказы во все команды, чтоб в ночь готовы были к выступлению на злодеев - 13 числа назначенные к выступлению команды начали сбираться вскоре после полуночи, да и выступили они за город в 5 часу, разделясь на три части, - первою, которая составляла правое крыло и занимала места прямо против Орских ворот, командовал г. генерал-маиор и обер-комендант Валленстерн: была она в числе одних регулярных 700 человек, при ней же находились и все яицкие казаки и 14 артиллерийских орудий; среднею командовали бригадир Корф и премьер-маиор Панов: регулярных считали тут до 600 человек и 9 орудий; третья команда обведена была около кирпичных сараев и Маячной горы, а оттуда шла она по Сырту прямо к Бердской слободе, и состояла в числе обер и унтер-офицеров и рядовых 400 человек: при ней же находилось конных оренбургских казаков до 60 человек; командир у ней был шестой полевой команды премьер-маиор Наумов. Сверх оных команд в запас еще выведены были за город безлошадные оренбургские казаки, и поставлены они были на Сырту позади убогого дома, под командою подполковника и атамана Могутова с одною пушкою. * Все оные три команды заняли не только самые Сырты, откуда скат делается к Бердской слободе, да и приблизились к ней на рассвете дня так хорошо, что злодеи почти приметить их не могли; а особливо маиор Наумов упредил других, и подошел к ней ближе полуверсты, занял тут самое выгодное место, да и начал по ней палить из единорогов гранатами, которые все ложились и разрывало их в самом жиле, отчего некоторые в ней места и загорелись. Злодеи, бывшие тут, хотя также палили против его Наумова команды из своих пушек, но положение его было прикрыто буераком, так, что ядра никого не вредили, да и легко б было всею оною слободою отсюда завладеть, ежели б прочие команды к нему Наумову могли подвинуться, и соединя всю артиллерию, отсюда стали действовать; но вместо того прислал бригадир Корф, что он опасался, дабы злодеи его Наумова не отрезали, шел бы он немедленно к нему в соединение; а между тем, как он Корф, так и предупомянутый обер-комендант приказали командам своим поворотить к городу, чрез что все люди приведены были в расстройку и замешательство; злодеи ж, усмотря оное и стали сбираться на самые те уже оспоренные места, где оные команды стояли, производя им в тыл наисильнейшую пушечную и ружейную пальбу, а другие в великой отважности с копьями набегали, и при том почти без всякого уже порядка и без предводителей отступлении, удалось им злодеям многих побить и ранить, и отхватить, за усталью лошадей, остановившиеся в глубоком снегу три единорога да 9 пушек без снарядов (которые при том захвате сожжены). Убили они тут Алексеевского пехотного полка капитана Переволодского, да из гарнизонных капитанов же, Буйнакова и Пушкарева, да поручика Федора Ракова, прапорщиков Мешкова и Семенова, да кондуктора первого класса Замошникова, который в команде у Наумова употреблен был при артиллерии. Ранили осьмой легкой команды капитана Унгера тяжелою раною, пушечным ядром (от которой он на другой день и умер), шестой полевой же команды поручика Спыткова, да баталионного лекаря, бывшего при сей высылке, Щегловского, унтер-офицеров; рядовых и разночинцев до 80 человек, а всех убитых и захваченных злодеями считалось более 400 человек. И так все оные команды, имев трудного по глубокому снегу ходу около 20 верст без всякого отдыха, с немалым изнурением близ полудня возвратились в город, оставя всех убитых на месте.* Напротив того, уверяли и о сем, якобы у злодеев побито и ранено многим больше оного числа; между унтер-офицерами заколот злодеем шестой полевой команды артиллерийский сержант Сахаров (бывший прежде и офицером), который по искусству его в артиллерийской науке во время нынешней осады городу немало услуги, а злодеям вреда делал. Впрочем примечено было при сей высылке, якобы людство злодеев несколько казалось умноженное; оказывались-де тут невиданные прежде яицкие казаки, из коих некоторые, подъезжая ближе других, кричали городским: не умели-де вы нас прежде взять, когда у нас хозяина не было, а теперь-де батюшка наш опять к нам приехал, и вам уж нас взять не можно; долго ли-де вам, дуракам, служить женщине, пора одуматься и служить государю.*

От 14 по 21 число* от злодеев беспокойства не было; между тем от 15 числа с нарочно-выпущенным отсюда из города, Оренбургского уезда деревни Яланкуль, татарином Абдусаляном Бакиревым, сообщено от г. губернатора к г. генерал-майору Фрейману, что он губернатор не оставил к известным государственным злодеям, здесь под городом с собранною ими изменническою толпою продолжающимся, делать раз до десяти высылки, и хотя при оных почти всегда здешние с удачею возвращались, однако ж совершенно его злодея, по недостатку команды от превосходства злодейской силы, и что к нему непрестанно на свежих лошадях прибывают, отразить он губернатор не возмог; а 13 числа настоящего во удовольствие просьбы здешних жителей, претерпевающих в пропитании своем немалую скудность, принужден он губернатор сделать еще сильную атаку, при которой хотя на стороне его злодея человек до 500 урона причинено, только напротив того и здешний корпус без вреда не остался; причиною ж тому вышеописанное, то есть малость здешней конницы, а умножение злодеев; со всем тем не в состоянии будучи настоящего получить успеха, убежденным оный корпус нашелся ретироваться в город. И так губернатор без особливой помощи, за умалением при вышеписанных высадках люде против него злодея из города, высылки делать уже нашелся не в состоянии, а по причине оскудения здешнего немалолюдного общества и страдания в пропитании, будучи он в крайности, и что о приближении на сикурс войск, нималого уведомления нет, прилежно просил его г. генерал-маиора, чтоб он в сохранение общества от колебания и от того последовать могущего высочайшим ее императорского величества интересам предосуждения, а дабы и отправленным по высочайшему ее императорского величества соизволению сюда на сикурс войскам вреда не последовало, благоволил, для истребления сего вредного злодея и избавления немаловременно страждущего здешнего общества, с определенными на сикурс войсками, как возможно наискорее прибытием сюда поспешить, и тем здешнюю крайность отворением дорог предварить и общую опасность прекратить; а в каком он г. генерал-маиор предприятии найдется, о том бы губернатора всевозможно уведомил, дабы он из того видеть мог, какие с своей стороны принять меры; о чем к нему г. генерал-маиору и к отправленному с войсками главнокомандующему генералу от 23-го с нарочными другою дорогою подтверждено, да и г. казанскому губернатору чрез г. генерал-поручика и кавалера Декалонга от 24-го сего ж января сообщено; а в государственную Военную коллегию от 25-го ж в пристойных терминах донесено, и прошено о скорейшем прибытии сюда войск к командующим оными подтверждения.

79) Из приватных записок к дополнению сих чисел приобщено может быть то, что 14 числа поутру примечено было небольшое число злодеев на Сырте. Догадывались, что сие делали они для осмотра оставленных там убитых людей и для снимания с них одежды: а после полудня, часу во втором, подъезжали к валу два человека, и привязав к копьям, оставили два письма, из коих об одном сказывали, что от находящегося у злодеев сотника Подурова к жене его, а другое, от кого и к кому писано, то было неизвестно. Ввечеру ж потревожились было в городе, по той причине, что на степи со стороны Бердской слободы, верстах в двух от города, оказалось небольшое число злодеев, из коих некоторые, как слышно было, кричали: здесь, держи, лови, коли, словно какие-нибудь были от них уходцы; между тем же и слышна была в помянутой слободе и пушечная пальба выстрелов до пятидесяти; но к городу от оных злодеев никакого устремления не было. - 15-гo числа ничего особливого не было, и злодеев по Сыртам, кроме одного их форпоста, людством несколько умноженного, было не видно. - 16-го ж ничего видно не было, а к вечеру сделалася пресильная буря, которая продолжалася до полуночи. - 17-го числа из поехавших вчера ввечеру за сеном возвратились, несколько привезши оного, кроме двух яицких казаков, о коих некоторые говорили, якобы они попались в злодейские руки, а другие мнили, что они самовольно у шли к злодеям. До полудня видны они были разъезжающие по Сыртам, но все порознь - человека по три, четыре; а перед вечером выехало их ста два и больше, между которыми ж был оренбургский сотник Подуров, сообщником злодеям учинившийся; но все они находились весьма пьяные; напротив того, выезжало из города яицких казаков около ста человек и имели с ними небольшую ружейную перестрелку. По правую сторону Бердских ворот, от города верстах в двух с небольшим, на переговорах злодеи призывали городских, дабы они еще ближе к слободе их подъезжали, коим ответствовали, чтоб они подъезжали ближе к городу; на то говорили злодеи: не для чего-де нам к вам подходить, когда у вас не станет хлеба, то все вы наши будете; - между тем про одного сакмарского казака, который родной брат находящемуся в городе сакмарскому атаману Донскому, сказывали, якобы он, отдалясь от других, говорил: не смотрите-де вы на наших пьяниц, и не тратьте-де своих людей понапрасну, ожидайте помощи от бога; без ваших-де вылазок с этими пьяницами управятся идущие на помощь вам войска, о чем-де у нас есть верные известия. - На 18-е число в ночи, для сбережения хлебного, выпущено из города по желаниям несколько и праздно находящихся иностранцев, с тем, чтоб они, как могут, пробирались в свои жительства; а поутру пришел небольшой обоз из Илецкой Защиты с хлебом (привезено оттуда ржаной муки четвертей до 100, а круп до 10 четвертей), в том числе половина взятого из заготовленного по Соляному правлению, и притом получены рапорты, что там обстоит всё благополучно, я работы безостановочно происходят.

С злодейской стороны сей день ничего примечено не было. - 19-го числа поутру человек до пятидесяти злодеев показывались за рекою Яиком, ехавшие к Меновому двору, видно для осмотра шляхов, а после обеда столько ж примечено их было с стороны Бердской слободы, ездивших по Сырту, а больше ничего не было усмотрено, да и форпост их, против той слободы обыкновенно содержанный, казался сегодня очень малолюден. - 20-го ничего ж не было, кроме сего, что после полудня человек до 50 показывалось на Сырту, от города верстах в четырех, которые, поездив тут немного, возвратились назад к Берду. Ввечеру сего ж числа отпущены в Илецкую Защиту прибывшие оттуда с хлебом подводы и люди. - 21-го числа ничего не происходило; оказывали только находящиеся на валу в караулах, что у злодеев, как вчера, так и сегодня, слышно было по два пушечных выстрела.

80) 22-го числа из злодейской толпы, немалое число выбравшись конницы, подъезжали близ города, только без всякой удачи, но и с уроном, причиненным им с городовой стороны из пушек выстрелами, возвратились в свой стан. В них из пушек с ядрами и картечами выпалено 31 заряд. Того числа от находящихся в Верхней Озерной и Орской крепостях гг. генерал-маиора Станиславского и полковника Демарина получены рапорты, коими они донесли: полковник Демарин, что Ильинская крепость злодеями вся выжжена; с обыватели, как они злодеи поступили, неизвестно, и что он тогда, когда благополучно прибудет к нему из Орской крепости с провиантом команда, намерен, с помощью божиею, из подъезжающей ежедневно к Озерной крепости злодейской партии захватить, и по разведании о неопасности, сделать в ближних их жилищах отмщения; на что ему Демарину от г. губернатора и позволено, однако ж не иначе, как с крайним рассмотрением, чтоб, вместо пользы, не подвергнуть себя предосуждению. Г. генерал-маиор Станиславский, по ордеру г. генерал-поручика и кавалера Декалонга, доносит: что 26-го числа минувшего декабря башкирцы, собравшись в немалой толпе, показались близ Верхо-Яицкой крепости, и на спрос от него г. генерал-поручика и кавалера объявили, что они башкирцы и мещеряки более бунтовать не намерены, а желают-де остаться в прежнем повиновении, тишине и спокойствии, с чем-де и к нему г. генерал-поручику и кавалеру одного старшину с несколькими сотниками и башкирцами присылали, объявляя при том, что чрез недолгое время и когда всех волостей старшины к Баим-Тархану сберутся, то-де они, приехав к нему генерал-поручику и кавалеру, в верности своей дадут подписки и подтвердят их присягою; что-де, кажется, и сбудется, ибо-де из доходящих со всех сторон рапортов видится, что уже более от них башкирцев и мещеряков нигде и никаких злодейств не происходит; по каковым-де обстоятельствам и линийные крепости, до усмотрения будущих обстоятельств, впусте оставлять и гарнизон и жителей из оных выводить не для чего. На сие к нему г. генерал-маиору от 24 числа января от губернатора предложено, что благословением божиим, а старанием реченного г. генерал-поручика и кавалера Декалонга, исетские башкирцы и мещеряки приводятся в прежнее повиновение, то и не иначе, как с особливым удовольствием приемлется; и как чрез то в тамошнем краю путь уже имеет быть свободный то по уведомлении о здешних обстоятельствах и к нему г. генерал-поручику и кавалеру сообщено, я требовано, дабы он благоволил постараться чрез Исетскую провинциальную канцелярию доставить сюда по линии, подрядом или на крестьянских подводах, провианта: муки до 10,000 четвертей, да круп по пропорции, ибо здесь в нем настоит крайность, яко имевшийся в казенных магазинах весь в расход изошел; и ежели оного ни откуда чрез четыре недели получено не будет, то весьма опасно, дабы здешнее немалолюдное общество, по причине голода, не пришло в колебание, а от того и высочайшим ее императорского величества интересам не приключилось бы безвозвратного вреда: в предварение сего, и от помянутого г. генерал-маиора Станиславского требовано, дабы он между тем из имеющегося в орских магазинах провианта с тысячу четвертей, во что бы ни стало и какие б лучшие средства ни нашлись, всевозможно и непродолжительно постарался сюда доставить. - С 23 по 31 число хотя злодеи в близость города рассыпанно и подбегали, только на приступ покушения не делали, а были спокойны.

81) В дополнение вышеозначенных чисел, из приватных записок в известий сие принадлежит, что 22 числа поутру слышно было от злодеев выстрелов до 12-ти, а после полудня часу во 2-м и в 3-м показалось их ста два, подъезжавших к городу столь близко и отважно к городским валам, что прежде никогда они так не подбегали; но как против их выслано было человек со сто яицких казаков и сделано по них с валу выстрелов до пятидесяти пушечных, из коих под одним башкирцем подбита была лошадь, то все они и отдалились. Некоторые говорили, будто б предводитель их Пугачев сегодня опять между ними оказывался, и якобы здешние его в лицо подлинно видели. - 23-го числа до полудня ничего было не видно, а перед вечером усмотрено было злодеев человек со сто, разъезжавших порознь, от города верстах в трех, против Орских ворот, из коих несколько приехав на увал против бывшего их прежнего лагеря и постояв тут немного, возвратились назад в Берду: знато примечали поехавших из города за сеном. - 24-го по полудни ничего ж примечено не было, а в полдень слышна была в злодейском лагере пушечная пальба выстрелов до 10, а несколько и ружейной. Еще сказывали, что за Сакмарою рекою около Сыртов видно было разъезжающих злодеев человек до 30, и якобы по Сакмарской дороге прошел к Берду неведомо какой обоз, может быть с печеным там хлебом, а ввечеру несколько злодеев, приехав ближе к городу, подбросили письма, сказав, чтоб их взяли они-де от нашего батюшки, то есть от самого самозванца и начальника их. - 25-го числа с злодейской стороны ничего не было, кроме сего, что поутру несколько проехало их по Сыртам от Нежинского редута с дровами и сеном, а после полудня человек до 30 из городских яицких казаков выпущены были за город, которые с злодеями по вчерашнему условию имели переговоры, да и пронесся после того слух, якобы оные их переговоры касались до некоторого оказывающегося между злодеями раскаяния. - На 26 число в ночи бежало к злодеям из находящихся на валу по дистанции секунд-маиора Демидова каргалинских татар десять человек, а по сей причине и выслано из города из тех же каргалинских праздно бывших в городе татар с женами и с детьми 61 человек, кои все и пошли прямо в злодейский лагерь.* После полудня выезжало из Бердской слободы злодеев человек до 50-ти; не подъезжая в близость города, возвратились назад, а перед вечером некоторые из них имели переговор с высланными из города яицкими казаками. От них слышно было, якобы у злодеев раскаяние умножается, и между прочего говорили-де они, не будут ли они за вины их все искоренены, и получат ли в винах своих прощение, в таком-де случае они и самозванца своего свяжут и отдадут руками. От них же слышно было, что на сих днях в Бердской слободе повешены у них три гусара, да один оренбургский казак: гусары за то, что они государю их не сделали надлежащей чести, а казак за сие, что он так скоро, как войска приблизятся хотел учинить известие в город. Между тем некоторые уверяли еще, что того самозванца ныне не только в той слободе нет, но куда и девался, они не знают. - 27-го числа ничего нового было не видно и не слышно. - 28-го числа после полудня часу в 4-м выезжало злодеев человек до 60-ти, из коих немногие подъезжали близ города, делая знаки, чтоб высланы были к ним для переговора люди: но как, по особливому, от губернатора приказу, на переговоры с ними, для некоторых примеченных сомнений, высылать часто не рассуждено, никто на сей случай за город выпущен не был, то оные злодеи, поездя кругами, и возвратились назад. - 29-го числа после полудня часу в 3-м еще показывалось их позади навозных куч человек до 30 с одною значкою, из коих человека два-три ночью близко к городу подъезжали, а еще толпа их, но гораздо люднее, и также с одною значкою, стояла в отдалении; передовые злодеи кричали, чтоб высланы были к ним для переговора яицкие и оренбургские казаки; особливо требовали они яицкого войскового старшину Мартемьяна Бородина, или сакмарского атамана Донского, объявляя, что то в пользу государыни; но как им в том отказано, а ответствовали крича с валу, чтоб они сами ближе подъезжали к городу, то они, не склонясь на сие, и отъехали все прочь. Еще слышно было, что два яицкие казака из находившихся в городе, приехав к Яицким воротам на одной лошади, запряженной в дровни, из коих один сидел на лошади верхом, а другой стоял на дровнях, у маленькой кадочки, покрытой рогожею, и требовали усильно пропуска за город, якобы за водою, с прочими; но как бывший тут офицер и караульные, по их скоропостижности и усильству, усумнились об них, и осмотря маленькую их кадочку, нашли, что она не имеет дна и поставлена только на рогожу для одного виду, то оные казаки, оборотя лошадь свою, поскакали назад, и поворотя в переулок уехали из виду; а потому и заключили, что намерение их было бежать к злодеям. Сего числа ездившие за сеном к Нежинскому редуту возвратились, навьюча оного на воза довольно.* - 30-го числа в полдень выпущено за город праздно находившихся бердских и чернореченских жителей женска пола около 60 человек, да три старика из отставных, кои по выходе за город верстах в трех все приняты были злодеями и отведены в Бердскую слободу. - 31-го числа с стороны злодейской, за бывшим сего утра бураном, ничего было не видно, а после полудня, когда поведрило, примечены одни их яртаулы, не в большом людстве находившиеся; сказывали, якобы два человека отдалились от яртаула и воткнув шапки на копийные древки, давали знак, чтоб кто-нибудь выслан был к ним для переговора; но как они стояли от города в отдалении, то никто к ним выслан и не был, и никаким знаком не ответствовано. Еще известно было, что один солдат, находившийся в карауле на валу, украв два хлеба и две шубы у товарищей своих, ушел к кирпичным сараям, а оттуда пробрался к злодеям в Берду. Ездившие сего числа к Нежинскому редуту за сеном, навьюча оного без всякого от злодеев препятствия, возвратились с сеном.


Часть VI. - Продолжение Оренбургской осады: бывшие на злодеев из города вылазки; приступы самозванца Пугачева и сообщников его к Оренбургу: усилование его и другие приключения февраля с 1-го, марта по 1-е число 1774 года.
82) 1-го, 2-го и 3-го числа февраля, как днем, так и ночью было спокойно; а между тем, от 1-го числа к гг. полковнику Демарину и генерал-маиору Станиславскому, по причине бывшей в Оренбурге крайней нужды в пропитании воинских служителей и граждан, и дабы от них худых внутренних следствий и высочайшим ее императорского величества интересам невозвратного вреда не произошло, предложено, чтоб Станиславский с посредства Демарина из имеющегося в орских магазейнах провианта муки, хотя с восемь-сот четвертей, да круп на то по пропорции, во что бы ни стало и какие б лучшие средства ни нашлись, всевозможно обще постарались в Оренбург доставить. - 4-го числа злодеи выбрався поутру из ям своих, в немалом количестве показались близ города против пушечного двора на прежней их батарее, и хотя против них, в рассуждении того, что они таковыми подъездами делали только один обман и в высылках затруднение, из города высылки не было; однако ж, в отвращение их, выпалено в толпу их из пушек один заряд. 5-го, 6-го и 7-го чисел было спокойно; только последнего числа губернатор, желая побудить находящихся в злодейской толпе разного звания людей от заблуждения их к раскаянию, с истолкованием учиненного ими противу должного ее императорскому величеству рабского повиновения, заслуживаемого непрощаемой казни злодейства, послано в толпу и увещание, дабы они, рассмотря свою совесть, конечно пришли в раскаяние и возвратились в прежнее состояние, надеялись бы всемилостивейшего ее императорского величества по природному ее великодушию прощения; причем состоявшегося 15 числа октября прошлого года манифеста печатный экземпляр, и для башкирцев и прочих иноверцев и на татарском диалекте перевод приложен; но они злодеи не только на то увещевание не склонились, но с большим ругательством оное возвратили. К тому в дополнение из приватных записок следует сие, что февраля 1 числа пред полуднем слух пронесся, якобы еще во время бывшего поутру тумана за Черноречьем слышали пушечную пальбу выстрелов до 12-ти, а после полудня видели толпы ехавших верхами людей к Берде, а кто они были, в достоверность никто не мог сказать. Еще говорили, будто б с соборной колокольни видели злодеев ста два или более, ехавших из Берды в Каргалинокую слободу. - 2-го числа, кроме подтверждений вчерашних примечаний, ничего слышно и видно не было: только говорили еще, что один из оренбургских казаков, отправленный вчерашний день с товарищем от Озерной крепости с депешами к генерал-поручику Декалонгу и к генерал-маиору Станиславскому, возвратился назад, а о товарище своем обьявил, якобы он, имея у себя все те депеши, поотстал от него для телесной нужды, и хотя он в ночное время старался его сыскивать, но не нашел, и куда он отлучился, того не знает. - 3-го числа была буря и великий снег до самого полудня, а затем ничего было не видно и не слышно. - 4-го числа выезжало из Берды злодеев человек около 20, кои все были: оренбургские, бердские и чернореченские казаки, а яицких ни одного тут не было. Они, подъехав ближе к городу, кричали, чтоб высланы были для переговора с ними люди; но понеже в словах их ни скромности, ни умеренности не было, а слышны были одни только угрозы, они ж и ближе к городу подъезжать не хотели, а потому и выстрелено по них из одной пушки от Бердских ворот, отчего они и уехали назад. После полудня, для сбережения хлеба в городе, выпущено бердских и чернореченских казаков, жен и детей, 46 душ, которые все и пришли прямо в Бердскую слободу по проложенной злодеями дороге. - 5-го числа ничего примечания достойного было не видно и не слышно, только ездившие для сена за Нежинский редут, хотя и с великим трудом от бездорожицы, однако ж все навьюча оного, возвратились из злодейских шлягов, нигде там не видимы. - 6-го числа поутру, около 9 часа, по причине многочисленной пушечной пальбы, бывшей в Бердской слободе и около оной, весь город был встревожен. Сия пальба происходила залпами из 3, 4 и 5 пушек* разом, а иногда и порознь, так что всех выстрелов считали более 50. Многие признавали, что то произошло у злодеев от прихода к оной слободе ожидаемых для освобождения города от осады войск, а потому множество народа на высоких местах и на городских валах сделались зрителями, ожидая с великою радостию своего избавления, да и сам г. губернатор со всеми чиновными людьми, стоя на валу у Бердских ворот, тож смотрели, но, быв тут до 12-го часа, разъехались. После полудня, часу в 1-м и в 3-м, слышан был на Берде частый звон в один колокол на подобие набата, и догадывались, что то делали злодеи по казачьему обыкновению для сбора людей; а потом выезжало оттуда человек до 15-ти, и давали знак шапками, чтоб высланы были из города люди для переговора, и хотя сей день рассуждено для такого переговора выслать небольшое число людей, и назначены были к тому: сакмарский атаман Донской и таможенный инспектор (прапорщичьего чина), новокрещеный, да казаков человек до 10 (а еще в запас до 20 человек было приготовлено у ворот); но понеже все они не скоро собрались и за город выехали, от злодея между тем отдалились к Берде, а после хотя человека два и в даль за ними ездили, только они съехаться с ними не отважились.

83) С 7-го по 22-е число было спокойно. - 22-го злодеи во многолюдстве, выбрався из ям своих под предводительством самого вора Пугачева и перешед вниз по Сакмаре лежащую дорогу, где маяк ниже Оренбурга, подъезжали в близость города, для чинения с коими перестрелки выпущены были с двумя пушками верные яицкие и здешние казаки, кои с нам злодеем ружейный огонь и производили, по причине чего оные злодеи и убеждены, с уроном от учиненных с городовой стены пушечных выстрелов, возвратиться в свои ямы. По приближении их, выпалено с городового вала из пушек с ядрами 16 зарядов.

Оные числа с 7-го по 22-е дополняются из приватных записок и известий нижеследующим: 7-го числа было спокойно; на 8-е число в ночи прибыл из Илецкой Защиты посыланный туда сержант Туленков, с ним из тамошних по Соляному правлению и по градской команде магазейнов провезено провианта около 90 четвертей, в том числе заготовленного помянутым Правлением 60 четвертей, да в подспорье, хлеба, покупной там по Соляному правлению рыбы 16 пуд. Сей привезенный хлеб многих чрезвычайно обрадовал: ибо до привоза оного, по крайней нужде, убогие и маложалованные люди покупали уже по 6 и по 7 руб. один пуд, да и по той малослыханной цене с великою трудностию находили. После полудня часу в 4-м оказалось злодеев на степи до 150 человек, из коих большое людство разъезжало в трех, человек до 30-ти в одной верстах, 3 человека, самые отважнейшие, подъезжали к городу сажен на сто, но все, по примечаниям, в пребезмерном были пьянстве, а особливо последние, столь близко и отважно подъезжавшие, скача на лошадях своих и кривляясь на обе стороны, кричали, чтоб выслан к ним был для переговора яицкий старшина Бородин, объявляя при том, якобы они Яицким городом уже завладели, и долго ли-де вам, Яицким казакам, в городе помирать голодом; мы-де хотя взять его и не можем, но скоро голод принудит вас к сдаче. Кому-де вы служите, губернатору или Тимашеву, браня их обоих скверною бранью. - 9-го числа ничего было не видно, а хотя малое число злодеев и появилось было на сыртах, но не подъезжая к городу, постояв там немного, возвратились опять в Берду. - 10-го числа выпущено за город 78 человек каргалинских татар, а после полудня выезжал из Берды сообщившийся с злодеями оренбургских казаков сотник Подуров, имея при себе злодеев человек до 30, из коих отважнейшие, выскакивая наперед, кричали: долго ли-де вам городским есть кобылятину, пора уж город сдавать: у нас хлеба довольно, - выговаривая при том и другие, но все сумасбродные и пьяные речи. - 11-го числа выпущено за город, для сбережения хлеба, из своекоштных престарелых и праздно находящихся людей человек до 30-ти да женского пола человек до 10-ти, кои все пошли чрез Берду, то есть, чрез жилище злодейское, с намерением, не могут ли они пробраться во внутренние российские жилища.* После полудня подъезжало к городу из злодеев человек до 10-ти с такими ж речами, как выше означено. Сего ж числа отпущены были в Илецкую Защиту приезжавшие оттуда с хлебом. - 12-го, за бывшею в сию ночь великою бурею, возвратились назад в город поехавшие в Илецкую Защиту. С злодейской стороны ничего особливого примечено не было.* За город хотя и выслано было из яицких казаков человек до 20, в намерении, не удастся ли кого-нибудь захватить из злодеев, но из них никто не выезжал. На 13 число в ночи вышло из злодейского лагеря 5 человек, вахмистр и гренадер команды г. генерал-маиора Станиславского, захваченные злодеями около Губерлинской крепости, и солдат губернской роты, еще солдат, посыланный отсель к сибирскому губернатору, до прихода еще злодеев и на возврате оттуда давно уже ими захваченный: они, по увольнению злодейских начальников, отпущены были в Чернореченскую крепость для покупки хлеба, откуда, возвращаясь, вознамерились они по заяицкой стороне итти в город, и пришли сюда на третий день, претерпев великую трудность в пути от бездорожицы и от худой погоды. Во время сильного бурана чрез сих выходцев следующие известия произошли: 1) что главнокомандующий войсками г. генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков находится уже в Казани; 2) вперед по Оренбургской оттуда дороге отправлен от него с корпусом военных людей г. генерал-маиор Мансуров, который-де, прошед Борскую крепость, встречен был злодеями и, имев с ними сражение, причинил им немало вреда, отбив у них 8 пушек, в том числе один единорог; 3) еще один таковой же корпус якобы находился на реке Сок в Красноярской крепости, с тем, чтоб, усмиря сбунтовавшихся там крещеных калмыков, к Оренбургу ж следовал; 4) г. генерал-маиор Фрейман находился с таковою ж командою в Бугульме, и следует оттуда к Оренбургу ж. Сей генерал также имел сражение со встречавшимися с ним злодеями, и отбил у них 3 или 4 пушки; 5) с бирской и башкирской сторон действует над злодеями и их сообщниками г. генерал-поручик Декалонг; а хотя-де они и покушались уже приступать к городу Уфе, но тут-де им удачи не было: отбиты они с немалым уроном, и потеряли 3 или 4 пушки. Всё оное те выходцы слышали во-первых от трех гусар, отхваченных злодеями от команды г. генерал-маиора Maнсуровa, коих-де они злодеи, за то, что они многих из них умертвили, повесили; и еще его ж Мансурова команды от солдат, кои отвозили в город Самару отбитую у злодеев артиллерию и оттуда обратно возвращаясь к команде своей в Борскую крепость, перехвачены калмыками и привезены в Берду, кои-де и ныне тут находятся, всех их 10 человек. Самого-де предводителя их и самозванца Пугачева ныне в Бердской слободе нет; а хотя-де после последней из города высылки, день или два спустя, и приехал он к своим сообщникам в Берду, но побыв тут одни или двое сутки, ночною порою неизвестно куда уехал, взяв с собою две бочки пороху; а другие-де думают, что он насыпал в них для лошадей своих овес. Догадываются, якобы он поехал по Сакмарской дороге или к Яицкому городку, куда-де по требованиям его и конные люди ежедневно к нему отъезжают. При Берде наличной артиллерии находится ныне до 70 орудий, которая вся около тамошней церкви расставлена; сколько для оной есть пороха и снаряда, то им неизвестно; но за великим расходом многому числу быть не чают. В небытность-де Пугачева начальствуют там из Яицких казаков вышеозначенные: Кожевников, Лыков и Шигаев, оренбургский сотник Подуров, да ссылочный Хлопуша, о коем прежде неоднократно упомянуто и у коего-де все заводские мужики в команде; между начальниками ж почитается один илецкий казак, коего имя они не знают, и из сих-де людей состоит у них ныне правление, которое называют Военною Коллегией; Бердскую слободу именуют они Москвой, Каргалу Петербургом, Сакмару Киевом, а Чернореченскую крепость провинциею. - 6) В пропитании-де многие и между ими чувствуют нужду, и терпят недостаток: ибо-де запасного ничего нет, а что откуда привезут, тем и питаются; а хотя-де из съезда для продажи к ним иногда и привозят, но по великому-де их людству, оного не довольно, а затем-де и высылаемых из города людей отпущают они от себя куда кто хочет. Намеренние-де их, как слышно, состоит более в том, чтоб еще единожды и со всеми уже силами сделать приступ к городу, и ежели сие последнее их покушение не удастся им, то всем расходиться им врознь; но болыпая-де часть намерена пробираться чрез Киргизскую степь к реке Яику, а тут перешед реку ниже Яицкого городка, итти бы им за Волгу для овладения тамошними местами.

84) Впрочем хотя сей день и выслано было за город яицких казаков около 20 человек с тем, чтоб съехаться и говорить с злодеями, а буде возможно, то б их и отхватить: но из них никто не выезжал. На 14 число в ночи подъезжали к городу злодеи человек до 10-ти, и требовали, чтоб для переговора с ними высланы были к ним яицкие казаки; но сего не учинено; а после полудня выезжало их из Берды человек до 100, из коих отважнейшие, два или три человека, подъехав ближе к городу и привязав на кол мешочек, оставили; по привозе его в город оказались тут разные распечатанные письма из города и в город, из разных мест посыланные. Оное злодеи, как видно, в знак сего учинили, дабы дать знать, что отсель посланные и сюда ехавшие курьеры или перехвачены или самосвоевольно. у них явились, да и слышно было, что для перехвата их за Вязовским редутом на рудниках поставлена у них застава, где для присмотра таких едущих с депешами содержится у них караул. Слышно было еще, что один оренбургский казак, приезжавший из Илецкой Защиты с провиантом, и вчера туда обратно с другими отправленный, бежал к злодеям, о коем известно было, что он с братьями своими по их поступкам признаваем был за весьма худого человека. Поутру примечено было несколько злодеев, ехавших из Берды толпами к Чернореченской крепости, а потом усмотрен по правую сторону Берды, близ Маячной горы, новый у них форпост, на коем во весь день стояло конных людей человек до 100, а на самой высоте той горы поставлен был караул человек до пяти; слышно было, что то сделали они для предосторожности и для какого-нибудь ожидания; иные говорили, якобы видели несколько шляхов их по дороге к Илецкой Защите, и поутру будто б слышна была в Бердской слободе пушечная и ружейная пальба. - 16 числа ничего особливого было не видно кроме того, что на вышеозначенном новом злодейском форпосте и сегодня находилось человек до 70. По свидетельству ж нарочно посланных за реку Яик яицких казаков найден злодейский след прямо к Илецкой Защите, по коему-де шло их человек до 400, или и более, причем имели они и сани, а потому и дознавались, якобы везли они и пушки; но не поворитились ли они отошед за Сырт вправо к Илецкому городку, или устремились на Илецкую Защиту, - сие осталось в неизвестности. - 17 числа ничего невозможно было усмотреть за бывшею великою непогодью. - 18 числа ничего особливого, кроме двух злодейских форпостов, примечено не было. Из города выслано было за реку Яик казаков для осмотра воровских шляхов, которые, возвратясь, сказывали что прежде усмотренный в Илецкую Защиту шлях назад еще не пришел. - 19 числа ничего примечено не было, кроме сего, что новоучрежденный злодейский на Маячной горе форпост сегодня казался не столько многолюден, как прежде. Один яицкий казак, вчера за сеном поехавший, не возвратился, а потому и узнали, что он ушел к злодеям в Берду. - 20 числа поутру оказалось злодеев немалое число ехавших на Маячной горе, под которую они и спустились. Людство всё их было, по примечанию, тысячи полторы; но к обеду все возвратились они в Берду. После полудня часу во 2-м и в 3-м еще они на ту ж гору пошли; но казалось, что людство их было более, и многие из них, спустясь под гору, перешли чрез реку Яик и там остановились, будто бы в ожидании чего-нибудь, тремя толпами против Маячной горы. Между тем со стороны Илецкой Защиты показалась чернь следующих оттоль людей, кою признавали за людей, спущающихся с тамошних высот, но точно рассмотреть и узнать было не можно: сперва за дальностию, а потом за великим снегом и бураном. Злодеи в вышеозначенных толпах за рекою Яиком стояли до самой темной ночи; после сказывали, якобы часу в 8-м или 9-м вечера слышны были там на степи три или четыре выстрела из пушек; но из города по сим примеченным обстоятельствам никакой высылки и проведывания учинено не было. - 21 числа, за великим сего числа бывшим туманом, с злодейской стороны ничего усмотреть было не можно; только слух пронесся в городе, якобы вчера за Яик выезжавшие злодеи ездили для встречи посланных в Илецкую Защиту своих сообщников, и будто б оные, бывши там, тою Защитою подлинно овладели, а предводителем-де был у них вышеупомянутый ссылочный Хлопуша.

85) С 22-го по 27 число было спокойно, а того числа злодеи в немалой партии подбегали к городу, но не получа никакой удачи, пушечными с вала выстрелами отражены и возвратились в гнездо их. С городовой стены выпалено в них из пушек с ядрами 1, да с картечами 1 заряд; а 28-го и 29-го было спокойно.

К тем с 22-го по 29 число из приватных записок в прибавление принадлежит сие, что 22 числа, поутру часу в 6-м, слышны были в Бердской слободе три выстрела пушечных, из-за чего и признавали: не будет ли в сей день от злодеев двоекратное устремление к городу, которое и было сперва поутру часу в 10; людства их было тут до 100; подъехав они к тому месту, где навоз вываливают, остановились, и человека два, три, поехав ближе к городу, повесили на палке мешечек с письмами; тут были партикулярные письма, все распечатанные, и несколько пустых распечатанных пакетов, подписанных рапортами и сообщениями, знать в том виде, дабы знали в городе, что они имеют способы всех отправленных отсюда и сюда курьеров перехватывать. Между оными найдено еще злодейское письмо, наполненное самых ругательных и пьяных выражений, с угрозами губернатору, ежели город в их руки не будет отдан. После полудня часу во 2-ом еще оказались они злодеи, выезжающие из-за Маячной горы к кирпичным сараям: было их всех в разных небольших толпах от 70 до 80 человек, из коих человек до 10-ти выезжали ближе к городу, а потом для переговора с ними и выслано было из нерегулярных людей человек до 20-ти; но как в толпы их с вала от водяных ворот сделали выстрелов до 50-ти, и одно ядро легло под самой толпой, и снег сильно всбросило (некоторые сказывали, что убито им один или два, а другие сие отрицали), то все они и начали отдаляться, а потом немного постояв на одном месте, и отъехали в Берду. Выехавшие из города уверяли, что при сем случае предводитель злодеев Пугачев сам был, и якобы он вчерашнего числа с малым людством возвратился в Берду. Ввечеру и ночью разъезжавшие на той стороне реки Яика башкирцы и татары, сообщники злодеев, наехали на бывших там городских рыболовов, коих они хотели забрать и увести в Берду; рыбаки, для спасения своего, сказали им, что они сами давно желают там быть, и советовали, чтоб забрать еще неподалеку от них находящихся рыбаков же. И как злодеи за оными в ночную темноту поехали, а при сих оставили одного ясачного татарина, с тем, чтоб он гнал их в Берду, ибо те рыбаки старые и малолетные: то будучи они с тем татарином на дороге и усмотря, что он, слезши с лошади, за усталостию ее шел пешком и был только один, то дав ему удар пешнею и связав его, привели в город с имеющеюся при нем лошадью и отдали под караул в Губернскую канцелярию. - 23-го чрез допрос вышеозначенного ясачного татарина уведомлено в городе, что предводитель злодеев Пугачев к находящимся в Берде сообщникам его подлиняю приехал, но в таком малолюдстве, что возвратилось с ним не более 10-ти человек; был-де он под Бузулуцкою крепостью, для воспрепятствования походу следующих к Оренбургу команд, от коих он при неоднократных сражениях разбит, и имевшаяся при нем артиллерия отнята, да и сам он якобы едва спасся. Слух о завладении Илецкой Защиты ходившими тут злодеями, и что у них предводителем тут был часто упомянутый ссылочный Хлопуша, как оным татарином, так и от многих еще подтвержден: по завладении-де сею Защитою всем им злодеям тамошние ссылочные немало способствовали, оставили они злодеи свой там караул, офицеров-де тамошних они побили кроме одного (коего имени он татарин не знал показать), да и сего оставили они вживе по просьбе тамошних рабочих ссыльных. Из поехавших сего числа за сеном слуг несколько человек позади Нежинского редута злодеями захвачено и увезено.

86) На 24-е число в ночи бежал в злодейский лагерь один яицкий казак, а поутру выбежал от злодев канонер, по прозванью Макаров, имевший в городе жену и детей. Он командирован был отсель с бригадиром Беловым и по разбитии его Белова с командою захвачен злодеями, и находился у их всегда при пушках. Чрез допрос его известно стало, что злодей Пугачев возвратился в Берду в предварившую пятницу только в 10 человеках; ходил он с сообщниками своими тысячах в трех и более на-встречу следующих в Оренбург команд, из коих с одною идущею сюда под командою г. генерал-маиора Мансурова, имел он сражение между Бузулуцкую и Тоцкою крепостями. Сия-де команда, имея не малое число военных людей на лыжах, завела их низкими местами так, что они, зашед с тылу злодеев и прочих, так их притеснили, что едва не все они остались или побитыми или переловленными; сам-де он Пугачев спасся уходом, как выше значит, с малолюдством; о чем-де он Макаров известен от тех прибывших с ним людей; третьего же дня, то есть в субботу, выезжал он Пугачев с сообщниками своими сам для осмотра мест, где ему во время приступа к городу сделать свои батареи, и намерение-де полагал в сегодняшнюю или в завтрашнюю ночь, а конечно уже на сей неделе, всеми ныне при нем имеющимися силами приступать к городу; об Илецкой Защите подтвердил он Макаров почти всё то ж, что вчера пойманный татарин в допросе своем показал. Провианта-де предводитель злодеев Хлопуша ничего с собою оттуда не привез, забрал-де только тех людей, коих они в своих злодействах потреблять могут, а прочих всех также и стариков, оставил он Хлопуша там; но Пугачев якобы весьма злобился за то, для чего без ведома и без приказа его сие место разорили, к чему он никогда намерения не имел, почитая его нужным государственным делом. По имеющимся-де у злодеев известиям, генерал-маиор Фрейман якобы и поныне находится еще в Бугульме для прикрытия тамошней стороны, а вышеозначенная-де по Сакмаре реке следующая команда, у коей командиром генерал-маиор Мансуров, может сюда прибыть не прежде, как разве на первой неделе поста; сообщники-де его Пугачева более советуют ему, чтоб итти против оной команды еще, но он не согласуясь, уверяет их, что она и без того в руки ему достанется. Провианта-де запасенного ничего у них нет, а довольствуются больше привозимым с новой Московской дороги из уезда, который высылают оттуда нарочно посланные туда злодеи, а для вольной продажи, по причине многих грабительств, весьма-де уже мало привозят. Пушек разных калибров за утратою поныне еще имеется у них в Берде до 70-ти, но в том числе не малая часть малых и неспособных, взятых с заводов; порох и ядра имеют они забранные с разных заводов, и в том он Макаров не признает еще быть оскудению. Способ к уходу своему нашел он чрез сие, что выпросился якобы для печения хлебов в Черноречье, а оттуда и пробрался он сюда, и будучи ночною порою, низменными местами, но с привеликим затруднением.

87) На 25 число в ночи хотя и ожидали злодейского приступа к городу, но оного не было, да и чрез весь день со стороны их ничего не примечено. Самый их главный ертаул или форпост столь малолюден казался. что не более трех или четырех человек при оном находилось. - 26 числа со стороны злодеев ничего ж было не видно и не слышно, а 27 числа по резолюции г. губернатора выпущены за город байрекинский торговый татарин Аит Усеев (провиантский и соляной подрядчик) с сыном его Абсаломом и с их семейством, да бывший переводчик Мансур, и еще разные татары, всех навсё до 40 человек, по их прошениям, чтоб им как-нибудь пробираться в их жительства чрез Бердскую слободу; они под оною слободою встречены были злодеями, коих примечено было человек до 30-ти, кои, окружа их, спустились с ними с той слободы; трое из оных злодеев, поехав ближе к городу, кричали, чтоб выслать к ним из города торговых людей больше: они-де нам надобны, угрожая приступом к городу, а при том ругаясь, кричали, что-де городских мы ваших капканов (о коих выше сего упомянуто) не боимся: они-де нам вредить не могут, сколько б их расставлено ни было. Часу в 9-м после полудня ушли с вала к злодеям один солдат, да татарин, почему и выпалено было с вала раза при из пушек, а чрез то в городе многие были потревожены; в 12 часу после полудня якобы примечены были позадь Черноречья ракеты, по догадкам признавали оные пущенными от следующих к Оренбургу команд, что якобы и вчерашнего числа ночью примечено. - 28 числа после полудня выезжало злодеев на степь человек до 20-ти, из коих двое, приближась несколько к городу, повесили на палке мешечек, в котором, сказывали, что положены были письма: они потом хотя и взяты были в город, но содержание их было неизвестно. А чтоб злодеи пустыми и возмущающими народ угрозами близко к городу не подъезжали, для того выпалено по них из двух пушек, почему все они назад и отворотили. После полудня выбежал от злодеев оренбургский казак, Жмуркин, захваченный ими в Илецкой Защите, где соль добывают, который сего ж вечера в губернаторской канцелярии и допрашиван. Часу в 10-м вечера позади Черноречья якобы еще примечено было пушечных ракет до 50-ти, а притом говорили еще, что злодеи, усмотря ракеты, пущенные сей ночи в городе, и у себя в Берде бросали головни, в том виде, чтоб оные почтены были за их ракеты.


Часть VII. - Продолжение Оренбургской осады, бывшие на злодеев из города вылазки, приступы самозванца Пугачева и сообщников его к Оренбургу и другие приключемия марта с 1, апреля по 7 число 1774 года.
NB. Понеже экстракт или журнал губернаторской канцелярии чрез весь сей март весьма уже кратко сочинен, и состоит только в трех листах, того ради рассудил я весь оный внесть здесь напереди, не разделяя показанных в нем чисел, внесением под оные дополнения из приватных записок и известий, как то выше сего чинено; а под тем внесены будут сряду и оные записки, продолженные по 6 число апреля, которым Оренбургское осадное время кончилось.

88) 1 числа марта злодеи в близость города против пушечного двора в некотором количестве для переговорки подъезжали, но учиненными с городовой стены выстрелами из пушек прогнаны. Со 2-го по 7 число было спокойно; только между тем по полученному от г. полковника Демарина рапорту о медлительном доставлении в Озерную крепость г. генерал-маиором Станиславским для отправления в город Оренбург провианта, предложено к помянутому генерал-маиору и к нему Демарину: первому, чтоб он из того провианта достальной, как возможно, старался отправить и тем здешную крайность уменьшить; а Демарину, чтоб и он скорейшим того провианта доставлением содействовал; причем и к г. генерал-поручику и кавалеру Декалонгу, в следствие прежних неоднократных о доставлении сюда из Исетской провинции провианта, ежели далее не можно, то хотя до Орской крепости сообщено.*

С 7-го по 23 числа марта было спокойно, а последнего числа, чрез выбежавшего из злодейской толпы яицких казаков сотника Логинова уведомленось, что корпусом войск ее императорского величества, под предводительством г. генерал-маиора князя Голицына, на искоренение сей злодейской толпы следовавшим, сам злодей, тысячах в девяти, в Татищевой крепости засевший, разбит и только сам-пят с ним Логиновым нашел случай убежать в гнездо свое, в Бердскую слободу, стараясь притом, как сверх его Логинова, и выбежавшие уверяли, со всею своею кучею принять другие к укрывательству своему меры; однако ж чрез высланную от губернатора в Берду, за неимением конницы пехотную, человеках в 600 команду будучи приведен в крайнее замешательство, единственно с верными ему человеками в двух тысячах, забрав лучшее имущество и десять пушек, бежал чрез называемый Общий Сырт, и шатается в степи; а между тем объявленная здешняя команда, заняв Бердскую слободу, тотчас получила оставшихся от него разного сорта, в том числе и вновь на заводах им Пугачевым по своей моде налитых, с пятьдесят артиллерийских орудий с припасами, да несколько провианта, которым как и подвозным при корпусе гарнизон и гражданство возымели некоторое удовольствие, да и пленников разного звания людей, оставшихся от него злодея, к той здешней команде пришло и явилось до 1000 человек; а на 24 число и от г. генерал-маиора и кавалера князя Голицына получено сообщение, что он с вверенным ему корпусом достиг до Татищевой крепости и выше писанное злодейской толпе поражение учинил, в коей-де, по объявлению пленных, было менее девяти тысяч выбранных и отчаянных злодеев, причем-де их побито до двух тысяч, да в плен взято 3000 человек, и 36 орудий в добычу получено, только-де сам злодей Пугачев мог от того уйти, потому что кавалерия, за усталостию лошадей и от форсированного марша и глубоких снегов, как и продолжительного сражения, не могла сего беглеца достичь, хотя преследование было 20 верст. Получа сие уведомление, губернатор тотчас не оставил для сведения сообщить к гг. генерал-поручику и кавалеру Декалонгу и генерал-маиору Станиславскому, да к полковнику Демарину, равно и в другие места предложил, а притом, по требованию означенного г. генерал-маиора князя Голицына, для примечания и преграды пути его злодея, учреждены от Оренбурга до Рычковского хутора, близ Татищевой крепости имеющегося, и между Сеитовой слободы, Берды и Сакмарского городка, далее ж и по новой Московской дороге до деревни Беккуловой, из казаков и сеитовских татар разъезды; сверх того о поимке его злодея, с обещанием от его сиятельства г. генерал-фельдмаршала и кавалера графа Захара Григорьевича Чернышева, кто оное учинит, дачи в награждение 10,000 рублей, во всех местах публиковано, и хотя губернатор, к пресечению злодейских предприятий, вышеписанную преграду чрез разосланных, сколько собраться могло конных нерегулярных с несколькими пушками учредил, но, к крайнему прискорбию, услышал чрез посланного от него к Сеитовой татарской слободе к привозу в город провианта нарочного татарского старшину, помянутый злодей со всею толпою, которая следовала, шедши во всю ночь целиком, миновав новоразосланные пикеты, пришла в ту Сеитову слободу, от которой виден был местах в трех пожар; следовательно и заключается, что более стремление его злодея клонилось внутрь Башкирии; а как, по неимению конных войск и по ослаблении от продолжавшихся блокады и голода пехоты, поимку учинить был отсюда не в состоянии, наипаче ж, что и внутри было не без опасности, то реченному г. генерал-маиору и кавалеру от 27 марта сообщено и прошено, дабы благоволил он к преследованию того злодея поспешествованием вверенных ему войск не оставить; между чем помянутый злодей, не находя к укрывательству своему прибежища и учиня в Сеитовой слободе татарам разного рода злодейства и набрав тотчас из окольных мест в толпу свою разного звания людей, то есть, башкирцев, заводских и помещичьих крестьян и прочих тысячи с четыре, засел было в Сакмарский казачий городок: однако в оном поспевшим по вышеписанному сообщению в команде реченного г. генерал-маиора и кавалера деташементом* атакован и совершенно разбит. И так вся его изменическая толпа сколько захватом живых, а не менее и побитием, совсем истреблена: только сам он злодей с малым числом сообщников его паки укрылся и бежал в Башкирию, где однако ж отправленными за ним легкими войсками преследуется; а к тому и пришедшие в раскаяние старшины к поимке его общим увещанием побуждаются, и уповательно ими упущен не будет, а чрез то и прежнее народное спокойствие и тишина совершенно восстановиться может, в рассуждении которой губернатор по должности своей всевозможно упражняется. И так теперь город Оренбург, по одержанной под предводительством помянутого г. генерал-маиора и кавалера войском над злодеем совершенной победе, от угрожаемой опасности и тесноты получил свободу, и граждане тем вящше обрадованы, что от шести-месячного страдания в пропитании достигли вдруг старанием его г. генерал-маиора и кавалера хлебного, хотя не изобильно, но некоторого удовольствия, а горнизон полного трактамента. Сие есть всё то, что в журнале губернаторской канцелярии внесено; здесь в дополнение его вносятся беспрерывно уже приватные записки и известия, по самое окончание оных, следовательно и Оренбургской осады.

89) На 1 число марта с вечера слышны были в злодейском лагере три или четыре выстрела пушечных. Из допроса вышеозначенного казака Жмуркина слышно было следующее: злодеи в Илецкой Защите приступ сделали на рассвете дня; во время утрени подошли они с той стороны, где добывание соли происходит, овладев всеми дворами, в которых живут своекоштные, кои подошли почти к самому оплоту той Защиты, от которого они в Защиту из имевшихся при них пушек и ружей стрелять стали. Находившаяся там регулярная и нерегулярная команда хотя несколько и стала было обороняться, но превосходному злодеев людству долго противиться не могла, а особливо когда содержавшиеся в командах скованные ссылочные выводились, командовавший-де там капитан Вирачев скоро был ранен в ногу и отлучился в квартиру, а злодеи, сообщась с теми ссылочными и ворвавшись в Защиту, овладели всем; помянутого капитана Вирачева и бывшего в команде его подпоручика убили до смерти, а находившегося с стороны Соляного правления при добывании соли капитана Ядринцова, хотя-де и намерены они были повесить, но тамошние своекоштные предводителя их ссылочного Хлопушу упросили, а особливо уговорили его к тому жена и сын оного Хлопуши, давно уже в той Защите жившие, оставить его живым, почему он и не умерщвлен, а потом остригши ему Ядринцеву волосы по-казацки велел-де он Хлопуша быть ему там атаманом или сотником. Хлеб, имевшийся в тамошних магазинах, роздали они весь ссылочным, а часть якобы взяли из него и с собою. Тамошнюю регулярную команду, коей было не более 70-ти да казаков около 120 человек, забрали они злодеи и привели в Берду, а из ссыльных взяли одних тех, кой моложе, крепче и намерениям их надобны, престарелых же и дряхлых всех оставили там; из пушек увезли три или четыре, да пороху около 20 пуд. Всех злодеев в приезде туда было от 6-ти до 7 сот человек. По допросу того ж казака Жмуркина, слышно было, якобы предводитель злодеев намерение свое приступить к городу отменил, а вместо того положил отправить из находящихся при нем людей разные партии против идущих к Оренбургу войск; да и примечено было, якобы две злодейские толпы пошли к Черноречью, каждая людством сот по пяти человек; впрочем неизвестно, по какому сумнительству или подозрению оный казак Жмуркин не освобожден и в дом его не отпущен, но удержан был, при Губернской канцелярии под караулом.

90) 2-го числа вышли от злодеев один сержант Бирского баталиона, оставшийся после полковника и коменданта Чернышева, да двое гарнизонных солдат, в том числе один захваченный при последней из города высылке; от них слышно было, что предводитель злодеев отправил немалый обоз на низ с разными своими и сообщников своих пожитками, а куда, не знают, а вчера-де после полудня прибыло к ним из Яицкого городка тамошних казаков и калмыков с их женами и с детьми около тысячи человек, якобы для того больше, что, за непривозом туда хлеба, не стало у них провианта. Все они шли по за-Яицкой степи, и реку-де Яик перешли близ Черноречья. Еще сказывали они, якобы и в Бердскую слободу подвоза хлебного ныне нет. Часу во втором по полудни выезжало злодеев около ста человек на Маячную гору, где постояв они недолго, возвратились опять в Берду; сего ж числа после полудня выпущено за город для сбережения хлеба восемь человек касимовских и других татар; сказывали, что послано с ними к злодеям от г. губернатора увещательное письмо. Еще носился слух, будто б трое или четверо яицких казаков, ходя по валу, считали расставленные около города пушки: почему, как подозрительные, отданы они под караул. - 3-го числа ничего особливого примечено не было, и злодеев, кроме малого числа, на их ертауле было не видно: только уверяли за-подлинно, что предводитель злодеев Пугачев, будучи в Яицком городке, женился на одной девке, дочери тамошнего казака и кузнеца, называемой Устиньей Петровой, которую знающие люди почитали за великую тамошнюю волокиту,* и для сего-де у всех его сообщников великая была там попойка с пушечною пальбою, а то ж делали и здешние злодеи по получении об оном ведомости. Еще говорили, якобы в прошедшую ночь слышно было в Бердской слободе несколько пушечных выстрелов, будто бы видны были за Чернореченскую крепость пушечные ракеты; в соответствование чего здесь в городе пущено было их 6 ракет. - 4 числа поутру видно было едущих к городу от Бердской слободы человек до пятидесяти; но они, не подъезжая близко к городу, постояв на степи немного, возвратились назад. Еще сказывали, якобы три злодейские толпы видели едущих одна к Черноречью, а другая к Губернаторскому хутору и на тамошние Сырты, а третья будто бы шла к Сакмарску чрез Сырт и пробиралась к Красногорской крепости; да и была молва в городе, что предводитель злодеев из Берды отлучился к Яицкому 20 городку, или на-встречу следующих к Оренбургу команд, а налеред-де себя отправил он свой багаж в помянутый городок. В 9-м часу вечера пущено было 4 ракеты, а потом во 2-м часу по полуночи якобы примечены были и позади Черноречья четыре ж ракеты.

91) 5 числа ничего особливого не примечено, кроме сего, что одна толпа злодеев, в двух или в трех стах человеках, во 2 часу пополудни, шла по той стороне Сакмары реки к Каргалинской слободе, - догадывались, не были ль то башкирцы, пошедшие от злодеев в свои домы; о предводителе злодеев подтверждали и сегодня, что он из Берды отлучился, да и ертаул тамошний поутру только в трех или в четырех человеках казался. - 6 числа поутру выезжало злодеев на Маячную гору человек около ста; но все они, постояв тут немного, возвратились назад к Берде. - 7-го числа поутру и до полудни, за бывшею непогодью, ничего усмотрено не было; а после полудня в 4-м часу пришли на лыжах из Верхней-Озерной крепости 4 казака; по приезде их уведомленось, к великому обрадованию городских жителей, что прибыло уже в ту крепость из Орской крепости два обоза, за провожанием легких команд, и еще обоз оттуда ожидается, и как придет и непогодь позатихнет, то станут оттуда отправлять провиант и в Оренбург.* - 8-го числа после полудня, по причине хлебного недостатка, выпущено за город татар и разных рабочих людей 151 человек, кои все пошли прямо к Берде; навстречу им выехало злодеев человек со 100, между ими ж находился один оренбургский казак, захваченный в Илецкой Защите. Сей, отделясь от злодеев, вознамерился бежать в город, за которым погнался было один злодей из яицких казаков, который почитался за наездника и был свойственный находящемуся в городе войсковому старшине Мартемьяну Бородину; но потому, что он был очень пьян, из города ж выпущены были, в числе вышеозначенных людей, два оренбургские казака, с тем чтоб им побывать у злодеев в Берде, а оттуда выдти в город с надобными об них известиями; которые, усмотря удобный случай к поимке оного злодея, и соединясь с тем бежавшим в город оренбургским казаком, его поймали и привезли в город; чрез сего выбежавшего и того пойманного злодея заподлинно уведомились, что начальника злодеев в Берде нет, а уехал-де он на низ. Но как оный яицкий казак безмерно был пьян, то за тем сего числа и не допрашиван. - 9-го числа поутру вышло из злодейского лагеря 5 человек, в том числе один оренбургского гарнизона капрал Добрынин, бывший в команде бригадира Билова; чрез них и чрез допросы вышеозначенных слышно стало в городе, что начальник злодеев, взяв с собою отборных людей около 2000 человек и 10 лучших артиллерийских орудий, из Берды уехал, а куда, о том точно не знают; некоторые-де признают, что он пошел на-встречу следующим к Оренбургу войскам; другие думают, что пошел в Илецкий городок, куда-де он все свои пожитки наперед послал; а иные еще мнили, якобы он совсем на утек пошел, а куда, неизвестно. Пред отбытием-де своим, в ночное время, приказал он задавить из главных и войсковых своих начальников полковника Лысова, который его злодей при разделе добычи, помянутый Лысов тот самый, который при нем и без него все воинские наряды и распоряжения делал, да и в войске Яицком был он не без знати, за тем-де днем и публично умертвить он его не отважился; * между всеми-де в Берде находящимися злодеями, якобы началось и происходит несогласие; часто случаются смертоубийства, а суда и расправы за то никакой нет. После полудня, часу в 3-м, выбежал еще от злодеев оренбургский казак, прозванием Пермяков; он послан был от г. губернатора в Верхнюю-Озерную крепость с письмами, и захвачен злодеями назад тому недель шесть, сказывал, что с ним сего дня после обеда бежало было еще пять человек, но оных, нагнав злодеи, возвратили назад, а он, имев под собою лошадь по-лучше, уехал вперед и спасся от их поимки; более ничего невозможно было увидеть, потому что допросы выбегающих от злодеев, пойманных, со вчерашнего дня начали производить, и оных людей содержат в губернаторском доме, а не в Губернской канцелярии.* - 10-го числа, кроме малолюдного злодейского ертаула, под Бердою ничего примечено не было; чрез вышеозначенных же выходцев и пойманного злодея, пронесся чудный слух, якобы в помянутой слободе, при которой в буераках находится великое множество мертвых тел, побитых и удавленных злодеем, оказываются частые привидения, и тревожат их обличением о своей невинности и о их варварствах, да и требуют погребения тел своих в землю; а за тем-де злодеи в ночное время и за водою на реку Сакмару, не только по одиночке, но и малолюдно уже не ходят, да и во снах-де оным злодеям с такими представлениями кажутся. Однажды, якобы, так они в ночное время чрез то встревожились, что возмечтав, будто наступают на них военные люди, стреляли из пушек. Ежели сие справедливо, то без сомнения происходило в них от воображения, в рассуждении многих их злодейств, чему движение их совести и всегдашнее пьянство наибольшею могло быть причиною. - 11-го числа до полудня ничего особливого не примечено; а после полудня несколько злодеев приехало в разных толпах от Чернореченской крепости в Бердскую слободу; но всех их признавали не более трех или четырех сот человек; притом сказывали, якобы еще и вчера такие ж толпы и оттуда ж едущие были видны; догадывались, не после ль сражения с идущими к городу командами оные толпы возвращались назад, или то были 6ашкирцы, возвращающиеся в домы свои.

92) 12-го числа ничего было не видно, кроме сего, что со стороны Чернореченской крепости и сегодня от 50-ти до 60 человек примечены едущие в Берду. - 13-го числа- то только слышно было, что выезжало злодеев на Маячную гору от 10 до 15 человек, и тут постояв немного, возвратились назад в Бердскую слободу. - 14-го числа, за бывшим снегом, видеть ничего было не можно. - На 15-е число в ночи вышли от злодеев один артиллерийский капрал да канонер, захваченные к ним в команде покойного бригадира Билова, да 4 человека из дворовых людей; чрез них слышно стало в городе, якобы предводитель злодеев имел двоекратное сражение с идущими к Оренбургу передовыми командами, разбит, и пошел было на утек к Илецкому городку, с намерением пробраться оттуда на Яик, но на переходе-де его отправлена одна команда из Ново-Сергиевской крепости прямою дорогою к тому городку, которая его в оном атаковала, и держит тут в осаде до прибытия другой команды, туда ж следующей из Яицкого городка, а передовые-де войска вступили якобы уже в Татищеву, в Нижнюю-Озерную и в Рассыпную крепости, и так оный злодей со всех сторон стал окружен; отсюда из Берды хотя-де он и требовал в подмогу артиллерии, но оная-де к нему не послана, затем, что дорога уже заперта и проехать не можно; в лагере-де злодейском, то есть в Берде, в пропитании все люди претерпевают крайнюю уже нужду, и подвозу хлебного ни откуда нет. Пред полуднем видно было идущих из Бердской к Каргалинской слободе человек до 500; признавали их за башкирцев, пошедших в Башкирию, в свои домы. На Маячной горе появилось злодеев человек от 10-ти до 15-ти, с одною значкою, которые, немного постояв тут и выпаля несколько из ружей, уехали в Берду. Догадывались, что они выезжали для какого-нибудь присмотра; еще сказывали, что в Бердской слободе слышно было несколько пушечных выстрелов: признавали, что то чинено элодеями по причине великого имеющегося у них пьянства. - 16-го числа, перед утром, выехал из злодейских рук Московского легиона корнет Пустовалов; он и еще два офицера отпущены были из оного легиона, по их прошению, в домы их, и едучи из Симбирска к Кичуйскому фельдшанцу, близ оного перехвачены в Берду 1-го числа января; предводитель злодеев сперва велел было их умертвить, но отведен от того его сообщниками, и так-де он приказал их остричь, сказав, чтоб они служили ему верою и правдою; товарищи-де его находятся в Пречистенской крепости в ведомстве поручика Шванвича, который определен там от злодея атаманом, а он Пустовалов находился в Берде, и на сих днях послан был в Чернореченскую крепость для печения хлебов, которые испекши там, умыслил с имевшимися при нем двумя солдатами и один слугою уехать в Оренбург, да и приехали к городу на двух лошадях с тем хлебом, который она, будучи в Берде, заготовили. Поутру вышли еще оттуда казачий капрал, захваченный злодеями в Илецкой Защите сам-третий; были они там для печения ж хлебов, которые с собою ж на салазках и привезли; чрез них подтвердилось вчерашнеео Пугачеве известие, что его в Берде подлинно нет, и что он, по разбитии его от следующих к Оренбургу команд, ушел к Илецкому городку и там атакован. В Бердской слободе главными имеются яицкий казак Шигаев, вышеупомянутый ссылочный Хлопуша, оренбургских казаков сотник Подуров, который у злодеев произведен полковником, да оренбургских же казаков недавно бежавший туда из последней в Илецкую Защиту посылки казак Семьянов, великий вор и конокрад; они, получа ведомость о приближении войск (которые-де сегодня или завтра заступят в Татищеву крепость), послали от себя в Чернореченскую крепость, чтоб тамошние их сообщники все приезжали к ним, да и видно было сего числа, что оттуда в Берду не малые обозы шли; вчерашняя-де пушечная пальба, слышанная в Берде, была у злодеев для пробы полученных ими с завода новых пушек и хотя-де у них пушек еще не мало, но пороху и снарядов не довольно; приближение войск слыша, хотя они и боятся и намерены сопротивляться до последней своей погибели, но между тем-де, имея у себя много вина, находятся они во всегдашнем и безмерном пьянстве. Сего ж числа на базаре начали продавать печеный хлеб в 25 коп. и в 20 коп. фунт, а прежде, как выше под 9-м числом сего месяца из приказа г. губернатора значит, продавали его от 30 до 40 коп. фунт.*

17-го числа, за великою непогодью, ничего видеть и слышать было не можно; а ввечеру выбежали от злодеев два человека оренбургских казаков, но что они показывали, того узнать было не можно; сие только слышно было, что они из тех четырех человек, которые посыланы были от г. губернатора для проведывания следующих к Оренбургу войск, и перехвачены были злодеями под Бузулуцкою крепостью, не дошедши до оных войск верст за 10. - 18-го числа поутру вышло из злодейского лагеря три человека солдат, один губернской Тобольской роты, другой здешнего и третий Верхояицкого баталионов: от них и от вчерашних выходцев подтверждено, якобы передовые следующие сюда войска приближаются, или уже и вступили в Татищеву крепость.* 19-го числа поутру выезжало злодеев из Берды человек с 15, из коих один, подъехав ближе к городу и повеся на палочке мешечек, возвратился к своим товарищам, а потом и все они назад уехали. Признавали, что в оном мешечке положены были какие-нибудь письма, но о содержании ничего было не слышно.* После полудня часу в 3-м выбежали из Берды сержант Симбирской губернской роты, сержант Симбирского баталиона и один солдат; оных, не ведая их, ничего и ни с кем говорить, отвели прямо в губернаторский дом для допросов; однако ж пронесся слух в городе, якобы предводитель злодеев, во вторичном разбитии следующими в Оренбург командами, только в семи или осьми человеках вчера возвратился в Берду, и бывшая-де при оном артиллерия вся у него отбита, а оные-де команды все и со всех сторон приближаются к Оренбургу. 20-го числа поутру усмотрены были три ертаула злодейские, один обыкновенный при Бердской слободе на Сырту, другой на Маячной горе, а третий за Сакмарою рекою на Сыртах, и слышны якобы были в помянутой слободе три пушечные выстрела, а затем в 10-м часу поутру пошли великие толпы и обозы злодейские к Чернореченской и далее за оную крепость; догадывались, что предводитель злодеев с лучшими своими сообщниками пошел еще на встречу идущим к Оренбургу командам, или уже и вовсе на утек. - 21-го числа, для узнания о числе оставшихся в Берде злодеев, была из города высылка яицких и оренбургских казаков и калмыков: всех их было до 600 человек пеших, и при них семь пушек, которые везены были на санях пешими ж людьми. Сия высылка выступила из города часу в 10-м поутру, и отошед версты с полторы, остановилась; злодеи долго не оказывались, а наконец вышло их из Берды около 2000 человек, на то место, где у них обыкновенный ертаул; но как имевшиеся при городской команде лыжники, человек около 20-ти пошли к ним и пешие все понемногу туда ж стали подвигаться, то все злодеи спустились назад к Берде, а потому и городские возвратились назад. - 22-го числа ничего особливого не происходило; носился только слух, якобы вчерашнего числа после полудня бывшими на рыболовстве людьми слышна была около Татищевой крепости пушечная пальба и будто б около полуночи видели в той стороне пущенную ракету, чему в соответствование и в городе три ракеты пущены. Еще пронесся слух, якобы сего числа вышел от злодеев один казак: но подлинно про то узнать было не можно.

93) 23-го числа, сей воскресный день, из всех бывших во время злодейской осады знаменитее и благополучнее был следующим происшествием: поутру из Берды проехал находившийся меж злодеями бывшего Яицкого войска старшины сын, сотник Логинов, с 4 яицкими ж казаками, пребывающий всегда при г. губернаторе и употребляемый им при разных его распоряжениях оренбургский купец Гаврила Крестовников сказывал, что он Логинов прислан от находящегося у предводителя злодеев первым ныне начальником, старшины Шигаева, с тем уведомлением, что Пугачев, по разбитии его генералом князем Голицыным, вчера ввечеру только сам-четверт приехал в Берду, и сей день объявил еще поход, а потому и стали-де уже все сообщники его убираться на воза, а он Шитаев согласился уже с некоторыми людьми, чтоб, между тем, связав его Пугачева привести в город, и для того б так скоро, как он Логинов приедет в город, потом донесет, дать бы к ним в Берду сигнал тремя пушечными выстрелами, не мешкав; почему он к тому своему намерению и приступит; сей сигнал, по приезде оного Логинова в город, не прежде, как часа чрез два, и учинен, а с той поры и начался выход находившихся там людей великими толпами на лошадях верхами, на санях и на дровнях, с разным их имуществом, а многие везли с собою хлеб и сено, большая ж часть шла оттуда пешие, в том числе были женщины и ребята, всех навсё чрез весь день вышло оттуда до 800 человек для занятия оной слободы. После полудня командирован был туда осьмой легкой полевой команды командир секунд-маиор Зубов, с нескольким числом егерей, яицких и оренбургских казаков, которые в ту слободу без всякого сопротивления и вступили; он нынешний день выслал оттуда пушек разных калибров 18, с принадлежащими к ним пороховыми ящиками, в том числе один единорог и один дробовик, да денег, найденных в дворе Пугачева, семнадцать бочек медною монетою, на перечет по объявлению помянутого Зубова немного больше 1700 рублей; о предводителе ж злодеев носился слух, якобы он и ссылочный Хлопуша, которого он назвал у себя полковником, были связаны в том намерении, чтоб вести их в город, но сообщники-де его, яицкие казаки и заводские крестьяне, будто б усилясь, обоих их развязали, и он-де Пугачев, взяв с собою десять самых лучших артиллерийских орудий, пошел на утек, имея при себе людей около 2000 человек; намерение-де положил сперва итти на Общий Сырт, а потом горами пробраться б ему на Самару реку, а оттуда к Волге, или на Яик; однако ж-де бывшего атамана подполковника Бородина зять, находившийся в руках злодейских, сам-четверт поскакал о дву конях к находящимся в Татищевой крепости генералам, чтоб их об уходе его Пугачева из Берды уведомить; о часто помянутом же ссылочном Хлопуше сказывали, якоб он, вместо того, чтоб с предводителем злодеев неразлучно итти, поворотил с дороги в Каргалинскую слободу, где у него была жена и наворованные им в разных местах пожитки, но тамошние-де татары, поймав и связав его, посадили под крепкий караул в погреб, и что с ним учинить, о том требовали от г. губернатора повеления; а потому и посланы туда сегодня ж надежные люди, дабы его под крепчайшим караулом привезли в Оренбург.* Впрочем особливого примечания стоит и сие, что сей день поутру ржаный печеный хлеб продавали на базаре по 25 копеек фунт, ибо продавцы вышеозначенную цену от 30 до 40 копеек фунт понижать стали, узнав про идущие сюда команды, при коих, как говорили, очень довольно провианта; но видя оное благополучное происшествие, сей же день к вечеру в десять, в восемь и в семь копеек продавать начали.

94) 24-го числа привезен из Каргалинской слободы объявленный злодей ссылочный Хлопуша, и с ним сообщников из яицких казаков пять человек, да каргалинский татарин в помянутой слободе от злодея Пугачева главным учредителем; тут же приехало оттуда несколько из тамошних лучших татар, чтоб тем доказать ныне свою верность и усердие. Оттуда ж и из Сакмарска привезено было не малое число башкирцев и заводских крестьян, бывших в сообществе с Пугачевым, а из Берды посылано 20 артиллерийских орудий, в которую на сей день, якобы для наблюдения порядка, послан был с командою секунд-маиор Демидов, а бывшим там яицким казакам приказано переехать в Каргалинскую слободу. Между тем носился в городе слух, что в Берде городскими людьми учинены были великие грабительства и хищения, и якобы многие пожитки в руках злодеев находившиеся, разными людьми вывезены в город. На базаре поутру продавали хлеб в 10, а ввечеру был уже и в 3 копейки фунт.* От командующего генерала князя Голицына приезжали сей день нарочные с известием, что он, по разбитии злодеев, вступил в Татищеву крепость с находящимися при нем военными людьми, а потом с тем, чтоб за бежавшим из Берды злодеем в погоню и для пересечения ему дороги отправлены от него разные команды. - 25-го числа поутру прислано к г. губернатору от его сиятельства генерала князя Голицына с нарочными казаками сообщение, и слышно было от тех казаков, что злодей Пугачев пробрался к вершинам реки Сакмары на хутор находящегося при нем злодея оренбургских казаков сотника Подурова, который от него называется полковником и намерен-де он оттуда пробраться, оставя Переволоцкую крепость в левой стороне, на Ново-Сергиевскую крепость в чаянии пройти из оной в Илецкий городок, а степью пробираться на нижние яицкие форпосты в Кулагину крепость; людства ж при нем около 1000 человек; но лошади-де, от глубоких снегов и бездорожья, у всех уже приустали, для того и принуждены всю имеющуюся при них артиллерию бросить на дороге. За ним от помянутого г. генерала послан в погоню гусарский полковник с командою, который и вступил уже в Переволоцкую крепость, откуда по известиям далее будет следовать. Сей день, после литургии был в соборной церкви благодарный молебен, для освобождения города от злодейской осады, при коем и г. губернатор находился. На базаре продавали печеный хлеб от пяти до трех копеек фунт.

95) 26-го числа получено было от его сиятельства сообщение, что, для преследования злодея и для поимки его, во все стороны отправлены уже от него команды; а дабы он, обратясь, не прокрался в Башкирию, то требовал, дабы с здешней стороны оное предостеречь; почему и командировано было несколько казаков и каргалинских татар на Губернаторский хутор (от города только 12 верст) для примечания на тамошних высоких местах. Сего ж дня отправлены от г. губернатора в разные места нарочные, в том числе по Московскому и Уфимскому трактам, с уведомлением. что предводитель злодеев разбит и пошел на-утек, и чтоб почтовые станции по обоим оным трактам восстановить. Для осмотра положения Бердской слободы и для разных распоряжений, ездил в оную слободу г. генерал-маиор и обер-комендант Валленстерн с штаб и обер-офицерами; из оной также и из Каргалинской слободы и из Сакмарского городка вышло сей день несколько ссыльных, своекоштных и рабочих людей 17 человек, которые из учрежденной для сих дел у г. губернатора на дворе особой комиссии и присланы при билете для содержания в главное Правление оренбургских соляных дел. На 27-е число от командующего генерала князя Голицына приехало двое курьеров, один в ночи, а другой поутру; о содержании писем его то только слышно было, чтоб с здешней стороны, для пресечения злодею к уходу в Башкирию и далее прикрыть командами места от Чернореченской крепости к Сакмарску и дальше по большой Московской дороге. После полудня потревожены были в городе, а особливо поехавшие из города в Бердскую слободу тем, якобы предводитель злодеев Пугачев с хуторов Епанечкиных возвратился в Каргалинскую слободу, и учиня там лучшим людям убийство, три или четыре двора в оной слободе выжег; то ж якобы причинено им над некоторыми и в Сакмарском городке. Хлеб продавали на базаре мукою от 1 руб. и до 80 коп. пуд, а печеный продавали сперва по 3, а потом по 4 коп., но к вечеру, по причине вышеозначенных известий, продавцы его еще вздорожали и продавали уже по 7 коп. фунт.

96) На 28-е число ночью, приехав из Сакмарского городка тамошний атаман Донский с имевшимися при нем казаками, ко их послано было туда из города 50 человек; он отправлен был занять сие место и иметь там предосторожность, дабы предводитель злодеев не прокрался тамошнею стороною в Башкирию; по вышеозначенному его сиятельства сообщению, сей атаман сам сказывал, что посланные от него по большой Московской дороге до Мустафиной деревни, то есть к самому Уралу (со 150 верст от Оренбурга), никто из злодеев не видав, возвратились к нему; а вчерашнего-де числа послал он Донский в Каргалинскую слободу родного своего брата с одним казаком, для разведывания, что там делается, которые оба приехали туда в самое то время, как от злодеев передовые люди, человек до 80 или около 100 с четырьмя значками приехали в ту слободу (но тут ли был предводитель их Пугачев, оного они узнать не могли), и сделав в оной слободе тревогу, начали-де по всем улицам разъезжать, и из лучших-де тамошних богатых татар закололи копьями 4-х человек, и дворы их зажгли, имевшегося-де при брате его казака ранили копьем, а брат его Донского, повязав лицо себе платком, чтоб не узнали и притворясь, якобы он из той же злодейской толпы, начал с прочими скакать и кричать по улицам, а между тем и нашел случай спуститься на реку Сакмару, по которой прискакав в Сакмарский городок, подал ему атаману о всем том известие. Донский команду свою имел уже готову на оседланных лошадях, и укрывая оный случай, сказал тамошним казакам для вида, что он спешит для встречи идущего с войском генерала, к чему б и они вое изготовились; выехав же из города, поскакал он не прямою дорогою к Оренбургу, а к Чернореченской крепости, а оттуда на Мосоловские рудники, и подъезжая к оным, усмотрел за собою злодейскую погоню, человек до 200; но как-де он спустился там на реку Яик, то-де оная злодейская толпа, постояв на рудниках недолго, далее за ними не погналась и возвратилась назад, может быть за усталью лошадей, а он Донский рекою Яиком безопасно уже приехал к Оренбургу. Еще сказывал он, что в селе советника Тимашева, называемом Ташлой, стоит тысячи полторы или две башкирцев, которые-де тут ожидают предводителя злодеев, или что с ним сделается; по его Донского признанию, злодейское намерение состоит в том, чтоб, перешед реку Белую, убраться на заводы, или, переправясь чрез Яик, итти в Киргизскую степь, куда, по нынешней распутице, а потом, за великим разлитием вод, воинским командам гнаться за ним будет не можно. После полудня все люди в городе были встревожены тем, что около Бердской слободы, для предосторожности и примечания, не явится ли где злодей, никаких караулов и разъездов учреждено не было, а потом из возвратившихся в Каргалинскую слободу злодеев, как сказывали, человек до 800 или до 1000 нечаянно ворвались и причинили там многим смертоубийство, а многих увезли с собою в помянутую Татарскую слободу; бывшая тут с капитаном небольшая регулярная и нерегулярная команда, хотя было и вышла к городу, но злодеи, перехватя оную на дороге, с собою ж угнали: опасся только уходом наперед начальник оной команды, капитан Сурин; при сем самом случае тут же были и ехавшие в Оренбург от его сиятельства для занятия квартир и для своих надобностей капитан и с ним 12 человек гусар, еще капитан же Григорий Пыхачев из отставных от службы, взятый в команду г. генерал-маиора Мансурова, отставный же переводчик Матвей Арапов: злодеям удалось тут оного Арапова тяжко изранить, от чего он, по привозе в город, скоро и умер;* одного гусара закололи, а двое остались там в неизвестности; о помянутые капитаны и 9 человек гусар в город приехали благополучно: сказывали, якобы сам предводитель злодеев Пугачев туда приезжал, да яицких-де казаков было немного, большое число состояло из каргалинских татар и башкирцев, да и сакмарские казаки и несколько калмыков; какое ж число побито тут людей и сколько злодеями увезено, то узнать было не можно. Ввечеру ж от губернатора отдан был именный приказ, что оный предводитель злодеев прокрался назад в Каргалинскую слободу, и там побил и разграбил лучших людей, а оттуда-де устремясь и в Бердскую слободу, подкрался оный к ней нечаянно во время тумана; могло статься, что в оной слободе был туман: но в городе во весь сей день никакого тумана не было.

97) 29-го числа, известясь, что злодеи еще вчера Бердскую слободу оставили пустую, забрав всех бывших там людей в Каргалу, командировано туда несколько военных людей с одною пушкою, а притом послано было несколько подвод для забрания оттуда сена и для привоза оставшегося там хлеба, что беспрепятственно и учинено; в оной же слободе найдены скрытно находившиеся яицкие казаки, с тем намерением, чтоб кого-нибудь из городских отхватить и увести к предводителю их, в Каргалу, из коих злодеев трое пойманы и в город привезены; о предводителе злодеев слышно было, якобы он из Каргалинской слободы поехал сей день в Сакмарск, но ночевать-де хотел быть в Каргалу; между тем многие заподлинно уверяли, что до полудня и после половины дня примечены за Чернореченскою крепостью идущие туда команды, из коих ввечеру несколько гусар и в Бердскую слободу вступило. Во вчерашний злодейский в помянутую слободу набег побитых и увезенных злодеями служивых людей счисляли до 60-ти человек. - 30-го числа передовая армейская команда с г. полковником Хорватом Бердскую слободу заняла, с тем, чтоб отсюда итти к Каргалинской слободе; помянутый полковник к г. губернатору присылал от себя маиора, для изъяснения потребных ему обстоятельств, а о следующих сюда генералитетах было известие, что они ночевать будут в Чернореченской крепости; передовые ж их войска в оную крепость и вступили. Оставшийся в Илецкой Защите капитан Ядринцев, уведомясь чрез выходцев, что предводитель злодеев Пугачев с сообщниками его в Татищевой крепости разбит, прислал от себя в Оренбург из находящихся в оной Защите на годовой службе двух казаков на лыжах, коими как г. губернатору и в Соляное правление о обстоятельствах, когда и как оная Защита попалась в злодейские руки, кратко рапортовал, чему в дополнение от оных казаков в помянутом Правлении взята сказка, и при рапорте статского советника Рычкова представлена г. губернатору, с требованием от него повеления о восстановлении тамошних соляных работ; с оными ж казаками прибывши оттуда священник словесно объявил, что к сопротивлению злодеев употребили себя из находящихся там служивых регулярных и нерегулярных людей только 15 человек, а прочие-де все, по приближении их к оной Защите, передались к злодеям, и так-де оную Защиту спасти, по великому числу злодеев, никакими мерами было не можно. - 31-го числа его сиятельство, командующий генерал и кавалер, князь Петр Михаилович Голицын, обще с генералом-маиором Фрейманом, с полковниками князем Долгоруковым и Бибиковым, и еще с несколькими штаб и обер-офицерами, к великому обрадованию всех городских жителей, приезжал в Оренбург налегке, и отобедав в назначенной ему квартире, в доме директора Твердышева, с г. губернатором, после стола, помешкав тут немного, отправился назад в Берду, с тем намерением, чтоб завтра, нимало не упущая времени, для преследования предводителя злодеев, Пугачева, следовать ему с командами своими к Каргалинской слободе и к Сакмарску, где оный злодей с сообщниками его находится.

Апреля 1-го числа выбежало из Сакмарского городка двое башкирцев, да один казак, чрез которых известно стало, что предводитель злодеев, Пугачев, с сообщниками своими засел в старом Сакмарском городке а намерен-де, ежели не устоит против атакующих его войск, пробираться в Башкирию, куда-де от него и указы разосланы уже, чтоб башкирцы сбирались к нему, а в Каргалинской-де слободе оставлено от него небольшое людство. В Бердской слободе пойманы 3 человека башкирцев, ехавшие к злодеям из Илецкого городка. Около полудня и после полудня часу в первом слышна была с стороны Сакмарского городка сильная канонада, что признавали за происходившее там с злодеями сражение, а ввечеру и получено известие, что злодеи, как в Каргалинской слободе, так и в Сакмарском городке совершенно разбиты, и пойманы-де тут главные Пугачева сообщники, называемые у него полковниками, из яицких казаков Шигаев, да оренбургский сотник Подуров, а сам-де он Пугачев в 40 человеках ушел на-утек к Пречистенской крепости, на самых хороших и свежих лошадях; однако-де в погоню за ним послана от его сиятельства гусарская команда. - 2-го числа, чрез присланного от г. генерал-маиора Федора Юрьевича фон-Фреймана известие получено о следующем: предводитель злодеев, Пугачев, находясь в Сакмарске и будучи от общников своих уведомлен, что передовые команды идут уже в Каргалинскую слободу, нимало не мешкав, и всеми своими силами и с артиллериею пошел из Сакмарского городка к той слободе. Ему сказано было, что оные команды сочиняют небольшое только людство; но как он сам усмотрел, что те команды, собравшись, превосходное людство сочиняют, да и распоряжены уже в порядок, то, не входя он в слободу, засел было близ ее в одном крепком месте, и начал пушечную пальбу, куда подвезены были два единорога, то он и стал подвигаться вверх по Сакмаре реке, останавливаясь во всех узких местах и производя пушечную пальбу в тот вид, чтоб между тем дать время сообщникам его у пильной мельницы построиться к бою. Как подошли команды к той мельнице, то и найдено уже у него там во фронте немалое число его сообщников: но и тут, по недолгом сопротивлении, все они были сбиты, побежали далее; сам он, как сказывали, не заезжая уже в Сакмарск, побежал толпою с небольшими людьми вверх по Сакмаре реке, куда за ним в погоню тот же самый час отправлена была гусарская команда. Кроме немалого числа побитых его людей, взято при сем сражении в плен более двух тысяч человек, и многие его главные сообщники, в том числе названные от него полковники, яицкий казак Шигаев и оренбургский сотник Подуров, писарь или секретарь его Горшков и другие; но первый, как сказывали, при поимке ограблен и убит гусарами. Теперь осталось ожидать одной поимки помянутого злодея Пугачева. После полудня прислано в город из Черноречья русских людей и иноверцев тридцать человек, и все они были в злодейской толпе и находились в Нижней Озерной и в Рассыпной крепостях; ушед после сражения, бывшего в Татищевой крепости, перехвачены оные разъездом на реке Донгузе, и показывали, якобы пробирались в свои домы. - 3-го числа ничего особливого слышно не было; к вечеру только пронесся слух в городе, якобы главнейший сообщник Пугачева, Чика, находившийся с сообщниками его под городом Уфою, разбит, и спасая себя от поимки, удавился. О предводителе их, часто помянутом Пугачеве, сказывали, якобы он засел в одной башкирской деревне, за Пречистенскою крепостью, и тут посланными за ним в погоню командами атакован. - 4-го числа, под конвоем легкой команды г. премьер-маиора Наумова, привелено в город из Сакмары отбитых при последнем разбитии злодеев две тысячи триста человек пленных людей, в том числе и вышеозначенный злодей, сотник Подуров, отставный солдат Жилкин, который у злодея назван полковником, и посылан был от него для взятия города Самары, из яицких казаков Горшков, коего Пугачев употреблял к письменным своим делам вместо секретаря, а о Шигаеве г. маиор Наумов сказывал, что при поимке его, заколот гусарами. - 5-го числа ничего особливого не было, кроме сего, что от его сиятельства князя Петра Михайловича Голицына прислано из Сакмарского городка вырученных им из злодейской толпы солдат и других людей да двух сот человек. Сей день отправлены из Соляного правления в Илецкую Защиту приехавшие оттуда казаки и священник с указом, по предложению г. губернатора, на представление оного правления о восстановлении тамошних соляных работ. Впрочем по Сакмарской дистанции привезен на сей неделе заготовленный там его сиятельством Бузулуцкой и в Сорочинской крепостях провиант, до тысячи четвертей, чрез что и голод, который почти все городские жители не малое время терпели, старанием его ж сиятельства миновался. Чрез находящегося при его сиятельстве обер-квартирмейстера известно стало, что к городу Уфе деташирован от его сиятельства с командою г. генерал-маиор Фрейман, а по большой Московской дороге гусарский полковник Хорват, да полковник же........., а ввечеру и сам его сиятельство в Оренбург прибыть изволил. - 6-го числа прислано из Сакмарского городка отбитых у злодея киргизцев человек до тридцати; хотя они и показывали, что захвачены злодеями еще в осень, но правда ли, узнать было не можно. О предводителе злодеев слышно было, что из Тимашевского села Тагилы, ночевав там, побежал он на Каноникольский завод, а оттуда-де хотел пробраться на Демидовский Авзяно-Петровский завод, и башкирцы-де, бывшие в его сообществе, заглаживая свои вины, послали для поимки его своих людей. Еще носился слух, якобы предводитель злодеев, ежели б на двух последних сражениях совершенно разбит не был и получил бы тут новое усиление, то намеревался он под именем его высочества государя цесаревича Павла Петровича сообщникам своим представить неизвестного какого-то молодого человека, и называть его своим сыном, с тем, чтоб оным подкрепить еще у подлого народа все свои злодейские вымыслы.


Прибавление первое.
К описанию шестимесячной Оренбургской осады от самозванца и государственного злодея Емельяна Пугачева, со времени поражения оного злодея под Татищевскою крепостью по то число, как помянутый злодей совершенно разбит под Каргалинскою слободою и под Сакмарским городком, и из того и освобождение города Оренбурга от вышеозначенной осады последовало.

22 числа марта (1774 года) по полуночи в 5-м часу корпус его сиятельства г. генерал-маиора князя Голицына выступил весь из Переволоцкой крепости, оставя обоз и подвижной магазейн с надлежащим прикрытием в той крепости (от Татищевой, где Пугачев засел с своими сообщниками, 18 верст).

К сему маршу учинены были нижеследующие распоряжения: с полуночи отправлены были подзорные малые партии, а авангард за час прежде корпуса отряжен был: оный состоял из баталионов гренадерского и егерьского, 200 человек лыжников, да 3 эскадрона под предводительством г. полковника Бибикова. За глубоким снегом, корпус от мест, то есть от первой колонны, не иначе мог следовать, как в одну колонну; марш открывали два баталиона гренадер, потом кавалерия по частям своим смешана была с пехотою: к соединению авангарда учреждены были легкие конные партии, а вышины, по сторонам лежащие, охраняемы были лыжниками. Авангард, не дошед до Татищевой крепости верст за 8, послал от себя для точного примечания злодеев; они сию партию подпустили почти к самой крепости, а тут вдруг кинулось из них на нее 300 яицких казаков. Партия наша успела отступить, быв немедленно подкреплена двумя эскадронами драгун с пушками, чем бунтовщики были удержаны и не могли вдаль преследовать. Полковник Бибиков, как скоро узнал о том, то подошел к концу горы, с которой вся крепость открывалась в расстоянии 5-ти верст. Командующий корпусом г. генерал-маиор, будучи о сем уведомлен, приказал корпусу поспешать в марше; а между тем обозревал он местоположения: где б удобнее предпринять меры к атаке неприятеля, который, забравшись в крепость, не показывал ни малейшего вида в движениях своих. По довольному ж примечанию ситуации, его сиятельство приказал корпусу маршировать в две колонны: правая была под предводительством г. генерал-маиора Фреймана, передовой деташемент составлял особливости, и колонна подавалась к правой стороне Илецкой дороги; сим порядком войска подошли к атаке, егерями и лыжниками заняты горы к прикрытию всего марша; злодеи продолжали прежний еще вид, чтоб скрыть свое движение, не выслав из крепости никого. Между тем его сиятельство приказал занять удобные места для главных двух батарей, а г. полковник князь Одоевский отправлен был к своим баталионам на левую вышину, которой, если б не предупреждено было овладеть, то 6 злодеи могли причинять оттуда крайний вред; между тем формирован был из колонн фронт, пехота поставлена была в первую линию, имев резервы, а кавалерия составляла другую; но за глубоким снегом, почти невозможно было ей действовать. А как расстояние дозволило уже открыть батареи, то оное и решило терпение бунтовщиков, которые произвели сильную канонаду из 30 больших своих орудий. Жестокость сего огня продолжалась не менее 2-х часов.

Но как его сиятельство приметил, что отчаянных бунтовщиков и злодеев из гнезда их невозможно будет выгнать одною канонадою, то и решился наконец штурмовать крепость, у которой прежние укрепления хотя и разорены были, но самозванец поправил их сделанным из снега валом. Штурмование начато на правый ее фланг, куда г. генерал Фрейман подвел сперва баталион г. полковника князя Одоевского; командовал сим баталионом 2-го гренадерского полка подполковник и кавалер Филисов; а между тем корпус продолжал свой марш, делав косую линию, а тем и окропились наряженные к атаке войска. Стремление злодеев весьма было на них усильно, да и вывезли они из крепости 7 пушек, поставя их на одном пригородке, который был противу баталиона атакующих; но с наших батарей оные были сбиты, и сие место занял г. генерал-маиор Фрейман. Его сиятельство хотя и отправил еще к помянутому г. генерал-маиору полковника и кавалера князя Долгорукого с баталионом, но приметя, что к совершенному поражению злодеев и сих отряженных войск будет не довольно, принужденным нашелся большую часть взять из бригады г. генерал-маиора и кавалера Мансурова, к подкреплению предреченного генерал-маиора. Командиры при том были: полковник Аршеневский и лейб-гвардии капитан-поручик Толстой, и батареи обращены были на атакуемые места. Г-ну генерал-маиору Фрейману приказал его сиятельство усилить свое стремление, а г. полковнику Бибикову с егерями и лыжниками велено тревожить правое злодейское крыло. Г. генерал-маиор и кавалер Мансуров, устроя кавалерию, подвинул несколько эскадронов по дороге, лежащей к крепости, а две чугуевские роты с подкреплением двух эскадронов Бахмутских гусаров обратил для занятия большой Оренбургской дороги. Во всё сие время канонада беспрерывно продолжалась; но чтоб при наступающем уже вечере дело как можно скорее докончить, то сам его сиятельство своею особою предводительствовал, и побуждал пехоту к устремлению на крепость: почему три баталиона и спустились с пригорка; и хотя встречены они были большею высылкою из крепости, и происходило тут жестокое сражение, но злодеи с великим их уроном прогнаты были. Между тем, не взирая на то, что из крепости производили уже пушечную картечную пальбу, атакующие войска под предводительством храброго генерал-маиора Фреймана, кинулись на вал; злодеи хотя и увидели тут неминуемую свою погибель, но еще, да и отчаяннее прежнего, оборонялись. Первые взошли на батарею 2-го гренадерского полка баталионы с своим полковником и кавалером князем Долгоруким, а с левой стороны баталион князя Одоевского. В то же самое время подоспели баталионы, составленные из 24-й полевой легкой команды с подполковником Аршеневским, равномерно и сочиненной из Вятского и Томского полков лейб-гвардии с капитаном Толстым. Г. полковник Бибиков с своей стороны не упустил также приближиться к левой крепостной батарее, и взошел на оную, а команды его лыжники притом имели сильный бой на Илецкой дороге. С преждеушедшими из крепости конными и пешими злодеями полковник Бибиков не оставил все способы употребить - разогнать оных злодеев, послав туда на подкрепление егерей, куда и кавалерия была подведена.

Когда вал и ворота заняты были, то кинулись в три выезда все, да и передние эскадроны туда ж въехали с подполковником и кавалером Бедрягою. Злодеи хотя и еще поудержались было, в улицах и в домах засевши и имея в своих еще руках пушки, но войска ее императорского величества с неописанною храбростию, будучи предводимы достойными и неустрашимыми командирами, поражали их везде, и одержали сей день совершенную и важную победу. К преследованию злодея отряжена была по всем дорогам кавалерия, под предводительством г. генерал-маиора и кавалера Мансурова. Злодейская толпа находилась здесь людством более 9,000 человек, в том числе было не меньше 2,000 выбранных самых отчаянных бунтовщиков из яицких и илецких казаков; исетских и оренбургских находилось до 3,000 пехоты, из заводских мужиков 2,000, в том числе были и ссылочные, взятые злодеями в Илецкой Защите, прочие все из татар, калмыков и башкирцев, а небольшая часть была и киргизцев. Пушек находилось при них 36; предводительствовал ими главный бунтовщик и самозванец Пугачев сам. Дерзость и депаратность была их столь велика, что сверх всякого чаяния в одной крепости нашлось убитых злодейских тел 1315, в преследовании на 15 версте найдено убитых же 830, в лесах и сугробах поколото лыжниками до 350 человек, в плен взято яицких и илецких казаков 290; прочих в плен же взятых число превосходит 3,000; пушек получено в добычу с снарядами 36. С нашей стороны убиты здесь: Томского полка капитан Фаддеев, поручик Шмаков, 24-й легкой полевой команды адъютант Людвиг; тяжело ранены: 2-го гренадерского полка капитан Алсуфьев, который чрез несколько дней и умер, 24-й легкой полевой команды капитан Станкевич, 2-го гренадерского полка поручик князь Путятин, которые от тяжелых ран и умерли; поручик Александр Чириков, инженерный подпоручик Курчеев, 5-й легкой полевой команды подпоручик Николай Шипов, 25-й же легкой полевой команды прапорщик, да 2-го гренадерского полка прапорщик же Угланов; легкими ранами ранены: 2-го гренадерского полка подполковник и кавалер Филисов, лейб-гвардии адъютант Кошелев, капитан Василий Сумароков, Иван Карташев, Владимирского полка капитан Михайла Воронин, Томского полка капитан же Иван Винклер, поручики 25-й легкой полевой команды Антон Швейковский, 2-го гренадерского полка Дмитрий Голенищев, Алексей Филисов, подпоручик Николай Вердеревский, прапорщик Андрей Каров. Убито из нижних чинов: 2-го гренадерского полка гренадеров 51, Томского полка гренадеров 16, Владимирского 8, Вятского 19 человек, из легких полевых команд рядовых 27, чугуевский кааак 1; тяжелыми ранами ранено: 2-го гренадерского полка гренадеров 213; того ж полка легкими ранами ранено 26, из Томского полка тяжело раненых 16, легко 37 человек; Владимирского полка тяжело раненых 9, легко раненых 26; Вятского полка тяжело раненых 15, легко 27 человек; из легкой полевой команды тяжело раненых 54, легкими ранами 31 человек; из полевой артиллерии тяжело раненых 2, Архангелогородского полка тяжело раненый 1, легко раненых 7 человек; Изюмского полка тяжело раненый 1; а всего всех чинов убито 132, тяжело раненых 330, легко раненых 167 человек. Лошадей убито 35.

При сем важном и решительном сражении отличили себя, во-первых: г. генерал-маиор Фрейман, будучи предводителем главной атаки, с неописанною храбростию всегда и везде восстановлял порядок, и, несмотря на отчаянное сопротивление бунтовщиков, достиг до своего предмета, и овладев крепостным валом, способствовал к победе.

Г. полковник и кавалер князь Долгорукий, отряженный к приумножению и усилованию атакующих, с неустрашимою храбростию управлял свой баталион, и выдерживая от осажденных злодеев жесточайшую канонаду, ободрял своим примером подчиненных, и достипнув до своего намерения, взошел на вал.

Г. полковник князь Одоевский с подполковником и кавалером Филисовым, будучи наперед отряжены к атаке, не оставили употреблять все способы превозмочь и одолеть упорство оборонявшихся бунтовщиков, поощряя примерами своими, где г. подполковник Филисов и рану получил в шею. - Подполковник Аршеневский, по отряжению его, чтоб скорее доставить подкрепление к атаке генерал-маиору Фрейману, в то самое время, когда на оную жестокие нападения сделали злодеи (чему его сиятельство сам был свидетелем), по повелению его, кинулся наперед с баталионом, из легких полевых команд составленным; то ж учинил и лейб-гвардии капитан-поручик Толстой, следуя тому достохвальному примеру: и так оба они вошли на вал, доказав отменную храбрость. Г. полковник Бибиков, будучи на первом фланге, не упустил ничего с стороны своей к удержанию злодеев, посылая на них лыжников и егерей, тревожить их левый фланг: а потому не осмелились они всех своих сил обратить на атаку г. генерал-маиора Фреймана; после чего не упустил он от своей стороны взойти и на вал крепости.

Г. генерал-маиор и кавалер Мансуров, предводительствуя бригадою своею с правого фланга, в продолжение сражения со всеусердною к службе ее императорского величества ревностию, прилагал старание, и употреблял все способы приобресть славу; поставя свои батареи, сделал злодеям не малый урон, и в преследовании их учреждениями своими умножил поражение. - Подполковник и кавалер Бедряга, в самый тот момент, как пехота очистила вал, первый из кавалерии с двумя эскадронами Изюмских гусаров вскакал в крепость, и причинил там злодеям сильное поражение и кровопролитие, да и вслед за ними продолжал погоню. - Полковник и кавалер Хорват, приметя колебание злодеев, храброго своего полка с двумя эскадронами, присоединя к себе Чугуевские роты, объехал Оренбургскою дорогою, и обратя бегущих по оной дороге назад, гнался за ними по дороге к Илецкому городку более 17 верст, и в, сем преследовании побил множество злодеев. - Г. полковник Ильин с своим полком, въехав в крепостные ворота, злодеев также преследовал, и привел пленных 300 человек. - Находившиеся при корпусе волонтеры, лейб-гвардии конного полка поручик князь Волконский и адъютант Кошелев всегда были его сиятельстве неотлучны, и посылались от него в нужные места, что оба они исполняли с бесстрашием и с отменною храбростию, причем адъютант Кошелев пред концам сражения и рану получил в ногу пулею. Такую ж доказывал при всяком случае к службе ее императорского величества ревность и дежурный при корпусе премьер-маиор и кавалер Муфель, не оставляя везде быть, куда только следовали приказания. Находившийся при его сиятельстве в должности дежур-маиора, Углицкого полка квартирмистр Романов, чрез усердие свое к службе, многократно оказывал хорошие заслуги, и в продолжение сей экспедиции употреблялся с хорошею пользою; а здесь с начала сражения с небольшою командою послан был для примечания злодейских батарей к самому валу, и обозревши оный, подал обо всем том настоящее сведение; равно ж и дивизионный квартирмистр Герман а продолжение сей многотрудной экспедиции должность свою неусыпно исправлял, доказывая по званию своему довольное в ней искусство; а здесь же, в поражении при Татищевой крепости злодеев, употреблен был с егерями и освободил окруженных злодеями лыжников. - 24-й легкой полевой команды премьер-маиор Швейковский и 2-го гренадерского полка секунд-маиор Пушкин были в настоящей атаке и в штурмовании крепости, где, по засвидетельствованию бригадного командира г. генерал-маиора Фреймана, отличили себя довольно храбростию.

Неустрашимость и храбрость ее императорского величества войск известны уже всему свету, а потому и при сем важном и решительном сражении, к преодолению всех упорств от бывших в крайнем отчаянии злодеев и бунтовщиков, всеми военными людьми оказанная ревность заслуживает генерально имя достойных и неустрашимых воинов, а особливо гг. штаб и обер-офицеры, предводительствуя своими подчиненными, при всяком встречном случае всеусердно и ревностно исполняли свои должности.

23-го числа чрез разосланные партии привезено пленных до 400 человек, да явилось дезертиров из Бердинской слободы 10 человек оренбургских казаков: последние объявили, что по разбитии злодеев в главной их толпе, то есть в Бердинской слободе, сделалось между ними замешательство, и что сам изменник Пугачев, прибрав к себе яицких казаков, часть ссылочных и заводских людей, однако ж всех навсё не более 2000 человек, вознамерился спасать себя бегством и пробраться прямо степью к Яицкому городку так, чтобы пройти ему до Переволоцкой крепости, оставляя здешнюю дорогу в левой стороне, и артиллерии-де взял он с собою только 10 пушек; остальная-де часть бунтовщиков, как башкирцы и прочие, отделились от него и пошли к Ново-Московской дороге. По сим известиям, чтоб пресечь оному злодею дорогу, в тот момент приказал его сиятельство отрядить к совершенному истреблению оного злодея сильный деташемент с подполковником и кавалером Бедрягою, дав в командование его два баталиона пехоты, два эскадрона гусаров и карабинер с 10-ю орудиями, подтвердя накрепко, чтоб он как возможно наискорее занял Переволоцкую крепость и имел бы примечание на все движения пораженных и бегущих злодеев.

25-го числа уведомлено, что самозванец Пугачев с сообщниками своими остановился в хуторах от Переволоцкой крепости верстах в 30-ти, и старается пробраться оттуда прямо к Ново-Сергиевской крепости, а потому и отрядил его сиятельство г. полковника Ильина с двумя эскадронами, придав ему 100 человек егерей и 100 лыжников, с тем, чтоб занял он Переволоцкую крепость; а подполковнику Бедряге, вышед из оной, велено маршировать к Ново-Сергиевску, и так сделать связь от Татищевой до Ново-Сергиевской крепости. Сего ж числа явилось дезертиров 67 человек.

26-го числа получил его сиятельство сообщение от оренбургского губернатора, г. генерал-поручика и кавалера Рейнсдорпа, что он, будучи от дезертиров уведомлен о победе, одержанной в Татищевой крепости над известным злодеем Пугачевым, и зная о побеге его Пугачева, не преминул взять с своей стороны надлежащие меры, да и послал вслед оного часть войска; также отрядил некоторую часть и к занятию Черноречеяской крепости и Берлинской слободы, оставленной злодеями, где покинуто от них около 60 пушек, знатное число провианта и фуража; что всё приказал он перевозить в Оренбург. Таким образом, к преграде и пресечению злодейского побега, учреждена по означенным местам связь от самого Оренбурга даже до крепости Ново-Сергиевской, а от оной и до Сорочинской крепости велено иметь частые разъезды. В сей позиции находились войска до 30 числа; злодеи ж, усмотря, что им здесь прекратя и намерение свое сдержать никоим образом не можно, оставя оное, обратились назад, и пошли опять к Каргалинской слободе.

Между тем командующий г. генерал-маиор упражнялся в том, чтоб из готовленного в Сорочинской крепости магазейна, как можно скорее, доставить в Оренбург довольное число провианта и фуража, куда все назначенные транспорты были уже доставлены.

29-го числа взятые в плен в течение вышеозначенных чисел, при достаточном конвое, отправлены были по Сакмарской линии; а важных арестантов до 600 человек отправлено при корпусе.

Сего ж числа получил его сиятельство подлинное известие, что злодей Пугачев, узнав, что со всех сторон к пресечению побега его на Яик взяты меры, со всею своею толпою обратился назад чрез Общий Сырт, с намерением занять Каргалинскую слободу: почему в самой скорости и отправлены туда передовые войска, под командою г. полковника и кавалера Хорвата. В ту ж самую ночь получены подтвердительные известия из Чернореченской крепости о настоящих движениях злодейских, и что самозванец Пугачев прямо стремится к помянутой слободе, видя везде путь себе прегражденный, а потому и обнадеялся в оной слободе найти еще свое убежище; а хотя обе оные подгородные слободы, то есть Каргалинская и Бердинская, и заняты были небольшими партиями от легких войск, высланных из города Оренбурга, но оные партии, находя себя не в состоянии сопротивляться злодейским силам, принуждены были ретироваться: к тому же было не безызвестно, что бунтовщики, усиливавшись, заняли было не малым своим числом Берду, да и намеревались тут, как в прежнем своем гнезде, сонмище свое еще сделать; а потому командующий г. генерал-маиор князь Голицын приказал полковнику Хорвату с крайнею поспешностью следовать к Оренбургу, да и всему корпусу назначил поход с полуночи; генерала ж маиора Мансурова оставил в прежней позиции, для охранения крепостей Ново-Сергиевской, Переволоцкой и Татищевой, в том рассуждении, чтоб тем подвоз провианта и фуража из Сорочинской крепости мог быть беспрепятственно продолжаем, да и коммуникацию б отнять у бунтовщиков с Яицким городком. В команду помянутому г. генерал-маиору поручено войско: три баталиона пехоты, в том числе один егерьский и пять эскадронов конных с достаточным числом артиллерии.

30-го числа корпус сделал форсированный марш до Чернореченской крепости, где получен рапорт от г. полковника Хорвата, что он занял уже Бердинскую слободу, а злодей в Каргале и в Сакмарском городке, и что он по верным известиям узнал, якобы состояние бунтовщиков переменилось, и предводитель их получил к себе в шайку более 2,000 башкирцев, да из разной сволочи обратно к нему ж приобщились не мало, так, что чило всех оных простирается до 5,000 человек, а потому и признал он г. полковник за лучшее обождать тут прибытия корпуса.

31-го корпус следовал до слободы Бердинской, которая расстоянием от Черноречья 17 верст. Марш сей продолжался лугами и по реке Сакмаре, а частию озерами. По прибытии в оную слободу, соединился корпус с передовым деташементом, где его сиятельство получил верное известие, что самозванец Пугачев положил намерение тут остаться и приумножить свои силы, заготовляя тут довольное себе пропитание. Сего ж числа отправился его сиятельство с одним легким конвоем в город Оренбург, до которого от Бердинской слободы считается 7 верст, куда прибыв, от г. генерал-поручика и кавалера, оренбургского губернатора Рейнсдорпа встречен и принят он был с отменною радостию, при общем восклицании всех городских жителей, которые, за неимением пищи, находились в великой уже слабости; радость свою оказывали они, проливая слезы и прославляя монаршую к ним милость доставлением избавления сего близ самой погибели бывшего города, который, будучи утеснен несносным гладом, в скором времени неминуемо и совершенно погиб бы со всеми его жителями; а как скоро получил его сиятельство от здешнего г. губернатора обо всех обстоятельствах сведение, то, нимало не мешкав, и выехал из города в тот же самый день, взяв в прибавок войск несколько пехоты и один эскадрон легких драгунов, да казаков яицких и оренбургских до 300 человек; но понеже оные казаки (будучи в шестимесячной осаде) потеряли всех своих лошадей, то его сиятельство нашел способ снабдить их оными, собрав от всего своего корпуса и истребовав у штаб и обер-офицеров, кои усердствуя к службе всемилостивейшей своей монархине, последних лошадей своих охотно отдали. Таким образом признал его сиятельство за самую нужность, чтоб, нимало не теряя времени и не давая скопляться и усиливаться вышеозначенному злодею, атаковать его всеми силами в помянутой Каргалинской слободе.

1-го числа апреля по полуночи учрежден был марш в три колонны; авангард был под командою г. полковника Бибикова, которой передовые войска приближась к Каргале, приметили, что злодеи находятся в оной слободе якобы не с большим числом; но самозванец Пугачев в самое приближение корпуса прибыл туда со всею его толпою, в намерении, чтоб пробраться ему оттуда в Бердинскую слободу, думая, что войска продолжаются еще в Татищевой крепости, или не пришли еще в сию слободу. Местоположение около Каргалы примечено весьма неспособным и наполнено рвами и дефилеями; один только проход был к ней, да и тот самый нужный: почему и не можно было иначе здесь действовать, как только одною малою частию войска. Злодеи против самой дороги поставили свою батарею из 7 пушек, и стремились удержать баталионы капитан-поручика Толстова и полевых легких команд подполковника Аршеневского, которые отряжены были к атаке; по наступлении оных, злодеи нашли себя недостаточными вступить в сражение, и затем, вышедши из слободы, спустились на реку Сакмару, покрывая свою ретираду пушками я надеясь дойти до Сакмарского городка. Его сиятельство, как скоро уведомлен был о их выступлении из Каргалы, отрядил тотчас полковника и кавалера Хорвата с 3 эскадронами гусаров и один эскадрон карабинер Архангелогородских, дабы на первый случай несколько их поудержать; а между тем тогда же послан батальон капитан-поручика Толстова; но злодеи еще поспешнее ретираду свою продолжать начали, занимая дефилеи. Кавалерия, как ни стремилась их сбить, но сильною их канонадою удерживана была, продолжая свой путь более 3 верст; но как наконец подоспели наши пушки, и из последнего дефилея злодеев выбили, то без помешательства уже следовали, пользуясь весьма тесным проходом. В продолжение оного г. полковнику Бибикову с батальоном велено было занять гору, которая была на левой нашей стороне. Храбрый и достойный похвалы Хорват приметил, что ему дозволяет место ударить на бунтовщиков, с отменною неустрашимостию атаковал их, не взирая на превосходное число толпы их, отбил пушки, обратил их в наглый бег и преследовал за ними 8 верст. Самозванец сперва покушался было удержаться в Сакмаре, где собрав остальные свои силы и изготовился к обороне; но храбрые гусары преследовали их столь жестоко, что с бегущими вскакали в самый городок. Самозванец Пугачев как всегда имел готовых к побегу береженых лошадей, подхватя тут четыре заводные лошади, бежал оттоль далее по дороге на Пречистенскую крепость. Полковник Хорват не упустил догонять его еще столько, сколько дозволяли силы, на усталых лошадях; но не мог его достигнуть, за крайним утомлением лошадей своих. При сем решительном сражении бунтовщик Пугачев потерял без остатка все свои силы; пленных взято 2,800 человек, убито 400, между первыми найдены все первые самозванцевы старшины, а именно: Подуров, Горшков, Жилкин и прочие; в добычу получено 9 пушек, одно знамя Симбирского баталиона, взятое злодеями у полковника Чернышева, и несколько их злодейских значков, весь их обоз, заготовленный провиант и фураж, словом, часто помянутый бунтовщик и самозванец так здесь поражен, что при сем случае потерял он здесь все свои силы.

При сем важном и знаменитом сражении отменно против прочих отличил себя г. полковник и кавалер Хорват: быв первым участником в сражении злодеев, с своим полком отбил у злодеев все пушки, и не дал им засесть в Сакмарский городок, атаковал их тут, и преследование сделал столь сильное, что в скорости и последовало совершенное разбитие и поражение их, причем доказал он все качества неустрашимого и храброго начальника.

Гвардии капитан-поручик Толстой был отряжен с батальоном на подкрепление кавалерии, который поспешно следовал, подоспевая всегда облегчать оную в своих оборотах, и чрез поставленные от него пушки принудил злодеев ретироваться; об отличившихся же при сем поражении обер-офицерах Изюмского гусарского полка представлен особливый список.

Примечено также, что согласные яицкие казаки, будучи предводимы старшиною их Бородиным, доказали свою храбрость и усердие к службе ее императорского величества, находясь всегда впереди в преследовании злодеев. Чугуевского казацкого полка ротмистр Тутолмин и Гончаров, которые отряжены будучи с одними казаками, еще до приближения корпуса к Каргалинской слободе, храбро удерживали злодеев, дав время между тем подойти пехоте, и при поражении злодеев обще с кавалериею всегда были напереди.

Из-за сего вторичного поражения самозванца и возмутителя Пугачева с его сообщниками, признав его сиятельство, что г. генерал-маиору и кавалеру Мансурову в прежнем положении остаться уже нет надобности, послал к нему ордер, дав знать о вышеозначенной одержанной над злодеями вторительной победе; определил, чтоб он из Татищевой крепости следовал к Илецкому городку, для истребления находившихся в сих местах злодеев.

3-го числа отряжены войска внутрь Башкирии, для усмирения находящихся по рекам Дёме и Белой сообщников Пугачева. Им хотя велено было следовать до самого города Уфы, но как по полученным чрез пленных известиям уведомлено, что те бунтовщики пробираются в Уральские горы, с намерением пройти оттуда в Исстскую провинцию и возмутить тамошних жителей, то посему и отряжены два деташемента: с первым отправлен г. генерал-маиор Фрейман по Уфимской дороге, на Бугульчанскую и Стерлитамацкую соляные пристани и к пригороду Табынску, где, будучи, обороты свои велено иметь ему по обстоятельствам. Из войска ж в команду его дано 600 человек пехоты и 8 орудий, 3 эскадрона гусар, рота чугуевских и 100 человек яицких казаков; со 2-м деташементом отряжен легких полевых команд подполковник Аршеневский; ему велено следовать по Московской дороге и быть в точной команде упомянутого г. генерал-маиора. С ним командированы батальон пехоты с 4 пушками, эскадрон Изюмских гусаров и эскадрон Бахмутского полка, да 50 человек оренбургских казаков.

При всем том не оставил его сиятельство разослать от себя во всю Башкирию объявления, что возмутитель и самозванец Пугачев сего месяца 1-го числа совершенно разбит и истреблен, с крепким подтверждением, дабы все зараженные скаредным духом возмущения его пришли в раскаяние, и возвратясь в свои жилища, прибегнули б с повинною к стопам законной и милосердной своей монархини, изъясняя им, что сие есть одно оставшее им средство умилостивить ее императорское величество, а паче когда они самого того самозванца и злодея Пугачева поймав, приведут к команде, чрез что восстановят они прежний свой покой и благоденствие; в противном же случае все они подвергнутся неминуемой и конечной уже погибели.

4-го числа уведомлено из допросов главных бунтовщиков, что самозванец Пугачев намерен всеми способами пробираться к Яицкому городку, где у него остались еще сообщники; а потому и определил его сиятельство г. генерал-маиору и кавалеру Мансурову, по занятии Илецкого городка, немедленно туда следовать к освобождению осажденных и крайнюю уже нужду претерпевающей там команды. Сего ж числа послана партия, при капитане Ивановиче, состоящая в одном эскадроне Изюмского полка гусаров с прибавлением одной роты чугуевских и 10 человек яицких казаков; ей велено итти к Пречистенской, а оттуда, ежели надобно будет, и до Красногорской крепости, разведывая в тамошних местах, не появятся ли где в оных злодеи, с намерением, чтоб сими местами прокрасться им к Илецкой соляной Защите, а оттуда б степью пройти и в Яицкий городок.

5-го числа в Сакмарском городке поставлен обсервационный деташемент с полковником князем Одоевским, в том намерении, чтоб в нужном случае удобнее было доставить сикурс отправленным внутрь Башкирии войскам, равномерно ж и обе предупомянутые подгородные слободы: Каргала и Берда, войсками заняты; сам его сиятельство сего ж числа отправился в Оренбург, куда по прибытии отряжена особливая пристойная партия легкой полевой команды с маиором Наумовым вверх по реке Сакмаре, для примечания над живущими в тамошних местах обывателями, которой велено, если злодей Пугачев или сообщники его будут там прокрадываться к Яику, то б их не пропущать и истреблять.

Впрочем же сие 6-ти-месячного осадного времени описание не может лучше и преимущественнее окончано быть, как приложением копии с высочайшего и всемилостивейшего ее императорского величества именного указа, по окончании уже оного бедственного времени, то есть мая 1 дня 1774 года, состоявшегося за собственноручным ее величества подписанием, которого точное содержание есть следующее. (См. Приложения, 1.)


Прибавление второе,
в котором содержится краткое известие о злодействах самозванца и бунтовщика Пугачева, учиненных от него и от сообщников его в разных местах после поражения их под Сакмарским городком, по поимке его Пугачева, то есть: сентября по 18 число 1774 года.

Поражение, помянутому злодею и сообщникам его учиненное под предводительством г. генерал-маиора и кавалера князя Петра Михайловича Голицына близ Сакмарского городка, столь было велико и сильно, что он, оставя всех своих сообщников в разбитии и рассеянии, сам-третий или сам-четверт того ж, т. е. 1 числа апреля, малыми и скрытными тропами прибежал в село г. коллежского советника Тимашева, называемое Никольским, от Сакмарского городка 20, а от Оренбурга 50 верст, где он сию первую ночь и ночевал.* На другой день съехалось к нему туда из рассеянных злодеев несколько человек, с которыми он поехав отсель, трафил на одну толпу башкирцев, которую удалось ему еще преклонить в свое согласие; потом пробрался он с ними на Конаникольский бывший Мосолова завод, где все находившиеся крестьяне и рабочие люди склонились в его сторону. Тут, будучи во время вешней распутицы окружен разлитием вод, начал он больше прежнего башкирский народ возмущать и усиливаться снова.

Между тем скоро после Сакмарского поражения, от его сиятельства, вышепомянутого г. генерал-маиора и кавалера князя Голицына, командирован был в Башкирию г. генерал-маиор и кавалер Фрейман с довольною командою; но он, дошед сперва до Бугульчанской пристани, а потом до пригорода Табынска, за великим разлитием тамошних рек, не мог поисков сделать над злодеями, и принужден был ожидать способного летнего пути, по которому он внутрь Башкирии со всею своею командою немедленно и пошел. Потом скоро, с особливым деташементом, в коем нерегулярных людей было до 500 человек, отправлен был вверх по реке Сакмаре из отставных от службы предупомянутый коллежский советник Тимашев, бывший прежде таможенным директором. О нем думали, что он, по имеющемуся в здешних за-уральских башкирцах кредиту, не только отвратить их от сообщения с Пугачевым, но и самого его в состоянии будет поймать; чего однако ж учинить он не мог; только с уфимской стороны от осады города Уфы, в которой сей город не маловременно был содержан, по приближении туда армейских команд, злодеи отражены, и хотя после того и засели было они в пригороде Табынске, от Уфы вверх по реке Белой около 100 верст, но и тут напав на то злодейское скопище подполковник Михельсон с командою всех их разбил, да и самого их предводителя яицкого казака, на Яике Чикою называвшегося, а после от Пугачева графом Чернышевым прозванного, поймав, в город Уфу отвез, где он несколько времени содержан был под крепким караулом, а потом, как великий злодей и главный Пугачева сообщник, отослан он в Казань. - 18-го числа мая прибыл из Казани в Оренбург его сиятельство г. генерал-поручик и кавалер князь Федор Федорович Щербатов, и вступил в главное командование всеми в Оренбургской губернии находящимися войсками, от которого его сиятельство вышереченный г. генерал-маиор и кавалер князь Петр Михайлович Голицын отправлен был в Башкирию сам, для усмирения приобщившихся в согласие к Пугачеву башкирцев, с корпусом регулярных и нерегулярных людей и с потребною артиллериею; выступил он из Оренбурга 17 июля, и на несколько времени остановился на Бугульчанской и Стерлитамацкой соляных пристанях, из которых, неподалеку от последней, на речке Акшадаре, имел сражение с башкирцами, коих разбив и рассеяв, прошел оттуда в город Уфу, и там, для воздержания башкирского народа, остановился: а между тем и г. генерал-маиор и кавалер Фрейман, в команду которого и вышеозначенный советник Тимашев с деташементом его приобщен, над злодеями учинил несколько поисков, разбив их скопища в разных местах с немалым их уроном; но со всем тем совершенно усмирить их и оные замешательства прекратить было еще не можно. Они, сбираясь кучами в разных местах нападениями своими на разные небольшие команды, на едущие по большим дорогам обозы, на медные и железные заводы, и на многие жительства, причиняли множество смертных убийств, грабительств, пожегов и разорения.

Сам злодей и самозванец Пугачев, во время вешней распутицы и разлития вод, находясь сперва на Конаникольсом Мосолова заводе, потом на Авзяно-Петровских Демидовских заводах по нескольку дней, а оттуда пробрався на Белорецкий Твердышева завод, не только всех тамошних крестьян принудил быть в своем согласии и оные заводы опустошил, но и всю Башкирию, наипаче ж живущих около Верхо-Яицкой пристани и к стороне Исетской провинции возмутил так, что весь сей народ стал быть его сообщниками и государственными злодеями.* Не можно довольно надивиться, с какою скоропостижностию и удачею помянутый злодей и возмутитель, будучи в здешней стороне, злодейские свои намерения производил в действие; а как скоро бываемое в тамошних местах великое разлитие вод поуменьшилось, - во-первых: напал он на Магнитную в верху Яика имевшуюся крепость, коею овладев и разорив ее, устремился он, миновав Верхо-Яицкую крепость, на Уйскую линию. Здесь овладел он Улыкарагайскую, Степную, Петропавловскую, а напоследок 20 мая завладел он и главную там Троицкую крепость, где, так как и в Оренбурге, в летнее время торг и мена с азладскими купцами и народами происходит и бывает там великий купеческий съезд и своз многих товаров.

Жалко и почти не можно описать кровопролития и злодейств оного самозванца и сообщников его в помянутых и других местах, с сей стороны причиненных; словом, все штаб и обер-офицеры, в оных крепостях находившиеся, умерщвлены, жены их и дети с самыми простыми женщинами ограбленные и особые гнаты были пешком до самой Троицкой крепости.* Бывший здесь комендант, г. бригадир Фейервар, который на сей бедственный случай находясь болен и возим был в коляске, заколот копьями. Г-жа бригадирша, жена его, по жалобе на нее одного слуги, или служанки, якобы в жестоком содержании, привязана была к лошадиному хвосту, и таскали ее живую еще по улицам, а наконец оные злодеи тирански ее умертвили. Всё сие в Троицкой крепости бывшее кровопролитие происходило 20 мая; имение ж всех, а равно и находившиеся там товары собраны и раскладены были верстах в трех от крепости, по кучам, с тем, дабы на завтрашний день между злодеями быть разделу, да и все в живых тут оставшие на другой день ожидали своей судьбины; чего ради и выведены они были в злодейский лагерь, от крепости верстах в трех имевшийся. Но сей день был днем их спасения: ибо г. генерал-поручик Декалонг с командою своею хотя и крайне поспешал нагнать злодеев, однако ж прежде не мог поспеть туда, как 21 числа мая, то есть, на другой день после взятия Троицкой крепости. Злодеи встретили его в верстах в 8-ми от крепости; но он с корпусом своим, напав на них, всех их разбил и рассеял прежде, нежели они к вышеозначенному дележу приступили, и побив из них многих на месте сражения, спас жизнь многих, бывших в руках уже злодеев, от погибели.

Сказывали заверно бывшие при том и смотревшие на оное побоище, что сам Пугачев в сие время не выезжал на сражение, но лежал в палатке, имев у себя руку подвязану, да и видели его, ехавшего верхом на лошади с подвязанною ж рукою.* А как-де ему сказано было от одного казака, что сражение для них несчастливо, и он бы поскорее убирался, то он, сев на лошадь, и поехал потихоньку за увал вдаль от крепости, а тем и спасся от поимки; к чему, сказывали, якобы был тут весьма хороший случай; но не многие-де то видели и знали. Коль же скоро перевалился он опять в Башкирию, то будучи здесь, и умножил он себе снова сообщников, да и оставшиеся от разбития злодеи туда ж к нему съехались; а хотя еще после вышеозначенного разбития и были на него нападения с немалым ему уроном, однако ж находил он всегда способы совокуплять и умножать свои силы. И так он отсюда в невероятной почти скорости прошел чрез всю Башкирию к реке Каме, и там будучи, завладел близ пригородка Мензелинска большим дворцовым селом Каракулиным, потом пригородом Осою и другими многими тамошними жительствами, умножив себе сообщников еще гораздо больше прежнего, да и артиллерии в разных местах нахватал не малое число; оттоль пошел он к реке Вятке, взяв намерение итти отсюда прямо к Казани для овладения сим знатным и богатым городом, знав, что тут не большая воинская команда находится.

По первым известиям, что оный великий злодей и самозванец, перешед из Башкирии к реке Каме, стремился уже и к городу Казани, вышеозначенные гг. генералы, чтоб удержать стремление оного злодея, хотя и пошли туда ж, а именно: князь Голицын из Уфы к пригороду Заяику близ Камы реки и по пути к Казани лежащему с немалым корпусом, а генерал-поручик князь Щербатов прямо на Казань из Бугульмы (ибо он из Оренбурга выехал туда еще в первых числах июля месяца, в том рассуждении, что ему, как главному командиру, быть здесь посредине); однако ж не могли они помянутому городу подать помощи. Злодей Пугачев, пришел сюда 11 числа июля с многочисленною своею толпою, сделал удар, имея при себе и артиллерию; малая, находившаяся здесь воинская команда, выведена вне жила к рогаткам и к небольшому рву, скоропостижно на сей случай сделанному, не могла удержать злодейское стремление: они, ворвавшись в жило, без всякой защиты бывшее, зажгли оное в разных местах, сделали не только великие пожары, но и грабительства домов, а при том захватили великое число обоего пола людей, и отослали в свой злодейский лагерь, где умерщвлены были от них многие. Они сей же день порывались было и на самую крепость, внутри города имеющуюся, где находились тамошние архиепископ, губернатор (в крайней болезни находившийся, от которой он скоро после сего погрому и умер) и другие знатнейшие особы; да и великое множество народа, для спасения своего съехавшиеся; но престарелый г. генерал-маиор Кудрявцев из дома своего переехать туда отрекся, а потому и убит он ворвавшимися в дом его злодеями. Пугачев, приметя, что вышеозначенною крепостью или замком скоро овладеть ему не можно, отложил нападение на оный до другого дня, а сам с сообщниками своими, оставя нескольких при пожарищах в городе для ночлега, отъехал в свой лагерь, и там будучи, как выше значит, многих из захваченных в городе погубил; от вышеозначенного ж злодеями причиненного пожара славный Казанской богоматери монастырь, многие церкви, гостиные дворы и почти все слободы до основания сгорели; уцелели только четыре предместья, то есть Архангельское и Суконное, да две татарские слободы.

Тот же день ввечеру, когда самозванец Пугачев с сообщниками своими намеревался еще быть в город и приступать к замку, прибыл туда на спасение всех оставшихся там храбрый подполковник Михельсон с имевшимися при нем деташементами, и нимало не мешкав, а притом и не взирая на многочисленную злодейскую толпу, вступил в сражение и так их поразил, что они, оставя на месте множество убитых, разбежались все врознь; думали, что сим одним поражением оставившие город жители спаслись от угрожаемой крайней их погибели; но тем всё дело не было еще окончено: самозванец Пугачев, будучи поражен, кинулся и разослал от себя сообщников своих в близ города лежащие села и деревни, и обещал великие награждения, собрал разной сволочи, а больше татар и новокрещеных чуваш, столь много, что людство его составило более 25.000, с которым вознамерено наперед атаковать и разбить упомянутого подполковника Михельсона, а потом снова приступать к городскому замку всеми силами и совершенно овладеть ему сим городом.

В деяниях древних веков и в новейших историях едва найдутся ли примеры, чтоб столь отважный и многолюдный злодей побежден и совершенно прогнат был от города, почти совсем в руках его имевшимся, такою малою командою отважностию, какову имел здесь г. Михельсон; но как сие, так и все вышеозначенное требует подробного и обстоятельного описания, а я предварительно сообщаю один только перечень; а потому не распространяясь здесь об оном, за неимением у меня верных на всё записок и доказательств, внесу здесь точную копию с рапорта помянутого г. Михельсона о сем храбром его поступке, с великою отвагою и бесстрашием учиненном. Сию копию имею я из рук моих приятелей. Рапорт его писан от него к г. генерал-поручику и кавалеру князю Щербатову от 16 июля 1774 года следующего содержания:

"Я, не будучи в состоянии, за изнуренными моими лошадьми, довольно пользоваться двоекратными победами 12 и 13 чисел над государственным злодеем, вором Пугачевым, должен был остановиться на Арском поле. 14-го получил известие, что злодей, верстах в 20-ти от Казани, усиливает свою толпу, кою он и действительно совокупя к себе более 10 куч, набранных его сообщниками, умножил и сделался больше как в 25.000 человек, с коими вчерашнего числа и стал подвигаться для нападения на меня, с тем, чтоб разбить меня, взять Казань и простирать бы далее свои варварства и злости. Я, как скоро узнал о приближении злодеев, будучи подкреплен получением от его превосходительства г. генерал-маиора и кавалера Потемкина полутораста пехоты, пошел к ним на-встречу к тому месту, где имел сражение 12-го числа. Злодеи на меня наступили с такою пушечною и ружейною пальбою, и с таким отчаянием, коего только в лучших войсках найти надеялся, и малое мое число конечно б должно было уступить многолюдству злодеев, ежели бы не были подкреплены надеждою на бога, усердием к ее императорскому величеству, нашей всемилостивейшей государыне и утверждены не были со мною умереть или победить стремления злодейские. В продолжение четырех часов сражение, не уступая ни с которой стороны, сражаясь сначала стрельбою, а потом уже штыками и копьями, сколь ни опасный взяло вид, однако помощию божиею переменилось: - я, взяв с собою последний мой резерв в 40 человеках карабинеров, ударил в то место, где подкрепление было нужнее, и злодеи, сколько ни усиливались, помощию божиею и храбростию войск ее императорского величества были обращены в бег с потерею всей артиллерии и до 2,000 разных народов, по большей части иноверцев убитых; живых взято до 5,000 человек, знамен 17, пушек медных 3, чугунных 6, ящиков с снарядами 9 и немалое число пороха. Сколь мои кони утомлены ни были, я, не оставляя ни единого человека, гнался за злодеем, и препоруча всю кавалерию маиору Харину, не велел оного спускать с глаз. Злодеи, имев лагери в двух местах, в коих оставались несчастные казанские жители, доезжая как до первого, так и до второго, останавливаясь, старалися удерживать стремление: однако наши храбрые воины не давали злодеям справляться. Вор Пугачев из второго его лагеря едва ускакал из рук наших, и быв преследован более 30 верст, ударился он в лес, а наши кони были не в состоянии далее итти. Казанские жители, жены и дети их, кои злодеем были захвачены до 10,000 и более душ, из рук варварских освобождены, и получена совершенная победа. Я не оставлю, как скоро узнаю, куда злодей повернулся, употребить все возможности к истреблению сего вора. За долг мой считаю отдать справедливую похвалу, во-первых, маиору Дуве с его колонною, в которой был капитан Олсуфьев: сия колонна была единая, которую злодеи не могли привесть к колебанию. Равномерно ж себя отличили как пред сим, так и ныне, маиор Харин, ротмистр Чугуевского полка Демьянов, Архангелогородского князь Енгалычев, С.-Петербургского Домогацкий, Изюмского гусарского капитан Кардашевский, поручики: С.-Петербургского Матис фон-Фуск, Тутолмин, барон Игельстром, Архангелогородского барон Дельвиг, Изюмского гусарского Зелинский, Томского пехотного Венгерский, Чугуевского квартирмистр Яковлев, Казанского гусарского полуэскадрона Скупинский, артиллерии подпоручик Амбрациев, Томского Блохин, 2-го гренадерского Быков, из корнетов: С.-Петербургского Селиванов, Пятин, Нейман, Изюмского прапорщик Рыков, Казанского полуэскадрона Зверинский, Томского Ржевский, Чугуевского Иванов и адъютант Тареев, вахмистры: С.-Петербургского Рылеев, Архангелогородского Ларионов, сержанты: Томского Сапожников, Популов и Нармуцкий, Володимирского Алекин, Малыгин и Куроедов".

С нашей стороны убито разных команд 35, тяжело раненых 63, легко раненых 58, лошадей убитых 46, раненых 68. После сего злодей Пугачев не отважился уже здесь совокуплять и умножать себе сообщников, пошел он с оставшими при нем злодеями по луговой стороне Волги вверх, и переправился на нагорную под Кузьмодемьянским, чрез Васильевский перевоз, а еще одна или две толпы злодеев, между коими были и башкирцы, не хотя итти за Волгу, пошли по луговой стороне. Каждая толпа сказывала,что предводитель у нее самозванец Пугачев, может быть, для того, дабы лучше утаить, где он сам находится и куда его намерение клонится; но скоро открылось, что он за Волгою возмущал и разорял жительства; пробирался он к городу Нижнему, надеясь там из множества бурлаков немалым числом умножить себе сообщников. Сказывали, якобы из находившихся при нем яицких казаков, послал он от себя несколько наперед в село Фокино, на берегу Волги лежащее (ниже города Нижнего около 30 верст) с тем, чтоб тутошних крестьян, принадлежащих дворянину Демидову, прежде других возмутить и привлечь в свое согласие; но оные, не отдавшись в обман, поймав оных возмутителей и связав, отвезли в Нижний, которых тамошний г. губернатор, генерал-поручик и кавалер Ступишин повеся, пустил на плотах на низ Волгою рекою, а сею строгостию тамошних жителей и успокоил, да и сам Пугачев узнав, что ему в Нижнем удачно быть не может, намерение свое итти туда отменил, и обратился вместо того к городу Алатырю.

Идучи сюда спопутно, возмущал везде подлый народ, и завладев городами Алатырем, Саранском, Пензою и Саратовом, причинил в них ужасные кровопролития и грабительства, умертвил тамошних начальников и множество находившихся в тех городах и уездах дворян, кои ему и сообщникам его в руки попались. Из Саратова ж со всею злодейскою толпою пошел он прямо к Царицыну, которым городом также мог бы овладеть, если б не дошла до него весть, что гонится за ним близко предупомянутый храбрый полковник Михельсон. Сие послыша и оставя осаду Царицына, пошел он на-утек вниз по Волге далее; но помянутый полковник с передовою своею командою нагнав сего злодея ниже Царицына верстах во сто, 25 августа сделав с ним сражение, разбил его до основания, и всю находившуюся при нем артиллерию, а именно 19 пушек, 4 единорога, да пудовую мортиру, отбил, и свесь его обоз получил в добычу. При сем сражении убито было злодеев на месте более 2000, а в плен взято 6000 человек: только сам он Пугачев и здесь еще увернулся и обратил свой бег на луговую сторону; но для истребления его отряжены были от г. генерал-маиора Мансурова и царицынского коменданта г. полковника Цыплетева 200 яицких казаков под командою маиора Бородина, и донской полковник Тавинский с его полкам, которым наистрожайше подтверждено, всюду за ним следовать, и атаковав, поймать или совсем истребить; а сверх того и командующие гг. генерал-поручик и кавалер Суворов и предупомянутый генерал-маиор князь Голицын, перешед Волгу с их командами, для преследования и поимки его Пугачева туда ж устремились.

Оставшиеся от разбития сообщники его Пугачева, узнав, что со всех сторон с крайнею поспешностию гонятся за ними сильные деташементы, от которых они неминуемо окружены и стеснены быть имеют к неизбежной их погибели, начали для спасения своего помышлять о поимке помянутого самозванца, дабы, и отдачею оного от себя, сколько-нибудь облегчить свои винности, кои сказывали, что сие намерение между сообщниками Пугачева в побеге их от Волги продолжалось несколько времени; а как они приехали на Узени, которые места подошли к Яицкому городку, и Пугачев стал им представлять, что лучше и безопаснее для них итти им на взморье к Гурьеву городку и оттоль пробраться в Персию (к чему напред сего и яицких казаков склонилось намерение), то все они от сего похода отреклись, и поссорясь с ним явно, сказали ему, что они много за ним ездили, а теперь уже он бы за ними ехал; из-за чего, связав его, и послали от себя в Яицкий городок, с известием, что они его связали, и когда привезут его, то будут ли прощены. В Яицком городке находился тогда для следственных дел по Секретной комиссии гвардии капитан-поручик Маврин, почему от находящегося там в комендантской должности полковника Симонова, для привоза и приема его, и командирован был сержант Бордовский, которому он Пугачев от тех его сообщников и отдан был связанный. И так привезен он в Яицкий городок и посажен тут под крепкий караул. Всё сие произошло в те самые числа, в которые он великий государственный злодей прошлого 1773 года оказался в тех же местах на яицких казачьих хуторах и под Яицким городком, о чем в описании оренбургского осадного времени обстоятельнее значит.

По привозе Пугачева в Яицкий городок, не только вышеозначенные от Царицына для поиску и поимки его отправленные деташементы, но и вышеупомянутые генералы в самом коротком времени в Яицкий городок прибыли, а тем и подтверждается, что означенные сообщники Пугачева к поимке и привозу в помянутый городок того самозванца и предводителя своего ничем больше, как страхом от приближившихся к ним со всех сторон войск были подвигнуты и принуждены; самозванец же сей, по учинении ему чрез вышереченното гвардии капитана Маврина надлежащего допроса, взят г. генерал-поручиком и кавалером Суворовым и повезен к главнокомандующему,генерал-аншефу графу Петру Ивановичу Панину под наикрепчайшим караулом, для которого его отвоза сделана была на подобие клетки особливая на двух колесах телега, куда он посажен, по рукам и по ногам скованный.*


Прибавление третие,
в котором содержится краткое известие о том что по привозе оного злодея Пугачева в Симбирск, а оттуда по отвозе его в Москву происходило, и какая сему врагу отечества казнь учинена

По привозе помянутого Пугачева в Симбирск, когда он представлен был главнокомандующему генералу, его сиятельству графу Петру Ивановичу Панину, при многолюдном собрании народа на дворе его сиятельства, то хотя он и признавался тут публично, что он донской казак Емельян Пугачев, и как пред богом, так и пред ее величеством важные преступления чинил и пред всем государством виноват; но, может быть, по привычке своей, или по злой своей натуре, ответствовал на вопросы его сиятельства очень смело и дерзновенно, то раздража тем его сиятельство, тут же пред всем народом получил от собственных его рук несколько пощечин и ударов, из-за чего и начал уже быть кроток, и став на колена, просил у его сиятельства помилования. После чего посажен он был под крепкий гвардейский караул, скованный по рукам и по ногам железами, а сверх того около поясницы его положен был железный обруч с железною ж цепью, которая вверху прибита была в стену; таким образом содержался в Симбирске.

1774 года сего числа за довольным конвоем и отправлен был на переменных подводах в Москву, для окончательного следствия и решения.*



2) Экстракт из журнала командующего войсками ее императорского величества, г. генерал-маиора и кавалера князя Петра Михайловича Голицына, о деташементах, командированных в разные места для поиска и истребления злодеев, и какие где от них действия и успехи были.
1. Военное действие было от реки Волги, где прежде бывший Казанской, а ныне Оренбургской губернии, город Самара и пригород Алексеевск, на Самаре ж реке лежащий, заняты уже посланными от самозванца Пугачева сообщниками его командированным от г. генерал-маиора и кавалера Мансурова деташементом, оба оные места из злодейских рук освобождены, да и в других, где оные злодеи встречались, посыланными от нею партиями с немалым их уроном были рассыпаны.

2. В первых числах января командирован был от г. генерал-аншефа и кавалера Александра Ильича Бибикова с особливым деташементом вверх по Каме реке до пригорода Мензелинска родной его племянник, г. полковник Бибиков, коему отделено было баталион гренадер и два эскадрона конных. Он, где не встречались ему злодейские толпы, везде их поражал с великим их уроном; а между тем он же, и пригород Заинск, в руках уже злодейских бывший, в который они засев и преклоня тамошних жителей на свою сторону, противиться было тут стали, из злодейских рук вырвал, выгнав из него оных злодеев, побил их до 400 человек, и в плен взял не малое число, отняв у них пушки, а тутошних жителей усмирил. Потом 10 числа февраля 1774 года прибыл в Нагайбацкую крепость, и узнав от тамошних обывателей, что в крепостце, называемой Бакалы (от Нагайбака в 37 верстах), стоит злодейская толпа в 4,000 человеках, немедленно туда выступил, взяв с собою 300 человек пехоты, 120 гусаров и 50 казаков, да 4 пушки, 11-го числа поутру оную крепость атаковал, и выгнал из нее злодеев; следуя ж за ними несколько верст, побил из них до 400 человек, а оттуда возвратясь в Нагайбак, пошел чрез Бугульму, для соединения с корпусом его сиятельства.

3. Г. полковник Хорват около реки Вятки нагнав скопляющихся тут злодеев, всех разбил и рассеял, да и предводителя их, который возмущал там народ, поймав, на страх тамошних жителей, учинил ему пред народом достойное наказание.

4. Капитан Фаддеев около Черемшана реки, под деревнями Афонкиной и Туармой, нагнав злодеев до 200 человек, убил их на месте, да 25 человек в плен взял. Он же Фаддеев узнал, что в деревне Соленкиной находится около 3000 человек башкирцев, приставших к самозванцу и злодею Пугачеву, взял надлежащие меры к их атаке, при которой с обеих сторон продолжалась пушечная пальба, а наконец все оные злодеи были от него опрокинуты и устремились на побег, оставя на месте убитых до 300 человек, в том числе и главный их начальник, да две чугунные пушки.

5. Поручик князь Ураков, отряженный от помянутого ж капитана Фаддеева на злодеев, коих было до 300 человек, напав на них, побил из них 50, да в плен взял 7 человек.

6. Капитан Квашнин-Самарин, при деревне Сентемире, напав на собравшихся тут злодеев, коих было до 800 человек, совершенно их разбил, и взял из них в плен немалое число.

7. Командированный от г. генерал-маиора и кавалера Фреймана маиор Валленштерн, имев сражение с злодеями на большой Московской дороге, в селе Спасском, которое по помещике и Рычковым называется, где оные злодеи на малое время имели свои стан и форпост, всех их разбил и из того села выгнал, а сверх того получил он тут в добычу награбленного здесь оными злодеями провианта и фуража 280 подвод, да 250 рогатой скотины, что роздано по командам.

8. Г. подполковник и кавалер Бедряга, командированный от г. полковника Бибикова, сперва при деревне Чолнах имел сражение с злодеями, оставил их на месте убитыми до 100, да в плен взял 25 человек; потом он же от помянутого г. полковника командирован был с 300-ми пехоты, с одним эскадроном гусар и с 4-мя пушками засевших и укрепившихся засекою в селе Пьяном Бору в немалом людстве злодеев не только всех из той их засеки выгнал, но и побил из них до 400 человек, да в плен взял 60, а кои засели было в избах и отстреливались, тех разъяренные военные люди всех перерезали и перекололи.

9. Г. подполковник Гринев, после завладения злодеями Ставропольской крепости, напав на тех злодеев около Красноярской крепости, сию злодейскую толпу разбил, и взятые ими в Ставрополе пушки и порох с снарядами у них отбил.

10. Нарвского пехотного полка премьер-маиор и кавалер Гагрин отправлен был от самого вышеупомянутого г. генерал-аншефа и кавалера в Кунгур, и узнав там злодейский скоп, простиравшийся до 2000 человек, не смотря на их многолюдство, небольшою своею командою отважился их атаковать, всех их разбил, и отнял у злодеев 18 пушек. Убитых на месте сочтено им 50, да в плен взято 60 человек, причем сам он ранен в ногу, но не опасно; убитых у него было 3, да раненых, кроме его самого, 5 человек.

11. Г. полковник и кавалер, командированный от г. генерал-маиора Фреймана, нашел толпу злодеев, около 700 человек, под деревнею Акбашами (от Бугульмы в 30 верстах), атаковал оную; злодеи встретили его с необыкновенным криком, делая со всех сторон устремление; наконец все они, убоявшись пушечной пальбы и разделясь на пять куч, ударились на побег, за которыми командирован от него был гвардии капитан Толстой. При сем случае побито злодеев 35 человек, в добычу получено 200 пик, довольное число рогатого скота, провианта и фуража.

12. Команды г. полковника Хорвата капитан Воронин командирован был от маиора Елагина, для занятия квартир, в деревню Захаркину; военных людей было при нем только 30 человек гусаров, 56 егерей и 50 гренадеров, с одним орудием. Подошед он Воронин к помянутой деревне, и усмотрев около ее на высотах злодеев около 1000 человек, дал знать о том команде, а между тем злодеи и начали по команде его стрелять из пушек и окружать его небольшое людство. Он, сделав батальон-каре, со всех фасов производил пальбу, и оною от тех злодеев оборонялся. Помянутый полковник, уведомясь о том, отрядил к нему маиора Елагина с. немалым числом гренадеров и эскадрон с двумя орудиями; по приходе ж к нему Воронину из сей команды авангарда, устремились они на злодеев, выезжая в самую их толпу. Злодеи, усмотря сие и узнав, что и г. полковник сам туда в сикурс следовал, пошли все на побег. Убитых злодеев найдено на месте около 200 человек, да отнята у них одна пушка; в плен взято только 12 человек: ибо разъяренное войско всех кололо; они без остатка б были здесь истреблены, если б глубокие снега помянутому г. полковнику не воспрепятствовали подоспеть к самому тому происходившему сражению.

13. Казанских баталионов секунд-маиор Попов, присланный Казанской губернии в провинциальный город Кунгур с рекрутами, по усмотрению главнокомандующего генерал-аншефа, такое сделал там благоразумное и порядочное распоряжение и оборону сему городу, что он имев неоднократные сражения с злодеями, от которых помянутый город обложен был, удержал его от погибели; а за ту его ревностную службу, по рекомендации оного г. генерал-аншефа, именным ее императорского величества указом и пожалован он Попов в подполковники.

14. Предупомянутый г. генерал-маиор и кавалер Мансуров, 14 февраля приближась с командою своею к Бузулуцкой крепости, встречен был злодейскою толпою, которая имела около 2000 человек с 15 пушками; он тотчас сделал учреждение к сражению с злодеями и, отрядя часть войск на другую сторону с подполковником Гриневым, приказал им зайти и напасть на злодеев от деревни Малаховой. Злодеи начали производить по его команде жестокую пушечную пальбу; но, не уважая сего, отряжен был к атаке с драгунскою ротою поручик Ижевский, который тотчас отбил поставленные у злодеев напереди 2 пушки, и хотя прогнал их саблями до самой крепости, но остановлен тут был картечною из пушек их стрельбою. С другой стороны подполковник Гринев, прошед узким проходом, в котором состояло 6 пушек, преодолел их мужественно (где и лошадь под ним убита), а потом ворвался в крепость; между тем же от стороны его превосходительства отряжены были к пресечению побега и к занятию дороги маиор Соловьев, с двумя ротами гусар, и легкие полевые команды, да поручик Гарстейн с одною ротою драгун, и так гнались за злодеями около 7 верст. Пленные объявили, что прислано было к ним от злодея Пугачева в сикурс яицких казаков 50, а всего до 1000 человек; начальники у них были здесь: Арапов, Чулочников и Каюков, кои все разогнаты. По занятии крепостей, взято тут от злодеев пушек медных 7, в том числе один 12-фунтовой единорог, чугунных пушек 8, ящиков 9, 5 саней с снарядами, 3 знамя, дротиков казацких 723; убитых сочтено 270, в плен взято 286, да явились собою 165 человек.

15. Маиор Елагин, находясь в деревне Пронкиной с передовым деташементом, в коем находилось пехоты и кавалерии более 500 человек и 4 орудия, в самую ночную темноту и во время сильного бурана, принужден был выдержать нечаянное от злодеев нападение; он немедленно учредил тут порядок, и готов был к обороне, но, по несчастию его, при первой атаке, сей достойный и храбрый офицер убит; потом подоспел туда: Владимирского полка капитан Самарин с гренадерами и с подкреплением роты 2-го гренадерского полка с капитаном Олсуфьевым, кои с отменною неустрашимостию бунтовщиков отбили с их уроном, взяв от них и пушки; и хотя в продолжение сего боя покушались бунтовщики еще ту деревню атаковать со всех сторон, но как покойного генерал-маиора Елагина команда по старшинству досталась секувд-маиору Пушкину, то и не упустил он доказать своего усердия к службе храбрым и хорошим предводительством: устроил с своей стороны такой порядок к атаке, что злодеи за их продерзость довольно были наказаны. Потом вышел он из деревни для преследования их, сколько по темноте ночи осторожность дозволяла.

Сие сражение продолжалось более 3-х часов; наконец злодеи ушли с большою их потерею; между убитыми найден тут главный их начальник Толкачев и несколько старшин; в плен взято 36 человек. С нашей стороны главный урон состоял здесь в потере вышеоэначенного маиора Елагина; убит же Чугуевского казацкого полка прапорщик от карабинер, унтер-офицер, карабинеров 2, гренадер 1; тяжело ранены: 2-го гренадерского полка поручик, карабинер 1, гусар 1, гренадеров 2 и канонер 1.



3) Краткое известие о злодейских на Казань действиях вора, изменника и бунтовщика Емельки Пугачева, собранное Платоном Любарским, архимандритом спасо-казанским 1774 года августа 24 дня.
Любезный друг!

О злодейских на Казань действиях вора, изменника и бунтовщика Емельки Пугачева, 1774 года предприятых, краткое посылаю вам известие, собранное из словесных рассказаний таких людей, кои сами, или в разных против его экспедициях будучи, или по несчастию в злодейские его руки попавшись и много претерпев, всех дерзких я бесчеловечных сего урода злодейств зрителями были. Я о истине и точности всех обстоятельств не ручаюсь; по крайней мере большая и существеннейшая оных часть достоверна.

Правда, многие много и с немалою против моего описания отменностию рассказывают; но сии, сколько я их знаю, ни в каких сего бунта случаях не бывав, более опровергать чужое, нежели о себе что-либо правде подобное объявить склонны. Мне кажется, сего вора всех замыслов и похождений не только посредственному, но ниже самому превосходнейшему историку порядочно описать едва ль бы удалось; коего все затеи не от разума и воинского распорядка, но от дерзости, случая и удачи зависели; почему и сам Пугачев, думаю, подробности оных нетолько рассказать, но и нарочитой части припомнить не в состоянии, поелику не от его одного непосредственно, но от многих его сообщников полной воли и удальства в разных вдруг местах происходили.

Для того, друже! и вам от меня совершенной о сих приключениях несчастливых истории ожидать не можно было; будьте и сим грубым начертанием довольны. При том же я чрез сие, не историка подробного свойство, но усердного друга послушание оказать старался.

И так приступаю к удовольствованию вашего любопытства.

После частых поражений в окрестностях Оренбурга, злодей Пугачев, скрыв на несколько времени свой побег, покусился чрез немалолюдные свои толпы, под предводительством некоторых своих сообщников, учинить вторичное нападение на город Кунгур; но, по изрядном примерными сими в верности к правительству жителями сделанном отпоре, видя слабую надежду к одолению, обратя стремление свое к реке Каме, показался сам с несколькими тысячами всякого сброда, а паче башкирцев и татар, при городке Осе; тогда, по мере приближения к Казани Пугачева, умножилась в казанских жителях робость; ибо явные везде распространяясь слухи, что он прямо стремится на Казань, приводили и неробкие сердца в смущение; но только и было: все боялись; а о невредимости общества никто не помышлял: всякий думал спасти себя, не помышляя о прочих сочленах. После, как уведомились, что посланный на защищение Осы баталионный маиор Скрыпицын с капитаном Смирновым и подпоручиком Минеевым, по издержании всего военного запаса, с согласия жителей, для спасения себя и города (ибо злодей приказал уж было крепость, которая вся деревянная, обвалить соломою, намереваясь ее сжечь), сдался со всею при нем бывшею артиллериею, тогда не преминули многие, скрыв имение свое в безопасные места и никому не оказавшись, удалиться с поспешностию из Казани.

Несчастный оный предводитель думал сдачею своею при способном времени услужить отечеству, открывая правительству злодеевы предприятия; в следствие чего, согласясь с капитаном и подпоручиком, которого изменнические мысли еще неизвестны были, написав в Казань письмо, изыскивая надежные способы к пересылке, носил оное в кармане. Изменник, не имевший никогда благородных мыслей, Минеев, случай сей употребил в мнимую свою пользу, сказав о том Пугачеву, за что его злодей наименовал полковником; напротив, те несчастные, без дальнего по обыкновению его рассмотрения, были повешены. Возгордясь небольшою сею при Осе удачею, Пугачев отважился, переправясь чрез Каму, пойти на Ижорский и Воткинский казенные заводы, где сбуновавшись его приходом работники главного над теми заводами командира Венцеля и других, при должностях находившихся, тщетно сопротивление чинивших, предали злодею, которые равную с прочими таковыми, в варварские его руки попадающимися, имели участь. Заводы разграблены и почти до основания разорены, а работников наибольшая часть по своему произволению записались злодею в службу. После сих легких удач, несмысленный Минеев подумал, что можно предпринять что-нибудь и важное, и будучи в тех мыслях, что ежели намерение его соответствовать будет окончанию дела, может он быть у Пугачева первым министром и вольнее насытить свои необузданные страсти, стал помышлять о покушении на Казань. Сии столь дерзкие мечты так злодейским его сердцем овладели, что, не внемля ни гласу совести, ни страху наказания от бога и власти, начал возбуждать, или, лучше сказать, убеждать Пугачева итти прямо к своему отечеству, Казани, где отец его, весь род, приятели и знакомые, заклинаясь пакостною своею жизнию, что он по причине развалившегося крепостного строения и известных ему слабых расположений удобно оною овладеть может. На что, по нескольких неудобствах несопротивления, которые Минеев решить и опровергать старался, злодей и склонился. Как сие в дерзком их совете заключено было, то начали, прилежно запасаясь всеми военными, как орудиями, так и другими потребностями, коих не мало взято было на вышеобъявленных заводах, и с поспешностию удаляясь от подполковника г. Михельсона, который их преследовал, приближаться к Казани; тогда большая часть сего города жителей, удостоверясь о подлинности грозящего им несчастия, а больше когда услышали, что высланный из Казани с несколькими полевыми солдатами для воопрепятствования полковник Николай Васильевич Толстой разбит и убит (не взирая, что город со всеми предместиями, рогатками и в надлежащем расстоянии батареями укреплен), кой-куда бежали спасаться многие в Москву, иные в Симбирск, в Пензу и прочие места.

Наконец Пугачев, пред тем роковым днем, в который суждено по неосторожности от злодеяния его руки Казани погибнуть, то есть 11 числа июля, в самый полдень, за семь верст выше Казани, на подлужной левой стороне Казанки реки, при мельнице, Троицкою называемой, в виду всего города лагерем безбоязненно расположась и делая под вечер разные движения, подсылал к городу со стороны Арского поля партии, в коих, как сказывают, и сам находился, но не предпринимая в тот вечер ничего, возвратился в свое становище, где до утра пребывал спокойно.

Сволочь его состояла тогда по уверению более нежели из 20.000 различных людей, яко то: яицких казаков, башкирцев и татар, вооруженных саблями, луками и огнестрельным оружием, большая часть из мужиков заводских и собранных в около-лежащих по дороге деревнях, у коих никакого более оружия, кроме кольев, дубин и завостренных шестиков, в руках не было.

На другой день, то есть 12 июля, поутру, сей злобный буян повел на горе атаку следующим образом: вся многочисленная оная толпа, под предводительством самого оного урода и яицких казаков, в немалом протяжении прямо от села Царицына по Арскому полю стремилась к городу, имея пред собою для защиты и вместо подвижных батарей несколько возов соломы, между коими расставлены были пушки, в удивительной сксрости; злодеями наполнились стоящие в близости от дороги по правую сторону казенные кирпичные сараи, а по левую забором огороженные помещицы Нееловой роща и генерала Кудрявцева дом; из всех сих засад сильною стрельбою охранявшую перерыв дороги небольшую при одной пушке команду сбили с места, и явно нападать стали, которая видя вокруг себя великое множество злодеев, иных почти внутрь укрепления уже ворвавшихся, и опасаясь, дабы не быть отрезанной, построившись кареем, ретировалась за рогатки: между тем злодей Пугачев (приметив еще накануне, что прямо по открытому Арскому полю покушение его на город, по причине поставленной против оного главной батареи, имеет быть тщетным) отрядил с правого своего крыла не малое число пешей черни, по большей части без всякого оружия, с одними кулаками, к речке Казанке, приказал берегом по подгорью подходить к предместию; почему малосмысленные сии твари, от конных яицких казаков сзади плетьми погиняемые, перебегая весьма проворно из буерака в буерак, из лощины в лощину и переползывая, по предписанию Минеева, по-егерьски на брюхах чрез вышины, кои пушечным нашим выстрелам несколько открыты были, наконец таким образом в самые крайние к жилу два буерака выбрались свободно. И хотя постановленною на сем опасном месте одною небольшою пушкою и производима была по них пальба, однако они, исправно наблюдая вышеупомянутое учреждение, снизу Казанки подползши, пушку отбили и влезши в губернаторский летний дом, между двумя оными буераками стоящий и с предместиями соединяющийся, как из ворот, так и из-за заборов оного дома по строю, прямо вдоль за рогатками стоящему, начали палить из ружей; при том не только уж позади оного строя оказались, но в то ж самое время ближайшие улицы наполнили, чем во-первых на главной батарее причинили великое смятение; с другой стороны, левое злодейское крыло, частию по закирпичным сараям, частию пространным буераком к Суконной слободе, собственному защищению оставленной, пробравшись, караулы по горе и народ, из-за рогаток некоторое супротивление чинивший, сбили, и немедленно оную зажегши, устремились по улицам. Сие услышав, а больше увидя пламень, из злодеев, внутрь предместья с двух сторон ворвавшихся, все и на прочих батареях бывшие, нс видав ни малейшего нападения, с одной робости оставив неприятелю пушки и весь снаряд, без всякого порядка опрометью в крепость побежали.

Тогда-то сии кровожаждущие звери всех попадающихся им в немецком платье, яко, по мнению их, в богопротивном, думая быть дворян и чиновных, коих, будто народных мучителей, предприяли истребить, иных кололи, а иных в свое становище отвозили, где бесчеловечнейшим образом плетьми замучены; из захваченных же ими солдат ни один почти не умерщвлен, а только у всех косы обрезаны были. Всякого состояния, пола и возраста жителей в полон верст за 7-мь отгоняли; укрывшиеся же в церквах, видя оттуда терзаемых и закланных своих родственников и знакомых, не смели рыдать, но трепеща, равной себе ожидали судьбины. Алчные злодеи не устрашились разбивать, разграблять, сожигать и самые святые церкви; из коих людей бесчинно бегая с оружием и въезжая на лошадях, выгоняли в плен, многих тут же умерщвляя.

Как сие местничество по городу происходило, Пугачев с ближними своими, отбив в гостином дворе, против крепости, не более как на 20 сажень отстоящем, ворота, и в находящемся при оных трактире засев с двумя пушками, другие из триумфальных ворот церкви и из-за питейного большого дома и винных погребов каменных, кои внизу с правой стороны с крепости из ружей непрестанно палили по городу, откуда равным образом отвечаемо было. Сей штурм устремлен был по большей части на Спасский монастырь, который занимает правый угол крепости и которого южной городовой стены фас, а особливо наугольная башня, от ветхости до половины почти развалилась. Подобный Пугачеву, помянутый изменник Минеев, с другой стороны, поставя также на святых воротах Казанского девичьего монастыря сделанной церкви на паперти две пушки, стрелял в крепость по самому опасному развалившемуся месту. Сии злодеи не без успеха могли бы продолжать таким образом атаку; но видя своих паче на грабление устремившихся, бродящих по домам, обремененных добычею, разъезжающих пьяных по улицам и многих одетых в различные одежды, яко то: в стихари, подризники, в женское платье и пр.; также не стерпя жара от пламени зажженных около крепости публичных и приватных зданий, а при том наипаче опасаясь охваченными быть сзади пожаром и приближающимся на помощь осажденным, под командою подполковника Михельсона, войском, не осмелились более штурмовать крепость, хотя во многих местах от древности и развалившуюся, но отступя в лагерь, с досады во многих местах зажгли город.

За несколько часов пред тем грозным временем, сбежавшиеся в крепости, то от страха очевидной смерти, то от жара бывшего в крепости ужасного пламени, да и внутри в разных местах возжигавшегося, также от пыли и дыма, сильным вихрем и бурею наносимых, почти задыхались, наипаче женщины и малолетные, теснящиеся в церквах, зданиях и под оными, по углам, конурам и где только можно было, подняли вопль, крик, стон и рыдание, думая, что уже злодеи вломились в крепость. Неутомимый пастырь Вениамин, архиепископ, во всё то время продолжавшегося штурма, не выходя из соборной Благовещения пресвятыя богородицы церкви, коленопреклонно молил господа о ниспослании скорой на нечестивых помощи, а по утишении пальбы, не взирая на жар, дым и копоть, взяв честные иконы, со всем бывшим при нем духовенством, внутрь крепости обошел вокруг с умиленным пением, молебствуя ко всевышнему. Вскоре потом чувствовали от жара не малую прохладу, а от бури, дыму и пыли свободу, так что к вечеру глубокое настало молчание, которое и всю ночь продолжалось. Всякий ожидал заутра несчастного конца своей жизни; всякий, прощаясь с ближними, в бдении пребывал до утра, взирая на беспрепятственно обращаемый в пепел город, и горькими слезами оплакивая кровных и сограждан своих, почитая их от рук злодейских или от пламени погибшими, отчего и самые бывшие на больших сражениях приходили в уныние.

По рассветании, взошед на высшие здания, обращали взор свой в ту сторону, откуда наступления вчерашней боялись ужасной тучи, разрушением крепости и погублением всех в ней находившихся грозящей, не ведая, что вчера еще пополудни в 6-м часу нетерпеливо ожидаемый г. Михельсон необыкновенным маршем, преодолев невероятные трудности, с малочисленною своею командою подоспевши, на Арском поле без отдохновения имел удачное дело со злодеем, и на месте сражения проводил ночь, не разоруживаясь; но к превеликому обрадованию вскоре заподлинно известились о всем том благополучном бывшем происхождении, и что превожделенную весть сию присланный тогда ж от г. Михельсона штаб-офицер приносит. Вообразить не можно, коль неописанная радость в тот час объяла несчастных: всякий предупреждает друг друга, стремится вбежать на крепостную стену, чтоб воззреть на сего ангела божия, желая увериться собственными глазами, и хотя малое в отягченном печалию сердце получить облегчение. Узнав же истину, с воздеянием на небо рук приносили благодарение вышнему, не без сожаления некоторого на свою судьбину, что и избавитель Михельсон не многими только часами опоздал всё Казани случившееся отвратить несчастие; но и то за неисповедимое милосердие к себе божие почитали, что хотя без домов, без имения и лишась нескольких сограждан, а некоторые и кровных, сами живы остались.

Неутрудимый герой и избавитель Казани, не трогаясь с победительного своего места, давая более по толиким подвигам людям и лошадям своим роздых, сам прилежно наблюдал злодейские движения. Пугачев, как оказывают пленные, поражение свое по неведению приписывал князю Голицыну; но известясь, что поразитель его г. Михельсон, а не Голицын, предприял, повидимому, исправить вчерашнюю свою ошибку и загладить пред своими стыд; почему на другой день, то есть 13-го числа, рано отправил назад подальше в безопасное место все тягости и пленных казанских, с толпою двинулся прямо на Михельсона, и приказал черни своей, подняв по обычаю ужасный визг и крик, стремиться без порядка на кого попало, думая тем приведши неустрашимых в робость и замешательство, самому с отборными своими напасть с боков нечаянно, и чрез то с меньшим трудом выиграть победу; но мечтанием сим обманулся: ибо Михельсон лишь только движение безрассудного многолюдства приметил, тотчас предварил сам атаковать, и без дальнего сопротивления смял и прогнал к селу Савинову; но, за усталостью своей от толь чрезмерных трудов команды, не мог далее преследовать, а при том дабы и города без прикрытия не оставить, возвратясь в лагерь, отдыхал тот день и следующий спокойно, не видав от Пугачева никаких покушений: ибо он в оба те дни переходя с пленными и добычею с места на место, разглашал чрез своих едино-мысленных ложную над Михельсоном победу, взятие крепости и другие для обмана бредни; между тем приготовлялся неприметньгм народу образом к решительному на Михельсона и Казань покушению, отваживаясь в последние испытать свое счастие; почему без всякого отлагательства со всякого звания людей с разных мест и из Казани приведенных, учреждал под разными названиями полки, исправляя и запасая всякие потребности; а дабы в сем упражнении не иметь от Михельсона помешательства, то удалился от города по Галицкой дороге за село. Сухая Река называемое, верст за 15.

Как всё было к исполнению его намерения готово, то 15 числа на рассвете толпе своей, под знамена расставленной, и прочему в плену у него находившемуся бесчисленному народу вслух велел прочитать бестолковый свой манифест, коим дал знать, что по вшествии с торжеством в Казань предприял поспешать в столичный свой город Москву; потом приказал пленным следовать за собою; сам с новоукомплектованными конными и пешими своими так называемыми полками, и со всем военным прибором весьма спешно пошел на Михельсона тою же дорогою, коею и от него удалялся. Можно было, по густой превеликой пыли, из-за лесов на-подобие дыма или черных облаков на воздух подымающейся, всему городу издали явно видеть злодейское третичное дерзновение, что всех приводило в страх и трепет, особливо представляющих себе несравненно превосходнейшее сволочи его число противу, так сказать, горсти защитительного своего (которое не более как из 800 карабинеров, гусаров и чугуевских казаков состояло) храброго войска, хотя мужество и искусство предводителя отчаяваться в победе и не дозволяло.

Как только сей от бога ниспосланный Казани защитник увидел противу себя идущего из-за Казанки прямо на Арское поле злодея, великим протяжением многотысячную толпу за собою влекущего, тотчас против него отправился с немногочисленными своими, привыкшими уже сих буянов поражать, воинами, и по занятии выгоднейшего места, не дав времени ему, как и где хотелось, построиться в боевой порядок, всеми силами, при помощи исправной своей артиллерии, на него с такою неустрашимостяю ударил, что злодей, по весьма слабом и коротком сопротивлении, остановив все свои тягости военные, многолюдство и великим хищением собранное богатство, опрометью, как ему обыкновенно, побежал с весьма малым числом себе верных, по той же Галицкой к Кокшайску дороге, за коим отряженная команда гналась около 30 верст; но видя, что злодей, будучи впереди, везде берет переменных неусталых лошадей, за усталостию своих, возвратилась.

После чего в крепости торжественно благодарный молебен отправлялся, и Михельсон при умиленнейшем всего народа зрении и засвидетельствовании радостнейшими восклицаниями ура! и другими знаками наичувствительнейшей сему избавителю своему благодарности, генералитетом и знатнейшими персонами, за крепостными воротами был встречен, и поздравлен; между тем победительное его войско отнятою от злодея добычею подвиги свои с излишеством наградило. Вскоре потом рассеянные по разным местам злодейские остатки истреблены были.

Что после вернее или обстоятельнее к сему узнаю, для поправления или пополнения, сообщить вам не оставлю.


Государь мой!
Ваш слуга и богомолец
Платон, архимандрит спасо-казанский.

Конец.

--------------------------------------------------------------------------------
Сноски:
(назад) В Топографии Оренбургской, часть 2, страница 62 и следующие.

(назад) О сей кончине императора Петра III печатанный и всенародно публикованный манифест 7 числа июля 1762 года.

(назад) О родине и о разных приключениях сего бродяги, сколько возможно было собрать, сочиняется особое известие.

(назад) К сочинению сего описания употреблены мною три следующие: 1) помянутый экстракт, при канцелярии г. губернатора содержанный, с коего по дозволению его превосходительства списал я себе копию; а как оный веден по числам, то я в последовании сего и буду называть его журналом Губернаторской канцелярии. 2) Записки, во время злодейской осады содержанные, к чему служили очевидные примечания, городские обстоятельства и разные приватные известия. 3) Походный журнал г-на генерал-маиора и кавалера князя Петра Михайловича Голицына, с которого имею я у себя копию ж; но сей по порядку его вмещаем быть имеет под чертою в конце сего года и в будущем 1774 году. Я, как самовидец и слышатель многого, оные три источника в последствия сего описания буду, по приличности случаев, соединять и, сколько возможно будет, приводить их в одно течение, дабы чрез то сделать его полнейшим и обстоятельным.

(назад) Г. подполковник и бывший яицкий войсковой атаман Бородин находился во время осады в Оренбурге, словесно объявлял, что от поползновенных яицких казаков на первый случай послан был к нему из тамошних же казаков, по прозванию именовавшийся (о коем ниже означится, что называли его наконец графом Чернышевым) в семи человеках, который-де нашед его, Пугачева на Иргизе, провел на хутор казака Шолудякова, а от Яицкого городка на низ, по реке верстах в 80, где и начались у них злодейские совещания к бунту.

(назад) Илецкий казачий городок и станица (а не Защита Илецкая, где соль добывают) расстоянием от Яицкого казачьего городка 145, а от Оренбурга 124 версты; казаков в тамошней станице счислялось более 400 человек. Они все при начале Оренбургской экспедиции набраны и в казаки определены из разных людей, а потом, в бытность командиром г. тайного советника Татищева приобщены они к корпусу Яицкого войска.

(назад) Сии несчастливые и от злодея Пугачева прежде других повешенные люди были из сотников: Яков Витошнов, Петр Черторогов, Федор Равнев, Иван Коновалов, да из пятидесятников: Иван Ружеников, Яков Толстов, Козма Подъячев, Иван Колпаков, рядовые казаки: Василий Сидоровкин, Иван Ларзянов, Петр Чукалин; сверх сих, будучи уже оный злодей ниже Яицкого городка, в хуторах Сластиновых повесил казака Андрея Скворкина.

(назад) Сказывали, что он Пугачев, повеся сего атамана, самое лучшее его платье взял себе и стал в него одеваться. А прежде никакой хорошей одежды у него не было.

(назад) Из всех вышеозначенных в прибавок бригадира Билова команды, к корпусу его Билова никто не дошел.

(назад) Чернореченская крепость от Оренбурга расстоянием по прямой дороге только 18 верст, а Татищевская по той же самой дороге 64 версты.

(назад) Сию несчастливую молодую и, как слышно было, хорошего вида женщину и с братом ее захватя, держал он злодей при себе и ночевал с нею всегда в одной кибитке; а потом осердясь на нее по наветам его любимцев, отослал от себя в Бердскую слободу, где наконец приказал ее убить и с братом ее. Сказывали, что некоторые тело ее видели в кустарнике брошенное в таком положении, что малолетний ее брат лежал у нее на руке.

(назад) Сия крепость от Оренбурга прямо по луговой дороге только 18 верст. В ней было наличного провианта, по сказке помянутого маиора: муки более 90, а овса до 500 четвертей. Сожалительно, что оный хлеб и овес не перевезен в Оренбург тогда, как злодеи еще в Татищевой крепости находились; но всё оное досталось в руки и пользу злодеев.

(назад) Сей хутор от Оренбурга 12 верст, имел изрядно выстроенный дом, а притом и церковь с хорошим украшением. Злодеи не только все внутренние сего дома уборы изломали, но и церковь божию розорили, так что после у пойманных видны были образа, писанные на холсте, под седлами на потниках, а у распятия господня, которое над царским дверьми стояло, усмотрен гвоздь в уста пробитый.

(назад) До сей слободы от Оренбурга считается 18 верст; из нее для службы при сих обстоятельствах самовольно выехало татар до 300 человек; прочие все остались в ней, и принуждены были тому злодею покориться, и исполнять всё по его воле.

(назад) Сакмарский городок от Оренбурга по большой Московской дороге в 29 верстах; казаков в нем счисляется принадлежащих к войску Яицкому до 250 человек.

(назад) Главное намерение злодея, при сем с прямой дороги отступлении, как видно, было то, чтоб, окруживши Оренбург, таким образом не пропускать ему в город никакой ожидаемой туда помощи, а притом пресечь и привоз хлебный и харчевой, в чем и успех они имели: ибо следовавших в Оренбург из ближних жительств башкирцев, более 400 человек перехватя у Сакмарского городка, к себе итти принудили, и обольстя их у себя, на вред городу употребляли, а прочих приготовившихся следовать в Оренбург так поколебали, что они, оставя тот свой поход, разъехались по домам. Равномерно учинили они и с ставропольскими крещеными калмыками, посылав к ним от себя нарочных; но ежели б оный злодей, не мешкав в Татищевой и Чернореченской крепостях, прямо на Оренбург устремился, то б ему ворваться в город никакой трудности не было; ибо городские валы и рвы в таком состоянии были, что во многих местах без всякого затруднения на лошадях верхом выезжать было можно.

(назад) От сего самого числа по всему городскому валу расставлены были находящиеся в городе гарнизонные и другие служилые люди, а к ним в прибавок употреблены еще и разночинцы, из купцов и других чинов и слуг, коим ружья, порох и свинец розданы; а городские ворота не только запирать, но и навозом заваливать стали: для чего у каждых ворот нарочно навоз был заготовлен; но сие заваливание чрез несколько времени отменено: ибо признано ненужным и затруднительным.

(назад) Для сведения в точном содержании оной публикации прилагается с нее сия следующая копия:

По указу ее императорского величества, из Оренбургской Губернской канцелярии публикация.

Известно учинилось, что о злодействующем с яицкой стороны в здешних обывателях, по легкомыслию некоторых разгласителей, носится слух, якобы он другого состояния, нежели как есть: но он злодействующий в самом деле беглый донской казак Емельян Пугачев, который за его злодейства наказан кнутом с постановлением на лице его знаков; но чтоб он в том познан не был, для того пред предводительствуемыми им никогда шапки не снимает, чему некоторые из здешних бывших у него в руках самовидцы, из которых один солдат Демид Куликов, вчера выбежавший, точно засвидетельствовать может; а как он Пугачев с изменническою его толпою, по учинении некоторым крепостям вреда, сюда идет, то по причине того ложного разглашения, всем здешним обывателям объявляется, что всяк сам из поступков его может понять, что он Пугачев злодей и как изверженный от честного общества, старается верноподданных ее императорского величества честных рабов поколебать и ввергнуть в бездну погибели, а притом имением их обогатиться, как то он в разоренных местах и делает. В предварение чего, всякий увещевается, во время наступления его с изменническою толпою, стараться, для сохранения общества. дому и имения своего, стоять против толпы его до последней капли крови своея, так как варноподданным ее императорского величества рабам надлежит и присяжная каждого должность обязует, и отнюдь никаким ложным разглашениям не верить. Сентября 30 дня 1773 года.

(назад) Ниже сего Сакмарского моста чрез Сакмару реку еще два моста были: один около Бердской слободы по дороге на губернаторский хутор и в город Самару, а другой под Маячною горою, но прежде прихода злодейского разобраны.

(назад) Между тем великая ошибка учинена, что по совету некоторых особ для отвоза и раздачи оных писем помянутым в злодейском сообществе находящимся казакам избран ссыльный, прозванием Хлопуша, превеликий злодей и вор, который около 20 лет по Оренбургской губернии воровал и разбойничал, и все места, где что есть, совершенно знал, да и в Сибирь трижды был посылан; и оттоль бегал и содержался наконец, по рукам и по ногам скован, в оренбургском остроге. Сей плут (которому наконец, по поимке его, как ниже означится, отсечена голова), получа себе свободу, вместо того, чтоб оные публикации скрытно тем казакам роздать, приехав в злодейский лагерь, явился прямо к самозванцу, и оные публикации отдал ему самому, а чрез то и сделался ему любимцем, орудием и предводителем к разорению многих мест и к его усилованию, как то ниже означится; по поимке казнен он при Оренбурге, отсечением головы в июне месяце 1774 года.

Приближавшись к Оренбургу, самозванец Пугачев переслал в город письма названные указами, из коих одно следовало к губернатору, а другое к Оренбургскому атаману, подполковнику Могутову. Содержание их состояло в том, чтоб город Оренбург ему злодею сдать, ожидая от него милости, а в противном случае его гнева; но оба оные письма сочинены были в самых глупейших выражениях, писаны и подписаны письмом самым худым и ребячьим, а особливо в надлежащем к Могутову смеха достойное было обнадеживание тем, что он за верность и службу награждать будет кафтанами, реками и озерами и морями, бородами и крестами.

(назад) Можно оную осаду города считать и по 29 число марта: ибо злодей Пугачев, по разбитии его в Татищевой крепости, не возмогши продраться к Яицку, возвратился назад в Каргалинскую слободу, и 28 числа быв еще в Берде, причинил некоторые злодейства, о чем в свое время будет означено.

(назад) Коварное намерение Пугачева при занятии здесь лагеря, видно было то, чтоб завладев имеющимися по Яику крепостьми и по Сакмаре реке ближними жилами, ежели не возможет он чрез приступы свои завладеть городом, облежать или в блокаде содержать оный, и пресекши всякой проезд и провоз в него, чрез голод принудить его к сдаче, в чем ему едва не удалось; ибо всякую коммуникацию так тем пресек, что чрез долгое время никакого проезда быть не могло. Самых курьеров принуждено было чрез Киргизскую степь посылать и то с великою трудностию и опасностию.

(назад) Сия кретюсгь от Оренбурга вверх по Яику 75 верст. Между ею и Оренбургом два редута: Нежинский и Вязовский. Сими местами злодей и самозванец Пугачев, по приходе его в Оренбург, скоро завладел. Достойно сожаления, что имевшийся в помянутой крепости провиант, так как и бывший в Чернореченской и Пречистенской крепостях, заранее был не вывезен в город: но весь оный достался во власть самозванцу.

(назад) Вышеозначенный с публикациями в злодейский лагерь посланный ссыльный Хлопуша, как великий злодей, плут и прошлец, сделавшись самозванцевым любимцем, рассказал ему и сообщникам его все места и способы, откуда что получить им можно; а потому и послан был от него с немалолюдными партиями сперва в Тимошенские села, в Никольское и Ташлу, и в жительства по реке Сакмаре. на соляные пристани Богульчанскую и Стерлитамацкую, на Твердышевские и другие заводы, где оный Хлопуша с приданными ему людьми быв, причинял великие грабительства и разорения; важнее ж всего переслал он к нему не малое число имевшихся на заводах пушек, ядер и пороху, да и людей, годных к употреблению с лопатками, кирками и другими горными инструментами, к великому того злодея усилованию. Примечания достойно и сие, что в селе Никольском у советника тамошнего находился садовник, из людей генерал-фельдмаршала и кавалера графа Александра Ивановича Шувалова, который сказал о себе злодею, что он покойного императора Петра III довольно знал и ныне узнать, подлинно ли называющийся его именем царь их есть, он уверить их может. Они, будто бы для того, взяли его с собою; но отвезши, недалеко от села Никольского повесили.

(назад) Выбежавший из злодейского лагеря Соляного правления писарь, о коем выше сего под 9, а ниже 21 числом упомянуто, сказывал, что он, будучи в злодейском лагере, от тамашних канониров слышал, якобы после сего действия у злодеев не оставалось более 30 ядер, и ежели б де еще немного времени продолжалась от городской команды пушечная пальба, то б они, оставя пушки и лагерь свой, все разбежались врознь. Но потом скоро вышеозначенный ссыльный Хлопуша переслал с заводов как ядер, так и всяких снарядов множество.

(назад) Все оные партикулярные лошади в показанные места посланные (кроме отправленных в Илецкую Защиту), злодеями перехвачены я остались в их руках; а посланные в Илецкую Защиту, хотя немалое время находились там на корму. но тогда, как и сие место завладели злодея, достались они в их же руки.

(назад) Сего числа, от некоторых недоброжелательных людей пропущено было в городе, якобы в казенных магазинах нет соли, и народ претерпевает уже в ней нужду. Губернатор, услышав о том, присылал нарочного к главному правителю их дел осведомиться, сколько ее в наличности; но как ему донесено было, что наличной соли против прежних расходов будет еще на год и больше, тем оное пустое разглашение и опровергнуто.

(назад) Яицкий казак из татар по прозванию Мустаев (сын тамошнего богатого татарина Мустая-Муллы), сказывал, что у вышеозначенного злодея чиновными людьми имеются яицкие казаки: Овчинников атаманом, Лысов полковником; помянутый Чика прозван у него Чернышевым, некто Чумаков назван Орловым, Максим Шигаев от злодеи прозван Воронцовым.

(назад) Все оные лошади, так как и прежде высланные, достались в руки и в пользу злодеям.

(назад) Выше сего сказано, что злодеи в ядрах имели уже крайний недостаток, и более 30-ти у них не оставалось, а сей день расстреляли они более тысячи, да и поднято их внутри города и за городом больше 300. Сказывали, что посланные на Твердышевский завод без всякого там сопротивления получили и прислали к нему злодею более 3000 зарядов с ядрами, и заряды-де были всё из самого лучшего пороха, и немалое число ружей. Тут же взяли они к себе из заводских многих служителей, в том числа несколько довольно обученных пушечной; пальбе, о коих сказывали: якобы они добровольно склонились. Но можно ли таким партикулярным людям дозволять артиллерию и снаряды, и не могут ли не только государственные злодеи, но и прочие разбойники, отнимая их на заводах, усиливаться и причинять такие великие вредности, кои с заводами и с заводчиками по многим обстоятельствам никакого сравнения иметь не могут: сие зависят от рассмотрения высших правительств.

(назад) Сего числа ввечеру впущен в город хивинский караван, состоящий в 30 верблюдах. (Еще 6 верблюдов, по сказке хивинцев, близ Илецкой Защиты отбили у них киргизцы.) Тут же вывезен хивинцами и один солдат, с три года назад захваченный киргизами с Сибирской линии я запродан от них был в Хиву.

(назад) О сей мишени, которая не малое помешательство делала пушечной пальбе из города по злодеям, хотя и неоднократно говорено было, чтоб ее как вредную разломать, а около Георгиевской церкви для недопущения злодеев в близость к городу, в пристойных местах сделать батареи и поставить на них пушки, но сие не учинено, да и в казачьей бывшей слободе против самой соборной церкви от пожара одна оставшаяся изба не сломана и не сожжена, что, как ниже значится, злодеям служило к немалому их пособию и закрытию оными.

(назад) Оными ядрами, кроме купца Кочнева, побито до смерти 5 или 6 человек и 7 человек ранено; 2 ядра трафили внутрь губернаторских покоев, одно 6 или 8-фунтовое пало в двери палатки, где Соляного правления денежная казна хранится, и часть двери выломало; другое ударило в стену сего Правления, где Судейская камора, и отскоча от стены, отлетело вдаль; а еще одно трафило передней каморы оного ж Правления в окно, и ударив в дверной архивный косяк, в том косяке и осталось; еще одно поднято на моем дворе, от коего едва спасся идущий ко мне того ж Правления протоколист Ершов.

(назад) Ежели б о часто-помянутом злодее городским жителям заблаговременно дано было знать и к перевозке заготовленных сенов сделана была повестка заранее, то б сего недостатка совсем не было: ибо у каждого жителя и во всякой команде сена заготовлено было весьма довольно; но злодеи, скоропостижно приближась к городу, не только все ближние сена потравили и пожгли, но и путь к оным так пресекли, что с великою опасностию и потерянием немалого числа людей и лошадей за ними ездили, а наконец и совсем уже их не стало.

(назад) Конторщик показывал, что от самозванца прислан был на завод их указ, дабы они признавали его за государя в служили б ему верно, с таким выражением, что он будет жаловать их бородами и крестами, то есть позволением носить бороду и креститься как они обыкли, а сих он в указах своих к войску Яицкому выключал (зная их склонность к расколу) порохом и свинцом и увольнением от подушных податей и от рекрут.

(назад) Оный Копеечкин, как верный и к службе усердный человек, отправлен был в Оренбург из Яицкого городка с рапортами, и по несчастию попался в руки злодеям. Они, приведши его пред своего начальника и самозванца, вообще все жаловались на него, что он всегда им был злодеем, и просили, дабы его, как неверного им человека, приказал пятерить, что он учинять с ним и велел. Сказывают, что сей несчастный и верный человек при отсечении рук и ног, кричал, называя вором самозванца, бунтовщиком, государственным злодеем и тираном, и продолжал сие по самое то время, как ему отсечена была голова.

(назад) В оном корпусе состояло гарнизонных 600, ставропольских калмыков 500, да крепостных казаков 100, итого 1200 человек.

(назад) Между офицерами умерщвленными от злодея Пугачева находился Ставропольского гарнизона капитан Калмыков, человек твердого духа, о коем сказывали, что якобы он пред кончиною своею предводителя злодеев публично, пред всем смотревшим на сию казнь народом, ругал, называя его злодеем, вором, тираном, изменником, и увещевая народ, чтоб ему не верили, но отстав от него, служили б законной своей государыне. Огорчась тем, велел его пятерить; однако ж он, при отсечении рук и ног, то ж всё кричал; а как из-за сего самозванец еще больше озлобился, и приказал прежде нежели голова ему отрублена, вспороть ему грудь, то он и между тем выговаривал, что он умирает как верный ее императорского величества раб.

(назад) Однако ж примечаниям сказывали, что их не было тут более 3000 человек.

(назад) Оный яицкий казак есть тот самый, у которого самозванец Пугачев, как сказывали, напред сего в работниках был, я у коего потом на хуторах для бунта сборища и совещания происходили, да и условленось, как выше значит, чтоб его, назвав царем, под сим именем умножить бунтовщичью партию свою. Поимка его Шелудякова сопряжена была с удивительным случаем, ибо он, признав городскую партию за свою, прискакав, кричал, чтоб как можно скорее сделали они удар в правую сторону, но позади городской ехавший за ним казак, наскакав, ухватил его за ворот и закричал, чтоб его ловили или убили, сказывая, что он есть Шелудяков из самых главных злодеев, и так он и пойман. При допросе сперва хотя ни на что ответствовать он не хотел и ничего не говорил, но по долгом истязании, и сам в том признался, особливо когда войсковый старшина Бородин был к тому призван, стал его уличать, слагая всю вину на дьявола, что он его научил. Сей злодей наконец уже был в раскаянии и о всем подробно показывал, но после дней через пять сидя в тюрьме умер.

(назад) Сей подполковника Симонова рапорт, за справедливость не возможно почесть, потому что помянутые ханские дети у Пугачева никогда не бывали, да и сам хан наклонным к стороне его никогда не оказывался.

(назад) Сие г-на губернатора определение о следовании генерал-маиору Станиславскому к Зелаирской крепости им же самим отменено, как о том ниже сего будет означено.

(назад) Сей казак выбежал еще прежде выступления команды за город и объявлял, что самого злодея в лагере нет, и за выездом многих, весьма там малолюдно, а потому в был самый способнейший случай приступить к оному лагерю, ежели б команда выслана была не меньше учиненной сего месяца 14 числа высылки.

(назад) Провианта с сей стороны в Оренбург не только в текущем году, но и по самой от Оренбурга злодейской побег ничего в привозе не было.

(назад) На сих днях была еще самая умеренная осенняя погода, снег был еще весьма мелкий, а потому к наступлению на злодеев еще удобное и способное время.

(назад) Говорили, якобы сей день к поимке самого означенного злодея был весьма хороший случай: и ежели б яицкий войсковый старшина Мартемьян Бородин с бывшею при нем командою наперед не возвратился в город, донесши стоявшему тогда на валу г. губернатору, что то принужден он учинить за усталью лошадей, от углубившегося снегу, и так оставалась тогда на поле одна регулярная команда с артиллерией. Немного побыв в городе, хотя он Бородин со всею своею командою и еще туда выезжал, но злодея тогда стали уже разъезжаться в свой лагерь, а потому вторичной его Бородина выезд и был уже бесплоден. Погода была тогда теплая и тихая.

(назад) Сегодняшнее на три частя разделение команды многие признавали за способное и пред прежними за лучшее, а потому и надеялись, что злодеев из Бердской слободы выгонят и имеющуюся у них артиллерию отнимут. Что ж до возвращения оной команды назад принадлежит, то говорили, якобы то учинено с приказу губернаторского, по причине оказавшегося пред полуднем великого тумана; но после вскоре воздух прочистился и погода была тихая и нарочито ясная.

(назад) Что оный калмыцкий сотник прямое намерение имел к истреблению злодеев, сие после разными известиями подтверждаемо было, а наипаче все уверились тем, что он Дуртя, по доносу Пугачевых сообщников, в том, что он ищет случая его умертвить, и повешен от него в ночное время.

(назад) Хотя с самого начала злодейской осады во время высылок никому не возбранено было всходить на вал и смотреть на сражения, чрез что в сих случаях на городских валах представлялось всегда великое людство; но 10 числа отдан от г-на губернатора приказ, чтоб при таких случаях на городской вал смотрителей никого не впущать.

(назад) Сие уведомление не только достоверным, но я вероятным, г-ну подполковнику Симонову почитать было не можно. Киргиз-кайсацкому народу нималого сходства нет, чтоб желать турецкого подданства, а особливо переселяться им из нынешних степных и весьма привольных для них мест в Крымскую землю, которая и без них наполнена жителями, да я доказывается оное тем, что хан и все киргизские салтаны поныне на своих обыкновенных местах находятся; а что киргизцы в разных местах причиняют воровства и грабительства, то сие от них, по их к тому склонности, ежегодно случается; а бывает многажды, что яицкие казаки, задирая их разными образами, и сами их к тому привлекали, как то и в нынешних обстоятельствах было не безызвестно; а потому вышеозначенное о киргизском хане и салтанах известие вероятным образом можно почесть за клевету яицких казаков, которые по разным причинам часто на них я на весь сей народ затевают и клевещут.

(назад) При первом еще малочисленном приближевии злодеев, немногие городские казаки имели с некоторыми наездниками их переговор, при котором передали они злодеевы три письма, из коих, как слышно было, одно на русском языке, указом к губернатору, но самым глупым стилем о сдаче города писанное; другое на немецком языке, но самой худой перевод из того указа; третие ничего не значущее, но в одних только черточках (наподобие того, как незнающие грамоте дети иногда пишут) состоящее, и такими ж пустыми чертами не в одном месте подписанное письмо, видно, самим злодеем, как незнающим грамоте, для обмана находящихся при нем простаков писанное, в том виде, якобы он знает грамоте и сам от себя партикулярно к губернатору писал.

(назад) 10 числа сего месяца хотя и отдан был приказ, за рукою губернаторскою, чтоб впредь во время будущих из города высылок команд и сражения оных с злодеями, никому ни под каким видом праздношатающимся подлым людям, а наипаче женскому полу, не только на валу, ниже близко оного не быть, а единственно оставаться каждому, буде кто определен в какую-либо службу, то при оной; прочим же при своих домах безотлучно; а ежели кто за сим подтверждением праздношатающийся будет на вал приходить, а особливо женский пол, таковых за первый раз штрафовать, мужеский пол употреблением во время стрельбы из пушек в помощь канонерам, а когда стрельбы не случится, то держать оных при пушках же под караулом, который штраф за второй и третий раз удвоивать; и то для исполнения повоинской команде подтверждено г-ну обер-коменданту, а обывателям повелено объявить с подпискою чрез плац-маиорские дела; почему несколько времени и наблюдаемо было; но вчера и сегодня во время бывших посылок во всех местах на валах всякого звания смотрителей, в присутствии самого г-на губернатора, как выше значит, было великое множество. Видно, что тот прежний приказ по каким-нибудь другим резонам ныне отменять рассуждено.

(назад) Сего числа прибыл в Казань его высокопревосходительство генерал-аншеф, лейб-гвардии премьер-маиор и разных орденов кавалер Александр Ильич Бибиков со всем для усмирения оных злодеев командированным войском главным командиром, с какою полною властию, о том явствует ее императорского величества всемилостивейший и увещательный манифест, состоявшийся ноября 29 дня 1773 года.

(назад) Что сия посылка к киргиз-кайсацкому Нурали-Хану не что другое, как выдумка, утверждается и последующим о взятии Оренбурга и о прочем ложным оного татарина сказанием и разглашением.

(назад) А по журналу его сиятельства князя Петра Михайловича Голицына, 7 числа января прибыли в Казань остальные гусарские гарнизоны (а 3 эскадрона гусар и баталион гренадер вступили Туда еще 29 декабря 1773 года). - 9 числа вступил еще гренадерский баталион, прочие ж команды за сими во всевозможной скорости сбирались, и оные полки командированы были из Санктпетербурга вторый гренадерский и Володимирский пехотные полки, да гусарский Изюмский, из Кексгольма карабинерный Архангелогородский, из Польши Санктпетербургский карабинерный и Чугуевский казачий полки. Весь сей корпус главнокомандующий генерал-аншеф за потребно рассудил поручить в командование его сиятельству, в том числе и отделенных гг. генерал-маиоров Фреймана и Мансурова, исключая те только войска, кои нужны были для прикрытия города Казани.

(назад) Выше сего из журнала его сиятельства князя Петра Михайловича Голицына объявлено, что его высокопревосходительство в Казань прибыл декабря 27 дня 1773 года, а его сиятельство туда ж прибыл сего января 8 числа.

(назад) Пронесся слух, что оный злодей, для облегчения своего, учредил недавно письменных дел правление и назвал его Военною коллегиею, и тут-де присутствуют у него главными яицкий казак Овчинников, коего называют войсковым полковником, да ссылочный Хлопуша, посланный туда, как выше значит, из Оренбурга с публикациями для народа, чтоб оному самозванцу не верили, и он сделался ему великим любимцем и помощником, а Бердинскую слободу, не более 50 дворов имеющую, велел он называть Москвою.

(назад) Сказывали, что злодей Пугачев, будучи в Яицком городке, делал разные покушения к овладению той крепости, в которой находится полковник Симонов; между прочего велел он сделать два подкопа, в том намерении, чтоб оную крепостцу подорвать. Первый так был неудачен, что от оного немалое число злодеев убито, а другим, в котором большое число пороху было положено, хотя и повалило внутрь той крепостцы находившуюся каменную колокольню, но от того в осаде бывшей команде, большого вреда не было.

(назад) Слух носился, якобы яицкие старшины представляли, что по их обыкновению или по примечаниям их после праздника богоявления господня в первое воскресенье в кровопролитие вступать не надлежит.

(назад) Слышно было, что для сей высылки в доме у г. губернатора нарочный был совет и учинена к тому особливая диспозиция письменно, кому с которой стороны и как действовать.

(назад) Сия неудачная на злодеев высылка, пред всеми прежними была люднейшая, в надежде освобождения города; а потому, не только на городском валу, но и на кровлях и на всех высоких местах, обоего пола великое множество было смотрителей, в том числе и знатные дамы находились, ибо всё оное действие происходило в виду из города. Не была бы сия высылка столь несчастлива, ежели б городская артиллерия поставлена была на зимний ход, так как оная учреждена была при корпусе его сиятельства князя Петра Михайловича Голицына, и употреблена была во всех оборотах весьма поспешно. Лошади под нее браты были из господских домов, по большой части кормные и хорошие.

(назад) Хотя и говорили, якобы самозванец Пугачев вчера около полуночи возвратился с Яика, но в самом деле он не был, а прибыл спустя несколько дней.

(назад) Здесь ко внесению из журнала его сиятельства князя Петра Михайловича принадлежит то, что из порученного ему корпуса 14 числа командированы на появившихся около Вятки реки злодеев два деташемента, первый под командою г. полковника и кавалера Хорвата, а другой под командою г. подполковинка и кавалера Фелисоза; а16 числа командирован и третий деташемент к пригородку Билярску, под командою Володимирского полка премьер-маиора Елагина; а 18 числа и сам его сиятельство со всеми войсками и с казаками выступил и на короткое время остался в селе Шуранске на самой реке Каме, и был он здесь по 25 число января, делая к дальнейшим движениям и к поискам над злодеями разные распоряжения.

(назад) Ежели прежде с таковыми бесполезными и праздно находившимися в городе людьми сим образом поступлено было, то б чрез сие несколько сот четвертей хлеба убережено было на расход для нужнейших людей; но оных и после в городе не мало еще находилось к умножению хлебного недостатка.

(назад) Некоторые ездившие за сеном сказывали, якобы они с злодеями вместе иа одних стогов сено брали, и будто б оные говорили: полно-де нам проливать человеческую кровь, батюшка-де наш (то есть самозванец) оное им воспретил; но другие заподлинно уверяли, что тот их самозванец, забрав свои пожитки, уехал, а куда и где он ныне находится, неизвестно.

(назад) После чего был слух, якобы злодей Пугачев, быв в Яицком городке, женился на одной казачьей девке, о чем сообщники его, получа от него известие, праздновали, стреляли из пушек, и весьма много пьянствовали, что наконец и заподлинно подтверждено.

(назад) Слышно было, якобы злодеи всех из города выпущенных, не держав у себя, распустили, куда они желали. Об одной женке сказывали, что она при выходе своем из города, купила небольшой печеный хлеб, за который дала 40 копеек (кои побольше, те продавали по рублю и свыше), одну ковригу весом фунтов в 9. О сем предводители злодеев, узнав от нее, публиковали о том всему народу и тот хлеб показывали с растолкованием, до какой уже крайности приведен ими город.

(назад) По совету г. советника Тимашева, для поимки злодеев поставлено сего числа за городом в разных местах 27 капканов (машинки железные, коими в здешней стороне обыкновенно ловят волков, лисиц, бобров и других зверей), в том намерении, чтоб выехав за город яицким казакам заманить злодеев на сие место, и когда оным инструментом под кем из них уязвлена и подшибена будет лошадь, чтоб, наскакав, подхватить его было удобнее. Сия выдумка хотя и казалась некоторым нужною и полезною, однако не только никакой пользы и успеха от того не произошло, но и оные капканы как после слышно было, кроме немногих, неведомыми людьми раскрадены, а злодеи, узнав, прямо делали разные о сей выдумке насмешки.

(назад) Не только во всё осадное время, но и чрез всё сего года летнее время с сей стороны и от помянутых генералов, равно ж и от полковника Демарина, провианта ничего в привозе не было.

(назад) Ниже сего из приватных записок и известий, обстоятельнее ж из прибавления к сему описанию учиненного из журнала его сиятельства г. генерал-маиора и кавалера князя Петра Михайловича Голицына, явствует, что при сем последнем поражении злодея Пугачева был сам его сиятельство, также и г. генерал-маиор Фрейман, и проч.

(назад) Сия самозванца Пугачева женитьба иа-за живой жены, на которой он женился еще до побега своего с Дону, которая поныне жива и находится с прижитым от него Пугачева сыном, для обличения его, в Казани.

(назад) Но оттуда и ни откуда с сей стороны, кроме одной Илецкой Защиты, с тем выше сего упомянуто, не только провиантских обозов, но и ни малого числа хлебного привоза не было.

(назад) О сем Лысове сказывали еще, якобы он и Пугачев ехали из Каргалинской слободы пьяные сам-третей, и тут разбранясь, друг друга ругали, из-за чего Лысов, поотстав и наскакав, ударил Пугачева копьем в спину, и хотя-де он сшиб его с лошади, но поранить-де его не мог, за тем, что он был в панцыре; потом Пугачев притворно с ним помирился, вместе еще пили, а ночью якобы и приказал он его удавить.

(назад) Был в сей день письменный приказ от г. губернатора, для публикования в городе, что корыстолюбные лихоимцы, имея у себя хлеб и не взирая на великую народную нужду, продают печеного хлеба один фунт по 30 и по 40 коп. (что четверть муки уже выше ста рублей сочиняется), с наикрепчайшими увещаниями и подтверждениями, дабы оные корыстолюбцы от столь бессовестных продаж воздержались, и продавали б хлеб ценою умеренною; при такой чрезвычайной дороговизне на хлеб в поспорье оного промышлен был способ от одного находящегося в Оренбурге вольного экономического члена, как употреблять в пищу, то есть в печенье и варенье говяжьи и бараньи кожи, да и довел он до того, что на базарах сию новую пищу продавать стали против хлеба гораздо меньшею ценою; о котором способе здесь для того не распространяется, что он по представлению того члена напечатан уже в издании помянутого Общества.

(назад) Сия сбавка цены на продажный хлеб не от чего иного произошла, как от сего, что торгующие им корыстолюбцы и лихоимцы заподлинно уже узнали приближение войск, и что при оных провианта везут довольно, и до того начали стараться, чтоб еще у них имеющийся запасный или паче утаенный хлеб как можно скорее и с лучшею для себя прибылью допродать, и что и нижеозначенными почти со дня на день уменьшавшимися ценами доказывается, и 24 числа сего марта в 3 коп. фунт уже продавали, хотя еще и никакого хлебного привоза в город не было.

(назад) Сие подтверждал и вышеозначенный корнет Пустовалов; между прочего сказывал он: в Бердской слободе повседневно бывает заутреня, обедня и вечерня, и отправляют-де оную службу три находящиеся тут священника; на выносе и эктениях, вместо ее величества государыни императрицы, упоминают-де они имя покойного императора Петра III, а потом наследника его, государя цесаревича Павла Петровича; предводитель-де злодеев хотя и желал, дабы вышеозначенная жена его, Устинья Петрова дочь, упоминаема была, но священники-де отреклись, сказав ему, что они того без указа синодского исполнять не могут, а потому-де он их и не принуждал; сам он в церковь никогда не ходит; лицо имеет он смуглое, но чистое, глаза острые и взор страховитый; борода и волосы на голове черные; рост его средний или и меньше; в плечах хотя и широк, но в пояснице очень тонок; когда случается он в Берде, то всё распоряжает сам и за всем смотрит не только днем, но и по ночам; с сообщниками своими, которых он любит, нередко вместе обедает и напивается до-пьяна, которые обще с ним сидят в шапках, а иногда-де и в рубахах и поют бурлацкие песни без всякого ему почтения; но когда-де выходит он на базар, тогда снимают шапки и ходят за ним без шапок, а он сам, когда публично ходят, то почти всегда бросает в народ медные деньги.

(назад) Вчерашнего числа ввечеру был от г. губернатора письменный приказ, чтоб выбегающих от злодеев, кто б какого звания ни был, не только обстоятельно, но и об именах их не спрашивать, и тот самый час, как они выдут от воров скрытным образом, для надлежащих допросов прямо к нему отсылать, и проч.

(назад) Оный великий злодей Хлопуша есть тот самый, о котором в записках прошлого 1773 года под 4-м числом октября упомянуто: воруя несколько лет под Оренбургом и быв в разных местах сей губернии, знал он все места и заводы, откуда что злодеям получать; без оного б одни яицкие казаки, а паче самозванец их Пугачев, не эная заводов и многих жительств, о дальнейших своих предприятиях никогда б может быть и не подумали; - словом: к усилению предводителя злодеев был он Хлопуша всегда главным орудием; ибо, ездя по заводам, привозил к ним пушки, ядра, порох и великое число денег, высылал хлеб и множество разных пожитков, а сверх того вылил и переслал к нему Пугачеву мортир и бомб и немалое число башкирцев, за что и дан ему был у него чин полковника; он же Хлопуша, до прихода Пугачева под Озерную крепость, командовал всею бывшею под ней злодейскою толпою, потом обще с Пугачевым разорил Исецкую крепость и захватил в Губерлинских горах команду, следовавшую от г. генерал-маиора Станиславского, а наконец, как выше значит, был он один предводителем, завладел и грабил Илецкую Защиту со всеми бывшими тут людьми. Вот сколь важны злодейства сего разбойника и сколь велика ошибка произошла от освобождения его и от посылки к оному предводителю злодеев!

(назад) Не явно ли здесь оных продавцов ненасытное корыстолюбие: они, имея у себя на руках потаенный хлеб, старались наконец всячески, чтоб сколь возможно подороже оный допродать прежде привоза с идущими сюда командами. Впредь для знания и памяти прилагается при сем особый реестр, почему в осадное время хлеб и некоторые харчевые припасы продавали, и как цена на всё то время от времени повышалась; явно из сего, какой великой трудности город Оренбург в сие бедственное время подвержен был.

(назад) Сей переводчик имел офицерский чин, о котором тем больше сожалеть надлежит, что он с самого начала Оренбургской экспедиции употребляем был в самые нужнейшие посылки, как в киргиз-кайсацкие орды, так и в другие тамошние места, и всегда порученное ему дело старательно и с хорошим успехом отправлял; знал достаточно все здешние татарские диалекты и калмыцкий язык, - словом, такой великий знаток и прошлец он был в тех делах и местах, равно ж и в Башкирии, какого уже здесь не осталось, и скоро возыметь не можно; а потому, при восстановлении здешних порядков (к чему необходимо нужны знающие прежние здешние дела и производства) и мог бы он Арапов с немалою пользою к разным делам и осведомлениям употребляем быть.

(назад) Злодейство помянутого бунтовщика, после того, как он совершенно здесь разбит, и принужден был бежать от Оренбурга вдаль, оставя осаду, и добывание оного превосходят все те, кои причинял он, приближаясь к Оренбургу, и во время шести-месячной осады сего города; но как они чинены им и в разных отдаленных от Оренбурга местах, то по обстоятельному описанию оных и бывших между тем приключений, необходимо надлежит со многими командами, крепостьми и городами, где что произошло, иметь справки, которых в скорости собрать не можно; а дабы между тем иметь хотя некоторое и общее об них сведение, для сего предварительно и прилагается здесь под именем второго прибавления сие краткое известие, в несомненной надежде, что обстоятельное описание для потомственного знания от искусных и сведущих людей, все вместе или хотя по частям и по местам, впредь сочинено и в публику издано быть имеет.

(назад) Из находящихся в Исетской провинции башкирских старшин, Кубеляцкой волости старшина Баим Тархан есть знатнейший и всех других богатее; ибо у него у одного в конском его заводе счисляли лошадей от 5 до 6 тысяч. Сей старшина, преклонившись к Пугачеву, был ему там главным сообщником и помощником.

(назад) Сказывают, что самозванец Пугачев, пришел на Уйскую линию, посылал от себя в среднюю Киргиз-Кайсацкую орду к Облаю Салтану и к тамошним старшинам с требованием, чтоб они ему к овладению Троицкой крепости помогли, обещая им за то всех пленных людей отдать в свойство; но они от сего отреклись и никто к нему из них для оного не бывал.

(назад) Говорили, что он был тогда ранен выстрелом из ружья при Магнитной крепости; но сам, по поимке, содержавшийся в Симбирске, он Пугачев объявил, что ранен был из пушки картечью.

(назад) Один капитан в Яицком городке при команде находящийся, сообщил в Оренбург известие (пущенное оттоль 30 сентября) как о побеге часто помянутого злодея от Царицына, так и о поимке оного сообщниками его, кое рассудилось мне здесь вместить так, как оно есть:

Когда сей изверг в последние разбит ниже Царицына, то бросился опрометью с оставшими при нем чрез Волгу вплавь, а на другом берегу в безопасности будучи, сделал совет, куда бы им следовать и что далее предпринять; сам он злодей намеревался, чтоб итти в Киргизскую орду, чтоб как оную, так и другие смежные к ним народы в помощь свою привлечь, и тем усилясь, вновь те ж самые, какие уже злодейства чинили, распространить; но его сообщники (все они были до одного человека из яицких казаков) на такие предложения не соглашались, а звали его, чтоб ехать на Узени (сие такое место, в котором наилучшее для беглых воров убежище, состоящее от Яицкого городка верст ста с два). Злодей должен был совету их последовать, ибо, кроме сих, никого уже при себе не имел, а казаки представляли, что, прибыв тут, будут они снова размышлять и придумывать, куда б лучше ехать, и так на Узени поехали. Между тем яицкие бунтовщики, видя, что во всех местах удачи им больше не было: как ни повстречаются с войсками, от оных всегда и в прах были разбиваемы, зная ж, что везде следуют за ними партии и что далее злодейства свои продолжать способов больше уже не имеют, да и самим приходит конец, - положили, в намерении, чтоб все свои варварские поступки поимкою Пугачева загладить, надеясь, что за сие конечно их всех простят. - В таком намерении приехав на Узени и отманя Пугачева от прочих далее, арестовали, а потом увезли уже до самых форпостов под караулом, однако ж не связанного, ибо-де он проговаривал, что, за такое бесчестие ему, без наказания оставлены они не будут и якобы наследник за него конечно вступится. Прибыв на линию, то есть между четвертым и третьим от Яика форпостами, послали из толпы своей двух человек с известием, и чтоб проведать, будет ли им прощение сим, как были они уверены, то помянутого изверга высланному пятидесятнику Харчеву и отдали, а он его посадя в колодку и привез на Яик. Драки и несогласия при заарестовании сего чудовища у его партизанов не было; а хотя он в одном месте, сказывают, и схватил было у казака саблю и пистолет, приказывая главных предводителей ловить и вязать, только никто уже его не слушал, и смотрели накрепко, чтоб он каким-либо образом не ушел.

Есть еще и другое с Яика известие, от офицеров в Оренбург сообщенное, в коем значится, что он Пугачев в Яицкий городок привезен был имеющий на себе хорошее шелковое платье (кое после с него снято и отдано тому, кто его привез), и когда-де предупомянутый гвардии капитан Маврин спросил во-первых: кто он таков, тогда ответствовал он без всякого запинания, что он донской казак Емельян Иванов сын Пугачев; а как спрошен был еще, с чего он отважился принять на себя высочайшее звание, то сперва сделал отзыв, всем таким злодеям свойственный: богу изволившу наказать Россию чрез его окаянство, и проч. Когда ж он от реченного капитана выведен был на площадь для показания содержавшимся там под караулом его сообщникам и народу, то все его сообщники, посмотрев на него и признав его своим бывшим предводителем, потупили глаза свои в землю, а он Пугачев публично уличал их, что они упрашивали его несколько дней принять на себя вышеозначенное звание и быть бы их предводителем, от чего он сперва отрицался, а наконец хотя к тому и склонился, однако ж все свои поступки и злодейства производил он по их воле, а многие-де злодейства и сами они, не сказывая ему, делали и проч.

(назад) - В бытность мою в Симбирске, по повелению его сиятельства для некоторых изъяснений, касающихся до Оренбургской губернии дел, сам его сиятельство изволил меня спрашивать, желаю ль я оного злодея видеть, и как я донес, что немалое имею к тому любопытство, то приказал он меня препроводить на ту квартиру, где помянутый Пугачев содержался; чтоб подать здесь о смысле и состоянии его некоторую идею, то нарочно вношу здесь краткий мой с оным злодеем бывший разговор. Вошед к нему в такое время, когда он сидел и ел щербу, налитую на деревянное блюдо, первое его слово было ко мне: "добро пожаловать" с просьбою - с ним обедать, а сие он не только удвоил, но и утроил. Я из сего познав подлый дух и помолчав немного, стал ему говорить: Как он отважиться мог на такие злодейства и продерзости? На сие он ответствовал, что виноват перед богом и ее величеством, и будет стараться всё оное заслуживать, что он по своей подлости и божбою неоднократно подтверждал. После того спросил он у меня, кто я; и как я ему отвечал о моем звании, в ответ сказав при том, что я от него и от его сообщников совсем разорен, а тягчее всего, что лишился моего сына, бывшего в Симбирске комендантом и полковником, который убит недавно под пригородом на сражении с его сообщниками, то он ответствовал на сие, якобы всё то делано без его ведома, ибо-де сообщники его, что ни похотели, то, не спрашиваясь его, сами делали. А как я, выговоря об моем покойном сыне, смутился и от слез удержаться не мог, тогда якобы и он Пугачев, как то бывшие со мною штаб и обер-офицеры уверяли, заплакал же: но сие было в нем от его великого притворства, к которому, как от многих слышно было, так он приучился, что, когда б ни захотел, мог действительно плакать. Впрочем из лица и речи его Пугачева приметно мне было, что он самый изверг натуры и ко всякому злому предприятию склонный человек; глаза у него чрезвычайно быстры, волосы и борода черные, росту небольшого, но широк в плечах, я весьма скор в поворотах к воинским делам по казацким обыкновениям, я при многих случаях оказывал он великую склонность и проворность. Личина его, напереди сего описания приложенная, с подобием лица и стана его нарочито сходствует.

 


История России